Голосование за ходы

Уважно вислухавши все, що у Сільдара було на душі та до розповіді, Майло кивнув. Це добре, що не довелося шукати далі і цей пригодник виявився саме тим, хто був потрібен. Одного разу Добробочка вже упустив групу. Не хотілося знову наздоганяти її в невідомих задуп'ях і невідомих позиціях і станах, як оце зараз, коли виявилося, що справи йдуть не дуже гладко.
— Зрозуміло. Ну, тепер, я певен, що ми поправимо ситуацію й налагодимо усе.

Майло примружився, дивлячись на Сільдара. Це було досить високомірно з його боку, першим що робити, це звертатися до Добробочки ьак фамільярно, ще з прецензіонзністю до його росту. З іншого боку, хіба не цього в першу чергу очікувати, коли ти напіврослик? Дивно тепер на це злитися. Хай там як, жрець оціночно ще раз глянув на подорожуючого, після чого вирішив залізти на стілець, що стояв поруч з ним, аби бути більш на рівні з співрозмовником.
— Мене звуть Майло Добробочка. Я власне з завданням зустрітися з групою братів, щоб долучитися до конвою. Маю допомогти з охороною товару.
Залишилося лиш сподіватися, що цієї інформації вистарчить. Бо інакше хто його зна де ще шукати ту цілу групу? Хоча, можливо, цей чолов'яга і не з найманців, що входять до конвою братів Роксікерів? Про це думати вже було пізно. Швидше за все.

Не можна сказати, шо Фандалін справив враження на Майло. Швидше навіть навпаки. Містечко виявилося якимось надто вже стандартним і непримітним. Нічого тут не було такого, що б кидалося в око, чи западало в душу. Місцеві теж не здавалися цікавими. Ані напірослику, ані до напіврослика. Якось очікувалося більше... расизму? Певним чином це навіть розчаровувало. Майло якось очікував чого... іншого. Не скажеш, що кращого. Швидше навіть гіршого. Якогось бруду, якихось агресивних тутшеніх, в загальному будь-яких проблем. Так вже вийшло, що жрець має таке собі правило — ніколи нічого просто не буває. А тут все було якось надто просто. Надто мирно. Надто... стандартно?

З думок і самонавіювання напіврослика вибудив новий гість у шинку. В ньому легко впізнавався пригодник. І з того, що почув з його замовлення, усе співпадало. Це явно був представник великої групи. Швидше за все саме тої, з якою і розминувся десь в дорозі Майло. Вирішивши не марнувати особливо часу жрець піднявся та підійшов до бармена з пригодником, що про щось разом балакали. Глянувши знизу вверх на Сільдара, Добробочка ткнув в бік.
— Агов. Ти з групи Роксікера?

Фаріда ніколи не любила лікарень. Адже на скільки б не було все організовано, навіть якщо ти заходив до лікарні здоровим, то вийти з неї здоровим уже не вийде. Тому що якщо не черга, то тупі обивателі обов'язково вимотають, як не сили, то хоча б нерви. Що вже говорити, якщо мова йде не просто про лікарню, а про цілий перанатальний центр. Вагітність, вона по своїй суті гірше будь-якої хвороби. Бо з одного боку, наче вивчена, наче прогнозована, а з іншого боку у будь-який момент усе може піти шкереберть.

Так воно, в принципі, і сталося у випадку цієї вагітності. Ще кілька днів тому все було нормально, можна було ще спокійно чекати, не перейматися про народження, а тут раптом погіршилося самопочуття, щось там не сподобалося чи то санітарці чи то лікарці, й от, Фаріда уже у палаті, з дитиною на руках. Спочатку все було як в тумані. Біль стискав все тіло так, наче це не тіло у породовій палаті, а якийсь батискаф на глибині Маріїнської впадини. Попри біль і постійну нудоту, вручили в руки дитину.

— Малюку потрібен тактильний контакт!, — якось так, з зарозумілими обличчями, заявляли у лице втомленій Фаріді.
Чесно кажучи сил дивитися на малюка не було геть. А навіть коли дивилася, то чомусь не було того оспіваного материнського інстинкту, про який усі так говорять. Вглядалася пристально у зморшки дитячі (попутно дивуючись, якого милого воно таке мале, а вже зморшкувате?!), у ці повні щоки, у обм'яклі довгі вуха. Потім вони, звісно, випрямляться, будуть по іншому виглядати, та й лице зміниться... Та наразі у жінки був легкий шок.

Поглядом провела по палаті, подруг оглянула, та нічого не сказала. Не хотіла признаватися у своєму страхові. Страхові того, що народжене дитя не викликає тої знаменитої і оспіваної любові, що материнський інстинкт, таке враження, що вивітрився з тілом разом животом. Якось не так собі все уявляла. Ще й Амоса нема. А так добре б було, якби він був тут, поруч. Щоб роз'яснив усе. Щоб заспокоїв. Але Амос був би не Амос, якби не був по вуха в роботі. Слава богам, що він й так спакував все і приїхав сюди одразу як тільки сказали, що треба лягати на догляд.

Кажуть що добре все, що добре закінчується. Не те щоб Соломон був не згоден з такою думкою, він просто радше прихильник течії, у котрій добре те, що не загрожує твоєму життю, майну та й взагалі спокійному життю. Але, як воно часто буває, біду на свою голову накликав гоблін сам. Принаймні в цьому він собі не брехав, що винен хтось інший. Нібито хтось з друзів його підбивав на це все. Чи доля. Чи ще якась невідома срака-пердяка, через яку його світла голівонька ледве не залишилася навіки і підземній каналізації.
Та якщо багато концентруватися на тому, що було раніше, можна проґавити той момент, коли майбутнє стало теперішнім і раптом виявиться, що ти своє майбутнє просрав. В прямому чи в переносному сенсах, в принципі, не так вже й важливо. Мабуть саме тому Соломон не задумувався особливо над минулим. Нема сенсу у рефлексії, якщо вона не приносить практичної користі. Зроблені висновки та здобутий досвід потрібно застосовувати у подальшому житті, а посипати голову попелом, думаючи про те, що сталося нема абсолютно жодного сенсу. Що було те загуло, як кажуть у народі.

Життя триває. Тому Кірхеман не зациклювався на чомусь одному, а продовжував робити те, що у нього виходило найкраще. Вчитися. Якось мама сказала, що руки у Соломона золоті, проте ростуть зі сраки. З цим було важко не погодитися. Тому що мало знати речі, потрібно ще практикуватися у тому, щоб втілювати в життя свої знання. А часу і терпіння на те, щоб син щось робив у Фаріди не було. Вона зазвичай одразу його відсторнювала зі словами «то ся не так робе, йди геть». Соломон особливо не пручався і йшов геть. Благо було що робити.

Вугільна гора була цікавим місцем. Цікавим промислом. Шахти, чомусь, завжди заворожували уяву Кірхемана. Те, як було опановано технології і можливість рити тунелі, добувати корисні копалини, підкоряти підземне царство. І те, як воно відповідало на втручання у свої володіння теж частково захоплювало. Цікавило. І от, нова подорож, нові цікавинки й все опиняється під загрозою через невідому хворобу. Всі бояться, всі евакуюються. Та ніхто не придає уваги дрібницям. Дрібницям, які дуже важливі у таких речах. Як колись, коли навчилися брати з собою пташок у шахту, бо ті швидше реагували на метан. Дрібниця? А рятувало життя цілої залоги! Тут же дрібницею виявилося те, що славнозвісний томат був якийсь не такий. Не схожий він був на той гриб, про який Соломон читав. Щось було не так. Що?

Добре що була енциклопедія. Все що треба було це спочатку знайти інформацію по дубовому томату, з ілюстраціями, а потім по опису того що їдять шахтарі спробувати знайти що ж за невідому хріновину вони споживають, замість звичного їдла.

Інформація це найцінніше, що є у світі. Інформація дає можливість не лише розвиватися, але й керувати. Керувати оточенням, керувати баченням, керувати світом. Та проблема інформації у тому, що вона хоч і доступна усім, вона є одиницєю не самостійною. І кожен сам обирає інформацію, котру споживає. Інформацію, котрій довіряє. Інформацію, котру вважає за достовірну. І в цьому найбільша біда. Інформація, сама по собі нічого не варта. Уся суть у тому, хто і як нею користується. Сучасні технології дали доступ до мережі, до безмежних знань, до відвертого контенту, до усього спектру правди, якою б вона не була. Та сучасні технології, окрім того, дали ще й можливість створити собі свою власну бульбашку. Бульбашку, у котрій кожен окремий індивідуум живе, працює, існує і в сраці має реальність навколо.

Соломон неодноразово стикався з тим, що усі навколо, «чомусь», вважали гоблінів нижчою расою, котру лиш з доброї волі «долучили до цивілізації», бо так би і сиділи по своїх норах. І байдуже на тисячолітню історію і культуру, яка існувала задовго до того, як славнозвісні «цивілізанти» з'явилися на світ. Їм нічого абсолютно не заважає брати усі досягнення та розробки гоблінської раси та привласнювати собі, розповідаючи про те, що так воно було з покон-віків, та ніяк інакше. А Кірхеман і його родичі розмовляють видуманою мовою, мають видуману історію і взагалі їх не існує, вони все видумка якогось там ельзіманельского генштабу.

Проте так само, як швидко осягнув всю істину про інформацію і її особливості, так само швидко Соломон осягнув просту методику не сперечатися з ідіотами. Давно було засвоєно урок, що нема сенсу доводити тим же оркам, що гобліни інша раса, яка не має стосунку до орчих племен, що мова далека і не схожа (жоден клятий орк не розуміє гоблініша, але при тому це чомусь не заставляє його задуматися над тим, нащо казати, що гоблініш це наріччя орочої?). Бо для того, щоб сперечатися з дурнями, потрібно опускатися до їхнього рівня. А там, на тому рівні, вони просто роздавлять тебе досвідом. Нема абсолютного сенсу щось доводити тупоголовим. Тому Кірхеман скупчився на осяганні фаху, на осяганні своїх цілей. Часто так ставалося, що він вічно не в тему, вічно не формат, та ще не настав той час, коли треба міняти свій фах на автомат.

Усьому свій час.

Саме тому, коли є час вчитися, Соломон вчиться, а коли є час відпочивати, Соломон відпочиває. Чи проводить час з друзями. Так і цього разу, було вирішено відправитися на бої автоматонів. Останні були дуже цікавими гобліну. Одне з чудес сучасної техніки. Таке просте і складне водночас. От якби наладити кустарне і при тому массове виробництво, це не лише б полегшило соціально-економічну напругу, а й дало б масу нових, цілком очікуваних і неочікуваних можливостей. Та про це якось пізніш. А зараз потрібно було пробратися крізь каналізації до місця призначення. І як завжди інфорамція грала ключову роль. І як завжди, закон падлянки, не заставив себе чекати. Інформація виявлися не повною, через що бідака Кайола ледь на загинув. Добре, що у Соломона не одна звивина у мозку і усі вони працюють як треба. Саме тому фізика дозволила швидко зметикувати що й до чого. Перемкнути воду. Перекрити шлюзи. Дати тиску зломити те, що не розраховане на таке навантаження.

Серденько б'ється так, наче зараз вирветься геть з грудної клітки. Так і коні двинути не довго.

Дни сменялись ночами. А ночи сменялись днями. Вы быстро это поняли благодаря свету. Он был, и он уходил. Пропадал. Вы все еще помнили тепло и безопасность, которая была раньше, но теперь ее сменило тепло и безопасность тело. Все еще чужого и непослушного, но все же позволяющего ощущать мир вокруг. Ощущать, что о вас заботятся. Что вас держат в сухости и в тепле. Непривычно, после реки. Но это было чем-то новым. И казалось хорошим. Первым осязанием и контактом с окружающим был слух. И прикосновение. С течением времени, вы поняли, что есть еще и нюх. Нюх быстро научил вас, что есть свои и чужие. Свои пахнут по-особенному. Чужие же имели каждый свой отдельный запах.

А потом у вас открылись глаза. И вы смогли увидеть то, что раньше только ощущали. Мир открылся для вас в новых красках. Буквально. Это было, наверное, самое прекрасное, что могло случиться с вами. И обволакивающая теплота и безопасность реки, которая все время о себе напоминала, за которой каждый из вас в какой-то мере тосковал, отступила на второй план. С первым взглядом вы поняли, что вокруг. Кто вокруг. И каково это — вокруг. Вас было шестеро. Волчий выводок. Волчья мать. Правда, оказалось, что мать эта не одна. Кормить вас приходили несколько таких. Вы их отличали. Но кто из них ваша кровная вы не понимали. Да и важно ли это, пока кормят сладким, теплым молоком? Нет, наверное.

Детство закончилось тогда же, когда и молоко. Вы достаточно окрепли, чтобы не только стоять на ногах, орудовать руками, но, и чтобы жевать. Вы получали уже первое мясо. А вместе с ним первые уроки речи. Вы быстро усвоили, что голод не тетка и если не заслужить еды, то тебе ее никто не даст. Быстро научились понимать, что можно, а что нельзя. Но, наверное, самое важное, что вы научились — слушать. Слушать что говорят старшие и слушать особенно внимательно, когда говорят к вам. Или о вас. Как вы это понимали? Понимали вы это просто. Вам дали имена. Первое, после момента рождения, что было в этом мире ваше и только ваше.

Шесть имен для шести волчат. Кашаян. Ишиджира. Энменнуна, Атахиш. Зази. Селимес. Сильный выводок. Сильные имена. Каждому свое.

Сны — это иллюзия? Но, так бывает, что сны реальнее чем все остальное. Кажется, что реальность поддельная. Что сцена, в которой находишься не настоящая. А во сне все гораздо правдоподобней. Даже несмотря на самые дикие несуразицы.
Вокруг тьма. Теплота. Немного сыро, но приятно. Обволакивающие, непонятное ничто вокруг. Нет материи. Нет духа. Но есть мысль. Ощущение. Желание. Внутри жгло, хотелось рваться куда-то. Куда угодно. Прочь. Боль пронзила все естество. Она начала выталкивать тебя прочь. Беспокойство. Укол. Мороз.
Расступается в сторону темнота. Сначала небольшая прорезь. Но она расширяется. С каждым мигом, что тебя толкает туда. Теплота, что приятной такой была, все дальше. Все больше отдаляется. Ты не хочешь. Ты понимаешь. Тебя лишают самого ценного. Самого уютного. Самого нужного.
Звук. Грубый. Сильный. Невыносимый. Лопается что-то. Что-то вовне. Или внутри? Темнота отступает. Прорыв. Кончилась бесконечность. Началась целостность. Мысль окунулась в форму.
Ненависть. Отчаяние. И звук. Гром, раскатывающийся вокруг. Повсюду. Откуда он? Свет. Яркий. Ослепительный. Вон там... Среди точек. Малых. Тусклых. Миллионы их.
Вперед! Без промедления...

Тошнотворный спазм застрял в горле. Легкие запротестовали и из груди вырвался кашель. Живот скрутило, заставило согнуться. Болью отозвались окоченевшие конечности. Глаза понемногу привыкают. Дыхание обрывистое, всегда мало. Тело на миг перестало быть одним большим комком боли, как тут же все содержимое желудка решило уйти прочь из организма. Привкус кислоты и метала. А может и внутренностей собственных.

— Суки.

Голова снова начала гудеть. Дыхание замедлилось, а руки начало трясти. И ноги. Все тело. Странно. Сейчас должна бы была начаться тревога, страх, паника. А ничего. Только красный цвет. Цвет родной земли. Народ машоно говорит, что ее цвет таков из-за всей крови, что ее пролили за всю историю. Красный это дом. Можно покинуть Африку, но Африка никогда не покинет тебя. Глухота. Немота. Боль в суставах. В мыслях снова пусто. Лишь внутри горько. Больно. Пылает. Нужно взять себя в руки. Успокоиться. Выровнять дыхание. Разомкнуть наконец пальцы. Сконцентрироваться. Одна точка впереди. Одна цель на уме. Встать.

За воротами, сковзь которые вошли Драгосвейн Гроза и Ирвин Вайс, а за ними почти незаметно проскочила Шерья, открывалась большая площадь. Когда-то обширная и просторая, теперь, она казалась маленькой и душной. А всему виной находящиеся тут и там повозки и тьма народу у них. Беженцы. Люди, которые бежали от хвори и войны, которых пустили в город, но которые дальше ворот так и не прошли. Кто-то потому что не знал куда идти. Кто-то потому что их дальше не пускали. А кто-то потому что ему тут было лучше, чем на узких улочках Вайсгарда.

Примечательным было то, что в этих, сообразовывавшихся трущобах, где все смешалось воедино, люди, скот, строения и повозки, было достаточно много нелюдей. Это было очень контрастным зрелищем, учитывая то, что там, за вратами, в очереди, осталось столько... людей. Гномы, то и дело курящие люльки или занимающиеся тяжелой силовой работой, эльфы, которые торговали хламом и орали о том, что у них лучший товар, зверолюды, которые таскали тяжести или пронзительно вглядывались в прохожих. И люди, коих впервые за долгое время, оказалось меньшинство. Всех их объединяла одна черта — все как один, будь это человек или нелюдь, были одеты либо бедно, либо вообще в обносках. Все как один чумазые, грязные, вонючие. И голодные. Все как один, при виде более "состоятельных" вошедших, либо недобро на них зыркали, либо бежали просить милостыню.

Гроза, невзирая на то, что его буквально со всех сторон обступили попрошайки просто двинул напролом. Благо его лошадь не боялась столпотворений и быстро пошагала вперед не особо обращая внимания на толпу. Видя, что ловить нечего большинство сразу же отправилось по своим делам. Именно по это причине воин весьма быстро добрался до места встречи, которое было назначено Карлом.

Как оказалось трактир "Свиная голова", это не просто трактир. Это здание, в котором базировалась Гильдия Героев. Такие себе наемники, которые за деньги, а иногда за просто так, совершали добрые дела, в которые входили походи на логова чудищ и другие веселые занятия, типа охоты на разбойников, да подавление крестьянских восстаний. Здание было четырехэтажным. Первый этаж - это была таверна. Уютная таверна всегда где чисто и убрано, а официантки вежливы и расторопны. Да и меню тут довольно неплохое. Найти можно практически все, начиная от простенькой похлебки и заканчивая изысканными блюдами. Наверно именно поэтому, у таверны 2 зала, для богатых гостей и для бедноты. Так же у стойки красуется чучело свинолюда. Символ таверны, над которым любили шутить завсегдаи. На втором этаже располагаются жилые комнаты побогаче и победнее. Отличаются они качеством и количеством мебели, а так же обслуживанием клиентов. Тут уже можно было получить более экзотические и интимние услуги, за отдельную плату конечно. Остальных два этажа отводились под Гильдию. На третьем этаже можно было либо записаться в Герои, либо оставить у них заявку на "подвиг". Либо просить помощи. Четвертый этаж же был штаб-квартирой организации. Туда доступ был только у членов Гильдии.

И все бы хорошо... но стойла у трактира свободного не оказалось. Похоже сегодня там людно.

И пока Драго разбирался с тем, куда пристроить коня, Ирвин и Шерья застряли среди беженцев-попрошаек. Со всех сторон на них навалились голодные рты с протянутыми руками. Со всех сторон слышалось "Подайте" То и дело приходилось бить по рукам самых назойливых и тех, что так и норовили залезь в сумки и в карманы. Или под одежду. Одного отгоняешь, так вместо него появляется новых два, более юрких. Вон уже какой-то ребенок дергает лошадь за ухо. Там девушка в лохмотьях пытается утащить уздечку из рук наездника. И не сдвигншься с места, такое впечатление что их тут тысячи. И каждый от тебя что-то да хочет.

Йедид же, шансом быстро проскользнуть не воспользовался. Зато воспользовался шансом надавить на гвардейца своим авторитетом, еще раз. Сначала парень немного мялся, но потом совсем уже расклеился и обмяк.
— Я.... н-н-н-не знаю.... Т-т-тоесть знаю.... Н-н-но только то что и все! Хворь не излечима. И кому к-к-к-как не вам, знать сколько идет Хворь....

Осень. Время жатвы и урожая. Жаль только, что в эти времена жатва собирается не только крестьянами на обширных полях Летании. Да и погода в это время года совсем не радует. Уже час продолжается нестерпимый ливень, делающий землю под ногами вязкой, липкой и холодной. Холодно и мерзко. Хреновая погода. И за шиворот ледяные струйки воды постоянно затекают. Привет простуда. Лошади то и дело храпят и мотыляют гривой. Приходится успокаивать животных.

На встречу идет колонна солдат. На их лицах, словно печать, видны невероятная усталость, тоска и обреченность, многие ранены, идут едва переставляя ноги.

Один из воинов, совсем обессилев, или просто подскользнувшись на грязи упал, выронив щит и меч, и уже не поднялся больше. Проходивший мимо офицер лишь пнул безжизненное уже тело, выругался, дал приказ остановиться на привал и снять с погибшего снаряжение. Судя по плохо рисованным гербам на щитах - это отступающие солдаты местного графа Монтеськье, по прозвищу Лютый. Сражающегося как против загребущих соседей, так и против орд кочевников и каннибалов, прущих то с пустынь, то с гор (откуда тех гонят варварские племена).

Главную твердыню, замок "Логово Дракона" принадлежащий этому графу миновали как раз двое суток назад. Огромная и неприступная глыба, стоящая в русле реки Эйналь. Красивые шпили, массивные стены, ров. Такая твердыня может десятками лет держаться в осаде. Вот только спущенные знамена и поднятые красные "тряпки" оповестили что замок был взят. Сразу всплыли в памяти ужасный смрад доносящийся из замка, стаи ворон кружащие над башнями, несколько тел, лежащих у крепостной стены, видать у некоторых не выдержали нервы и они просто бросились вниз, в надежде на легкую смерть. Хворь. Едва ли не самая страшная болезнь в истории Летании. Невероятно заразная, почти неизлечимая и приносящая своим жертвам неописуемые страдания. Кости, словно плавятся и крошатся, ужасные видения преследуют во сне и наяву, а кожа непрестанно горит, будто ее прижигают каленым железом. Внешне тело больного за пару дней полностью скрывалось под гнойниками. Эти же гнойники появлялись даже на внутренних органах и костях. А потом смерть. Страшная. Мучительная. Долгая.

Не одним замком и солдатами были полны дороги. Видели и деревню, крестьяне в которой были больше похожи на призраков. Бледные, исхудавшие, во взгляде нет ни капли осмысленности и все больше женщины, совсем малые дети и старики, не видно почти мужчин - все кто мог держать в руках оружие были срочно призваны под знамена местных лендлордов. Окна и двери во многих домах заколочены, ибо никто больше не живет в них. Случаи когда умирают целые семьи уже давно не редкость. Видели и повешенных на придорожных деревьях людей со странными татуировками на коже и клеймом на лбу. Татуировку им делали, когда они присягали на верность Зверю, а клеймо выжигали церковные инквизиторы, перед тем как повесить. Будто этого мало, по ночам раздирает тишину жуткий, леденящий душу и кровь, вой. Местные леса и болота то и дело наводнены волокалаками, упырями и прочей нечистью. Война порождает многих чудовищ. Не только убийц и героев.

Война и годы конфликтов, Хворь и алчность превратили некогда процветающую страну в настоящий Ад на земле.

Отдельно, словно выплывая из кошмара в реальность, всплывали на этом фоне шпили настенных башен города Вайсгарда. Самый крупный город графства. Перекресток для торговцев, беженцев и искателей наживы. Город, в котором можно купить и продать все. Если сможешь попасть внутрь, пройдя осмотр у ворот.

Массивные ворота, невообразимо большая очередь и агрессивные солдаты на входе. Замотанные в тряпье, поверх сбруи, осматривающие тех, кто идет в город, не давая попасть внутрь тем, у кого есть признаки Хвори. Убивавшие самых агрессивных, прогонявших самых подозрительных и пропускавших кого посчитают за благоразумное.

Ремиуш все время занимался собой и своей раной. Сраный удар сраным полэксом хорошенько так достал Рекса. Рана уже не так сильно кровоточила, но ничего хорошего тоже не предвещала. Каждое движение отдавало жжением. Не то, чтобы нестерпимым. Но есть некая такая дискомфортность. Хотелось материться. И вернуться к тому Виктору и еще несколько раз проткнуть его труп. Может хоть так станет легче? Кто знает.

Со всем эти пехотинец совсем пропустил разбор трофеев. Но особо этому не расстроился. Потому что, в принципе, не видел у врага ничего особо ценного или полезного. Кроме болезней и всякого рода уродств. Но это ни ценное, ни полезное. От этого нужно держаться подальше. Наверное именно поэтому, в том числе, Ремиуш побрезговал брать что-то с трупов на болоте.

Потому что зараза. Зараза по всюду.

Долго шляться по болотам не пришлось. Сначала нашли еще одну рейнджерскую группу, хотя верней то что от нее осталось, а потом и самых болотинков. Которые на первый взгляд казались просто гниющими остатками того, что было когда-то людьми.

Говорят, что после нескольких людей на болотах бабы тут кажутся не такими уж и страшными. Но Рекс, как увидел этих вот.... болотниц-дезертиров, понял что даже самая страшная шлюха вне болот просто королева красоты, в сравнении с ЭТИМ.

Но думать времени не было. Вместо Ремиуша тут думал Георг. Он командир, ему и думать. Отдавать приказы. Стоило отметить, что сержант свои обязанности выполнял хорошо. Потому что пехотинцу не оставалось времени думать, как звучали приказы. Вот и сейчас был приказ звять на себя правого. Мужлан какой-то гнилой. Но в кольчуге. И с полэксом. Неплохо смотрится.

Перехватив древко своей глеф покрепче пехотинец двинулся на врага. Думать меньше. Действовать быстрей. И смертоносней. Главное чтобы ему зад свои же не прострелили. А там как то да будет.

— А ну, курва, брысь отсюда, плесень злоебучая!

А вдруг?

Стригой задумался. А ведь и вправду. Со всеми этими войнами, побегами, расспросами и открытиями, он совсем забыл как и почему оказался на этой планете. Для чего они все, ученые и военный, вообще тут.

Чтобы понять есть ли другие, пригодные для обитания планеты. Или возможность исцелить умирающую Землю. В последнее Векс верил мало. Честно говоря и на первое не особо тоже было много надежд. Но вот они тут. Правда ситуация была мало похожа на ту, которой стоило ожидать. Уж увидеть воочию живых представителей мифологии и легенд... Вот уж этого себе Стригой даже в самых непонятных снах и фантазиях не представлял.

— Да, — коротко ответил военный, — А вы можете что-то сделать?

Параллельно землянин, который для этого собакоголового был таким же пришельцем, которым рисовали все другие расы для земля в Голливуде, пытался понять что с этим египетским богом не так. Похоже что он был ранен. Смертельно?

— Кевин, ты там разобрался с консолью? Сможеш управлять роботами? — кинул в сторону ученого военный и принялся осматривать товарища по несчастью.

Только вот товарищ ли им этот Анубис?

Сказанный "в лоб" наезд на группу, по поводу невыполненного задания застал Дарио врасплох. То есть как это дракон есть, живой и все еще орудует? Что? Но из мыслей его вывел ответ варвара на наезды казначае.
— Э? Не надо насилия. И без того его полно последнее время, — попытался утихомирить накаляющуюся обстановку бард.
— Давайте разъясним ситуацию. Вот у меня тут есть дневник группы некромантов-разбойников, что чинили бесчинства в округе. Именно они, кстати, осквернили и разрушили святилище местного героя. А нам пришлось, из-за этого, сражаться с заполонившим остатки мертвецами. Ронгану же топор достался из благословения самого Троллеборца! Он сам ему вручил оружие для борьбы с нечистью. Дальше мы пошли следом грабителей и вышли к деревне друидов. Вместо которых, собственно, и обнаружили этих некромантов. Которые к тому времени успели и деревню перебить и местное кладбище осквернить. Там же мы и нашли труп вашего рейджера, между слов, с чего и сделали вывод – никакого дракона нет. А бесчинства все дело рук этой шайки, с которой мы разделались... Это нам стоило жизней наших товарищей, между прочим. Даже Зокерия чуть голову не сложила, а я едва калекой не остался. И кладбища теперь буду долго обходить стороной. Потому и вернулись сюда. Это если коротко. — Мариавелли надеялся что его объяснение хотя-бы немного облегчит ситуацию.
— Я думаю, что хотел бы таки пообщаться с тем пастухом. А что тут что-то не сходится во всей этой истории. И да, с каких пор реликвии, которые вы покинули на произвол судьбы, а верней на разграбление разбойникам, стали государственными?

В эфире программа "однако здравствуйте". Сначала уйти с поляны, потом попасть в неземное транспортное средство, а после этого узнать, что сумасшедшие роботы, которые подбили их судно и собирались уничтожить саму группу, это творение рук этого клювомордого. Или его сородичей. Еще и имя такое, древнеегипетское. Как и, собственно, вид. Религиозный, правоверный, если ты придерживаешься теорий старой закалки о Египте и всем, что с ним связано. Не хватало лишь чтобы панель управления этим аппаратом были в иероглифах, прямо как в этих, как их. Пирамидах. Но за вопросами яйцеголовых начались вопросы самого клювомордого. Зачем тут группа людей? И действительно. Зачем? Теперь то уж цели сменились на "подать сигнал" и "выжить до момента прибытия поддержки". Наверное.

Количество нежити просто зашкаливает. Вот почему злодеи не могут быть повелителями вина и сисек? Чтобы на тебя нападали грудастые девушки, в желании использовать самым похабным способом, а все злодеяния сводились к банальному "напиться в усмерть"? Нет. Нужно поднимать мертвых, чинить бесчинства, наводить ужас, убивать людей. Дарио был недоволен. Даже то, что пришлось проткнуть насквозь одного из этих псевдодруидов. Еще чуть-чуть и бард будет готов молотить всех лютней. А это уже показатель!

Выбежали из леса. Оказались вне пределах досягаемости большого робота, а потом и вне пределов леса. Как оказались на поляне, в месте, где были остатки зонда, стало понятно, что приключения не закончились. В компанию к яйцеголовым добавилась встреча клювомордого.

Ученые сразу решили, что нужно наладить контакт с этим пришельцем. Хотя, по факту, пришельцами были здесь люди. Как иронично. Тем не менее Стригой не питал иллюзий по поводу дружелюбности этого подвида. В конце-концов именно их робот сбил судно. Векс в этом был уверен. Именно потому военный взял клювомордого в прицел. Готовый угостить его свинцом.

— Вы уверены что это хорошая идея?

Для каждого из нас, большого и маленького, чем выше поднимаешься, тем больнее падать. Поднялся ли Кантер достаточно высоко, чтобы вот так, шмякнуться оземь разбившись в мелкие осколки? Прямо тут, рядом с Обелиском, в центре великого города, где согласно слов ходячого мертвеца поселилось божество. Одно из тех, что вроде как давно умерли. Или покинули этот мир. Все мы живем настоящим, вступая в войну с прошлым, противоборствуя и обливая сердца болью и огнем. Но умираем за будущее. С кровью в венах и воздухом в груди. Беглый взгляд на Кадара. Джиллер. Нет, этот уже умер. И восстал. Ему чужды чаяния гантора. Но умереть, похоже во второй раз, он тоже решил за будущее. Какое?
Кэй.
Голоса священников и их приспешников-фанатов стихают где-то вдалеке. Насилие, намеченное на этой площади почему-то медлит со стартом. Чего ждут эти люди? Сухую улыбку скрыл в воротнике своего камзола Ив. Тело бросило в легкую дрожь, страх потянулся своими длинными пальцами к душе охотника из пустошей. Правая рука автоматом потянулась к поясу. Там кинжал. Его не отобрали. Его не отдал на хранение. Они не запрещены в чертах. Виски заскрипели от далекой симфонии насилия, что вот-вот должна была взорваться на этой площади. Освобождая его от обязательств и, скорей всего, жизни.
Кадар что-то говорил про люк.
Слова стихли. Насилие все еще медлит. Арбалеты целятся в четверку, но пока не осмеливаются выплюнуть в их сторону снаряды. Откуда-то со стороны восточного горизонта повеял легкий ветерок, приносящий свежесть и облегчение. Еще один взгляд на священника, ронявшего слова про еретиков. Он пытался запугать и контролировать. Но Кантер не верит богам. Не служит культам. И не собирался преклонять колено перед ублюдками. Он был готов сражаться, даже если при этом суждено оступиться.
Он не согнется и не сломается. Не перед этими. Смерть все равно наступит, она неотвратима как ночь. И Кантер не собирался бежать от нее. Он всю жизнь жил, чтобы драться. И сейчас самый что ни есть момент, чтобы сделать то, что умеет лучше всего. Пускай с кровью на руках, но Кантер прорвется к ним. И хотя бы кого-то утащит за собой.
А девушки? Девушки пускай спускаются в люк, где джиллер их проводит к богу. Вымаливать прощения или писать жалобы, или что там нужно для спасения мира теперь?
— Проведи их, — тихо шепнул Кадару гантор. Сам при этом вышел немного вперед.
К священнику и его фанатикам, которые так рьяно целились в их маленькую компашку.
— Мне кажется вы нас с кем то спутали, — гантор пытался выглядеть "мирно", — И к богам и ереси не имеем отношения.
Все и каждый, начнут все сначала... Ив приметил ближайшего из фанатиков. Готовы сделать бросок, чтобы отвлечь внимание от девушек и джиллера. Главное чтобы последний догадался что делает сам Кантер и не проспал момент.

Сколько может прожить отдельный солдат в сражении, ведущемся с использованием того или иного оружия, с применением той или иной тактики? Василий помутненным взглядом оценивал ситуацию. Впереди враг. Слева враг. Соседнее подразделение почти полностью перебито. Кто там за старшего был? Уши гудели, виски болели. Сколько времени прошло? Сколько держится сам Котенко и парни рядом с ним? Сколько еще будет боеспособной его ланка? Это потом, уже после войны, будут документальные и основательные труды от простых экономистов до военных историков, а сейчас был свист пуль, гром металла и треск боя. И все это в перерывах между предсмертным стоном и криками раненых.
Ругань. Маты. Сквернословие. Все в перерывах между выстрелами и прилетами. Как своими так вражьими. Гансы щедро одаривали красноармейцев. Мстили за товарищей. Прицельно и смертельно. Рядом, кажется Сулватовым представился, ругался солдат. Ругался грязно, на своем родном языке. Казах? А кто его знает. Все тут отовсюду. Котенко, родом с украинских степей, Сулватов с казахских. Народ в самом неприглядном его виде, самая сермяжная соль земли, то есть несколько классов образования, из которых три - на стройке нового мира. Все они дети одного солнца, одной земли. Жертвы и жертовники одновременно. Масло и огонь жизни древней и жизни новой.
Василий взглянул вверх. В синее небо. Дунул ветер, заплакали цветы. Котенко не был верующим. Но все же смотрел в небо и просил Бога помиловать. Просил не для себя, а для тех кто рядом с ним. Кто все еще жадно вдыхал на полную грудь противный запах войны. Просил за тот день, когда закончится война. Когда ребята измученные вернутся домой, где упадет на землю мамина слеза за теми, кто кто не вернется уже никогда...
Уши отошли. Голова перестала болеть. Василий присмотрелся вперед. Серые каски. Зеленоватого оттенка форма. Железная дисциплина и звериный оскал. Пулеметчик вновь прицелился получше. Сейчас попрут. И он, вместе с парнями рядом, сделает все чтобы как можно быстрей насал тот день когда настанет мир и тишина, а в стране непокоренной ребята молодые смогли вновь на полную грудь свбодно вдохнуть. Вдохнуть и вкусить мирной жизни, свободной от войны.

Когда все, вроде как успокоились, гантор облегченно вздохнул. Ну и хорошо, что все вот решилось, хотя два каравана, оба со своими "приколами" на одни бесплодные земли в один день это конечно странно. Но не Иву же тут разглагольствовать о жизни этих краев. Тут все не так как кажется. И совсем не так как хочется. Потому гантор просто спокойно поднялся, немного обтрепал свою одежду, которая успела покрыться пылью и вопросительно взглянул на девушку, которую представили как Кэй.
— Меня зовут Кантер Ив, — представился охотник за неживыми, — И я бы предпочел, чтобы мне вернули мое оружие. Для начала. А уж потом можно будет решить куда идти.
Кстати об идти. Не особо церемонясь, гантор взял свою сумку, винтовку и направился к тому бедолаге, что первым пал от рук мертвых. И у которого были такие хорошие ботинки. Ему они уже ни к чему, а вот Кантеру пригодятся. Пока девушки разбирались со своими вопросами, Ив принялся мародерствовать.
— Хотя Город неплохая идея, — как бы между прочим сказал Ив, размышляя о том, что стоит наверное таки навестить стену прежде, чем квитаться с Мортом.

Смотреть и не видеть. Чувствовать и не ощущать. Осознавать и не понимать. Кантер был в растерянности. Тело, которое раньше слушалось его, принадлежало кому-то другому. Воля подавлена. Эго ущемлено. Нет ничего вокруг. Только вечная и мерзкая бездна. Бездна чужого, бездна неведомого. Что есть ад? Что есть то самое пекло, завещанное грешникам и нарадивым, ослушавшимся вере? Боги, избранные, да даже сами понятия ада, похоже растворились в небытие, превратились в эту бездну, что заволокла Ива внутрь своей нескончаемой темноты. Вот какая судьба у души человеческой. Быть поглощенным этим нечто. Раствориться в небытие, как все вокруг. Превратиться в нескончаемую бесплодную почву для земли мертвых. Суровое, но все же заслуженное искупление для человечества, не так ли? За все те грехи, коварства и бесчинства, творящиеся по обе стороны стены? Вполне возможно...

"Шшшшшхххррррр!!! Грррраххххх!"
Вот оно. Так хорошо знакомый звук прилетающей минометной мины. И снарядов гаубичных. Мозг еще не успевает осознать происходящее, а тело уже привычно роняет само себя на землю и вжимается в нее. Легло где-то метрах в ста справа. Это далеко. А потом посыпалось. Одна за другой. Падаешь в окоп, вжимаясь в землю, прикидываюсь ветошью. Следом за Котенком рядом так же поступают и другие. Кто по примеру старшего, кто по наитию. Неудобно. Чертовски неудобно. Кажется, что даже вдохнуть нечем.
Очень скоро деревня, которая еще недавно стояла тут нетронутой, превратилась в осколки цивилизации. Изрытая, сожженная и разваленная. Некуда больше возвращаться большинству живших здесь. Только руины и пепелище. Но земля, она все стерпит. Главное, чтобы пришедшие сюда хотели чего-то. И готовы были к труду. Но это все далеко впереди. А сейчас дым, гарь, пепел. И предстоящий бой с немчурой.
Опять свист и взрыв. Ударная волна, смягченная окопом, все равно лупит по ушам. Артподготовка конечно не батарейная, да и не авианалет, но все равно неприятно и опасно. Главное — быть ниже уровня земли. Ну и чтобы прямого попадания не было.
"Грррраххххх!"
В ушах зазвенело, будто кто-то резиновым молотком ударил по затылку. Привет, очередная легонькая контузия. Близко. Крайне близко. Остается надеяться, что сравнивая Яблоновку с землей, вражеская артиллерия не зацепит наших. Уж больно кучно ложат. Видно, что не корректируют особо, но тем не менее никто не застрахован.
Короткий налет, который, казалось, длился вечность, завершился. И все вокруг затянуло густым дымом. Вермахт готовился к наступлению. Зарычали моторы, заскрежетал метал. Очень скоро пойдут вперед. А день-то какой хороший, да и умирать вроде так глупо неохота...
— Тьху, — сплюнул Василий, гоня от себя пропащие мысли, — Товарищи, готовсь. Сейчас попрут.
Сам же проверил еще раз готовность пулемета. Сейчас попрут. И нужно будет вновь стрелять. И не быть пристреленным.

Последней ночью Кантеру снился сон. Хороший, добрый.
Сон о том, что он сидел дома, у камина. Что не покидал никогда насиженного гнезда, что мать жива, а отец трудится где-то на работе. Сон о бытие спокойном. О том, что не приходилось Ивам бежать. Не приходилось мальчику учиться уличной жизни. Воровать. Биться. Убивать. Сон о том времени, когда Кантеру не приходилось думать о мертвых, богах, живых, о пробудившихся. Не приходилось думать о том, почему ему, Кантеру Иву, так повезло. Стать тем, кем он стал.
Хотя в глубине души гантор понимал все сам. Он стал убийцей и наемником потому что сам выбрал этот путь. И не важно как его называют другие. Это все слова, которые не отображают ни пота, ни боли, ни потери, которые несет в себе Ив. Слова, которые не могут защитить. В отличие от оружия, умений, удачи. Все это должно вести гантора в его пути. Его Дороге.
Жаль, что дорога эта, по которой следовал Кантер, привела его в это место. Сухая, бесплодная земля под ногами. Холодный, щипающий за кожу ветер. Острые маленькие камушки, мешающие спокойно перемещаться и конечно же песок. Противный песок, лезущий всюду и без просу. Еще и противный гул где-то из глубин заброшенной шахты.
Во рту было сухо.
— А есть разница? — подняв взгляд на Фрэнки спросил Кантер, — Ты ведь все равно не унесешь деньги с собой.
Тут Ив попытался сплюнуть, для драматичности эффекта, но получилось плохо. Жижа из крови и слюны тоненькой струйкой потянулась от губы к земле и пришлось несколько раз так "сплевывать", чтобы наконец избавиться от этой надоедливой сопли.
— Морт не постеснялся заказать гантора, — смотря в дуло двухзарядника продолжил Ив, — Чего ему стоит убрать и вас? Тем паче что половину дела за него уже сделано.
Легкий кивок в сторону трупов.

Котенко быстро вернулся к окопу. Фрица вместе с Панюхиным в тыл отправили. Одного на допрос, второго в сан.часть. Или что там организовали в тылу Яблоневки.
Пулеметчик же, сдав реквизированное добро, вернулся за свой дегтярев. В родной окоп, где его покорно ждал Ваня "три короба". Его второй номер. Чувствовать в окопе живую душу у себя - это счастье. Нигде, пожалуй, не сможешь так по-настоящему оценить человека, друга, как здесь. После короткой боевой вылазки, после того неопределенности, адреналина боя и после боевого колебания, этот глубокий, потому как Ваня рыл на славу, окоп казался таким уютным, таким надежным, что не нужно никакой мебели. Просто опрись на одну из "стен" и все. Ничего не нужно.
Хорошо здесь, пока никто не тревожит. Земля, правда, за воротник сыплется, и ноги млеют, никак их не выпрямить, но и теснота здесь не теснота совсем. На миг даже показалось Котенку что, никогда не чувствовал себя так свободно, оградившись насыпью окопа от всего тревожного мира. Так вот бывает, что настоящим дворцом может обернуться для человека этот тесный фронтовой окоп.
Отдых был не долгим. По ту сторону гуща берез и прочего верболоза все еще была полна дичи и неизвестности, когда сквозь ее покой и непринужденность прорвался тяжелый, давящий на все вокруг рокот. Вцепился в свой пулемет Василий, ощутил неожиданно дрожь по всему телу. Чего он дрожит? От прохладной земли окопа? Или, может, в дрожь вгоняет его тот грохот, зловеще, методично приближающийся со стороны леса? Пулемет был готов. Готов был и Котенко и его второй номер. Они с этого места не отступят, не потеряют самообладания, не поникнут перед той черной силой надвигающейся опасности. То надвигался фашизм, его вероломство, кровавая жестокость, дикость. Был в том грохоте сейчас для Васи и Лейпцигский процесс, и окровавленная Испания, и растоптанная Чехия, то сунули из-за расплакавшихся ив концлагеря, смех и смерть - все то, что он не мог принять. И не собирался.
Всматриваясь в горизонт, ожидая врага, пулеметчик сам про себя шептал.
— Когда к Вене подходил Кара Мустафа, у нас была вера. Когда в Киев входил Хмельницкий, у нас была надежда. Теперь, когда к Яблоневке подходите вы, у нас есть любовь. Грязные свиньи, не хотящие становиться людьми. Хотите только комфорта, а за душой ни крошки. Ни милосердия, ни совести.
Вытер со лба очередную струйку пота. Волнение? Или злость? Кто его знает.
— Но плохо для вас не это. Плохо то, что я еще хуже. Потому что понимаю. Понимаю и не принимаю.
Палец лег на спусковой крючок.
Фронт медленно но уверенно ссовывался от неизвестности к их маленькой деревушке. Вокруг все еще было молчание, стрельба еще не началась, а в воздухе висело напряжение. Скрежет железа, гул моторов, шепот смерти насовывался медленно, грозно и неумолимо. А потом в небе показались черные точки.
Василий грязно выругался.

Поторопились. Стреляли щедро и безумно. От того, наверное и бездумно. Но не только вермахт сегодня палил. Отвечала и красная армия. Срезал очередью высунувшегося немца Василий, настигла пуля снайпера второго. Короткий эпизод, всего в несколько доль минуты, а забрал с собой столько жизней. Капля пота стекала по лбу Котенко, когда все умолкло. Оглянулся на Панюхина, тот держался за плече.
— Илюх, ты как? — вопрос выдал дрожание в голосе Котенко.
Не смотря на финскую, не смотря на все что прошел в забоях и шахтах, сейчас опять бил адреналин. Опять виски давили. Ближний бой, почти контактный. Отобранные жизни, не серые мишени, а живые люди со своими судьбами и надеждами, которые только что ушли в небытие благодаря свинцовому дождю. Которым так щедро одарил Котенко.
Что касается Ильи Панюхина, для которого этот бой вообще стал первым испытанием, то выглядел он бледно, но зубы сцепил. Держался.
— До свадьбы заживет, — пытаясь выдать улыбку ответил парень Васе. И правда, чего б не шутить. Самое время то.
И тут со стороны коробки обозвался фриц. На своем гортанно-собачьем. Посмотрел Котенко на поднятые руки и понимать особо ничего не оставалось. Коленки затрусились у гитлеровца, фашиста проклятого. Что, не помогла тебе арийская доблесть, да? Тут же взгляд пал на перевешенного через борт бтр-а немца, что по нему первым и черкнул из автомата Вася. Рыжий, с облезлым носом немец был совсем не страшный, лежал, как зарезан, обливая кровью свою нехитрую плащ-накидку. Тут же спесь и гонор сразу же спали с лица и души красноармейца.
Держа на прицеле сдающегося немца, Василий обратился к товарищу:
— Этот уже отвоевался, — как бы констатируя факт, — Бери его и веди к нашим. Язык будет полезен.
Панюхин кивнул и пытаясь не выдавать боли принялся к захвату немца в плен. Дело не хитрое. Немного поводить перед лицом у ганса трофейной МП и тот сам поймет куда идти и кому в ноги падать. Солнце высоко в небе ярко освещало все вокруг. Лесок, хлеба, мост. И их парочку у подбитой техники. Как и остальных бойцов окопавшихся в деревушке. Котенко чувствовал себя голым тут, на этой дорожке сельской. Большой голой глыбой, что стоит мишенью среди бескрайних просторов степи и равнин.
Самое тяжелое было впереди. Разбить разведку и даже этих два экспедиционных отряда дело, конечно, не из легких. Но теперь о них знают основные силы. И теперь попрут все. Не будет больше эффекта неожиданности. Теперь останется только одна задача. Удержать деревню. И стоять намертво. Или насмерть? Не важно. Не об этом нужно думать. Потому Котенко быстро встал, чтобы поддержать Илью, абы фриц не вытворил ничего хитрого, а заодно осмотреть коробочку на предмет полезностей. И павших противников тоже.
Страшно хотелось закурить.

— Так точно, — ответил Василий, принял ППШ и приготовился выполнять задание.
Выделили Котенка с еще одним солдатом вперед, к коробке.
Добивать оставшегося в живых. Вздохнул тяжело Вася, когда глянул на Панюхина, напарника его по несчастью. Тот был прямо образцом такой легкости и свободы, что чувствовалась во всем его теле, во всей его еще юношеской осанке. Со студбата что ли пришел в армию?
Стройный, гибкий, ни шинели на нем, ни рюкзака, даже каски на голове, только пилотка весело сбита набекрень, с выступающими светло-русыми волосами из-под нее. Пилотка с рубиновой звездой и автомат поперек груди, который кажется удивительно легким, даже игрушечным на его широкой груди.
В этом парень напомнил пулеметчику его командира по финской еще. И его фразу последнюю, перед тем как пуля снайпера окропила его кровью карельскую землю. "Вот так я живу, вот так я люблю, чтобы ничего на мне лишнего, чтобы только автомат через грудь и гранаты торчали из карманов".
Вот и Панюхин этот, таким же был. Стройным, беспечным, полным сил и мужества. Автомат и гранаты. Насыпь, земля и враг.
— Держись ниже, — коротко сказал Котенко товарищу и махнул рукой, указывая ползти за ним. Пошли сначала по насыпи, потом ползком в сторону верболоза. А там уже к дорожке и мосту. Пристально выцеливая горизонт и вражескую технику. Готовые в любой момент дать огневой отпор.
Нужно было только подобраться поближе, чтобы использовать гранаты. Держись ганс. Недолго осталось.

Ларкин застыл. Встал как вкопанный. Сжался опять внутри, словно сидит в чулане, а леди Блэквуд вот-вот откроет дверь и застанет его там. И в тишине этой, тишине страха и отчаяния от сделанного наконец выбора, под скрип разбитой двери и старого пола зазвучал далекий колокол потери. Или великая мелодия находки?
Флейта.
В сосудах, по всему телу, кровь кровь на грани закипания, в уме все роится и копошится, словно если большой состав слетает с рельс, не дотянув до станции, а машинист все мечется по кабине в поисках последнего решения. Правильного? Есть ли оно, правильное решение в такой ситуации?
Пэрл не знал. Он и не знал, каково это, слетающий с рельс поезд. Это ему кто-то из парней кто-то рассказывал историю о таком. Кажется тогда сами рельсы подорвали бандиты. Или краснокожие. Апачи? Не важно все это.
Важен был тот запах, что затмил обоняние парня. Он готов вдыхать его до головокружения, гореть за это в аду, который каждую пятницу и среду обещали Блэквуды, до полного самосожжения. И музыка. Эта мелодия влекла за собой, а потом заставляла перестать дышать, чтобы почувствовать как тихо замерла Вселенная.
Кухня казалась другой. Словно это не поместье Блэквудов, а какое-то другое помещение. Что то иное, не от мира сего. Запах. Флейта. Темнота. И звон нового, непонятного.
Ларкин легонько толкнул дверцу, чтобы войти наконец в кухню. Тихонечко, на самых цыпочках, оглядываясь по всем сторонам.
- Пс, - как бы к флэйте обращаясь, начал Пэрл, - Кто тут?
Вопрос у темноты. У неизвестности. И хотя сирота пытался спросить это как можно тише, его шепот казался громом среди ясного неба.
По крайней мере ему самому.

В районе шеи почему-то резко похолодело. Ларкин даже рукой провел по затылку, чтобы проверить что это. Оглянулся на всякий случай назад. Кровать и полутемнота. В какой-то миг померещились тени там в углу.
Но это просто кажется. Наверняка просто кажется.
Не выспался. Переработал.
Скорее всего.
Потому опять повернулся к коридорчику. К вариантам и возможностям. Как вдруг звук. Резкий! Как взрыв. Пэрл даже пригнулся от неожиданности. Присел.
Затих. Словно в засаде.
А на самом деле в мыслях. О том что делать. Куда идти. Сейчас ведь Ларкин стоял на развилке. Это ведь теперь не просто коридор, который сирота знал как себя самого. Это была дорога в его будущее. В то, что с ним будет. Его судьба сейчас зависела от маленького, совсем скромного решения. Что делать. Куда идти.
Опять холод на затылке. Кровать позади. Теплая. Мягкая. Знакомая. Как и вся жизнь в этом доме.
Мотнул лишь головой, сбивая мысли в кучу. Схватил свой котомок с пожитками скромными по крепче. Нет. Решение принято.
В этот раз Ларкин поступит так, как хочет он сам. Пойдет вперед. Вырав свой путь. И все равно на то, что и как получится у других.

В какой-то момент казалось, что все получится. Анне поднимала ослабшего Генрика, Сарток с Фиром, поддерживая друг-друга так же направились к выходу. Кэй, бросившаяся к огромному мечу варвара, с большим трудом подняла эту железяку. А Кернан, сын Конна, собирался вырубить Айдана, который все еще творил магию, от которой храм содрогался и выл в предсмертных позывах.
Каково это, находится в месте, которое вот-вот погибнет? Осознавать, что массивные колонны сейчас рухнут и бесконечно тяжелый потолок рухнет вниз. Видеть как далеко все выходы и как близко смерть. Были ли друзья когда либо в настолько безвыходной ситуации? Трудно даже представить.
- Не... делай... этого... - срывалось с губ Генрика.
К кому обращался старый паладин? К Айдану? Мог ли оруженосец услышать мольбы рыцаря? Просьбы любимой? Слова паладьи?
Айдан улыбнулся.
- Спасибо тебе за все. Спасибо за ночи проведенные со мной. Спасибо за дни. Спасибо за тепло, за чувства. Спасибо за заботу и улыбки. Спасибо за любовь.
Голос паладина доносился легким шепотом, но словно отовсюду. Кернан застыл в полушаге от парня. Неясное сияние вокруг него, словно мембрана, укутало варвара не давая вырваться. В следующий миг такое же сияние окружило и остальных, включая минотавра.
Потом был треск и грохот. Валились опоры, трещали стены. Огромные валуны падающие сверху.
- Спасибо вам, друзья. За все, - все тот же шепот из ниоткуда.
Айдан улыбнулся. Это было последнее что видели, прежде чем яркая вспышка поглотила все вокруг.

Анне и Генрик, открыв глаза, поняли что находятся в храме. Большой холл, колоны, красивые гобелены. Перед ними находился алтарь, у которого с широко раскрытыми ртами стояли монахи. Они явно не ожидали увидеть тут двух изможденных паладинов. Прежде чем Алую Розу покинули последние силы, она слышала взволнованные вскрики монахов и властные приказы архиепископа помочь защитникам веры.

Фира сияние перенесло в вечный лес, от которого тот когда-то отказался. Пред ним стояло огромное древо, раскинувшее свои корни во все стороны света. Его ветки тянулись до бесконечности долго, а листва застилала все небо. Древо познания, чья сила питает весь мир. Друиду не оставалось ничего иного как преклонить колено перед самим естеством природы, воплощенным в этом месте. Еще никому прежде не было даровано такого права - видеть сердце Эллатедсана древо мира.

Сарток, немного отдышавшись, понял что находится в библиотеке. Стеллажи. Книги. И много-много стендов. Они уходили на километры во все стороны. В глазах мага заискрилось счастье.

Кернан, не удержавшись на ногах, упал. Как ни странно Коготь Дракона лежал прямо пере ним. Быстро встав на ноги, варвар оглянулся. Чистый, холодный воздух, шпили высоких гор и незримые тропинки между валунов. Вдохнув на полную грудь сын Конна ощутил странное тепло. Нет, воздух был как и раньше морозным, но в душе чувствовалась радость. Приятное чувство дома, вот что это было. Оглянувшись варвар высмотрел тропу. Пойдешь вниз, окажешься у своей деревни. Пойдешь вверх, окажешься на вечном кулаке. Арене богов, откуда либо не возвращались, либо возвращались великими ханами. Душа рвалась домой. А сердце подсказывало путь к славе.

Кэй, ощутив что стоит на твердом полу, еще некоторое время не хотела открывать глаза. А когда открыла даже присела от неожиданности. Она была в хижине. В хижине Мелиссы... нет, в ее хижине. Все тут было так же, как и в тот день, когда они с Айданом покинули это место, отправившись на встречу своей судьбе. Только порохом слегка укрыто, от того что никто не убирался. Одна лишь вещь тут была не на своем месте. На кровати, где колдунья впервые перевязывала раны паладина лежала кобза. Та самая...

Прольется кровь.
Простые слова. Но сколько в себе объединяют. Чувства. Отношения. Судьбы. Прольется кровь. Каждый, кто стоял в комнате, ощущал это своей кожей. Мурашки, холодный пот, ярость и страх одновременно. Взвыли зверолюди, призванные колдуньей. Взъерошили свои гривы. Открылась дверь, откуда внутрь ворвался жар и гул битвы. Первым вырвался из комнаты Кернан. Он уже не мог больше ждать. Его двуручный меч был готов встретить врагов, сносить им головы, резать и рубить. За ним сразу же ворвались в огромный зал зверолюди и призванные герои. Анне с алебардой на перевес. Генрик со своим молотом, Сарток уже готовящийся произносить смертоносные заклинания.
И кровь пролилась. Бой, кипевший до этого, поглотил свежие силы. Все без остатка. Рубили паладины, рвали и метали зверолюды. Жгли и уничтожали маги и колдуны. Кэй, все это время сидевшая на шее у минотавра, использовала поданный Ингмарской арбалетом. И смотрела. Выглядывала. Айдана. Ее рыцаря, паладина и любимого. Он был так близко и в то же время так далеко. Окружен врагами, разного рода и облика. Рубящий направо и налево, поглощенный яростью. И все же это был ее Айдан. Тот самый мальчишка, с которым она провела ночи в таверне и там, в деревне. Тот самый мальчишка, играющий на кобзе, смущающийся разговоров и иногда не знающий своего пути. Сейчас он сражался плечо к плечу с каким-то воином, напоминающим помесь фавна и медузы, а группа Кэй, состоящая из тех друзей паладина, что пришли на ее зов, быстро продвигалась вперед. К тому месту, где сражался сам молодой паладин.
Кровь, насилие, убийства продолжались и продолжались. Сколько времени прошло, прежде чем в огромном зале осталось всего с десяток особей? Кэй, верхом на израненном минотавре. Сарток, уже выдохшийся и устало смотрящий вперед. Аннелиас, упавшая от бессилия на колени, опираясь на свою алебарду. Вся в крови и поту. В таком же виде Генрик, только помятый гораздо больше. И Кернан. Весь красный. Непонятно где у него и чья кровь. Ранен ли он? Зрачки широкие, дыхание тяжелое. Сейчас он выдел всю тысячу миль, простирающийся сквозь пространство и время. Видел все это и в то же время не видел ничего.
Айдан, в это же время, стоял немного впереди этой группы. Разделяли их целые горы трупов. Как разного рода зверолюдов, так и нежити уничтоженной в этот день. Паладин, такой же измученный и весь в крови и внутренностях врагов, находился на пьедестале. Перед светящейся синей сферой. Казалось, что парень не видит и не слышит ничего. В его личном, маленьком и личном мире, существовала только эта сфера. И все. На оклики Генрика или Кэй паладин не реагировал. Не слышал. Или не хотел слышать. Потянул руку к сфере. Жадно. Желанно. Пальцы тряслись от волнения.
Вспышка. Синий свет, озаряющий все вокруг. Слепящий, дарящий покой и блаженство. И образы. Яркие, правдоподобные. Настоящие.
Айдан. Весь в черном. Корона терновая на нем. Старший только. Лет на десять. Окружен стражами в черных доспехах. С черепами на плечах. Огромная площадь, залитая толпами людей, что с раскрытыми ртами смотрят на Айдана. Пьедестал. Высокий. Огромный. С троном позади. Троном из костей и черепов.
Громкий, зычный голос. Совсем не похож на тот мелодичный и спокойный тон, к которому привыкла Кэй. Но это, все же, голос ее рыцаря и паладина. Айдана.
"Закон! Порядок и справедливость! Вот что будет нашей целью! Я вынужден принять жесткие меры во имя Добра! Это временные трудности на пути к Царству Света!"
Восторженные возгласы на плозади, крики людей, вопли женщин, всеобщий экстаз, в котором слились все стоящие перед новым королем, провозглашающим свою доктрину.
"Во имя Добра уничтожим нечистые расы! Несогласных в тюрьмы! Еретиков на костер! Кто не с нами тот против нас! Люди, я даю вам последний шанс! Слушайте, все во имя веры!"
Только сейчас понимаешь. Площадь. Нет, весь город, собравшийся тут, это были люди. Не было тут ниодного гнома, эльфа, зверолюда. Только люди. Высокие и низкие. Чистые и грязные. Богатые и бедные. Все люди. И все до одного объеденные любовью к своему королю и его рвением и ненавистью к всему другому. Новый мир. Империя. Восставшая их пепла, на плечах Айдана. Империя людей.
"Всё во имя веры!"
Неслось по площади. И рушились гордые и неприступные твердыни гномов, под ударами огромных осадных машин.
"Всё во имя веры!"
Неслось по площади. И горели вечные леса, укрывавшие последних эльфийских защитников.
"Всё во имя веры!"
Неслось по площади. И вешали всех магов, которых только успевали найти по белому свету. Жгли, колесовали, четвертовали. Не щадя ни женщин, ни детей.
"Всё во имя веры!"
Неслось по площади. Мир, утонувший в крови и насилие перераждался.
Становясь миром людей. Без магии. Без нечистых рас.
И становясь миром бесчеловечности.
Когда все очнулись, то как и ранее были в холле. В том же, где только что закончилась битва. Где Айдан стоял у синей сферы, только уже с опущенной рукой. Меч упал на пол, громко звеня о кафель. Паладин же припал на одно колено. Что он видел? То же что и все? Видел ли себя и тот мир, к которому он вел?
- Не делай этого, - едва слышным шепотом сказал Генрик и упал. Без сил. И без сознания.
Сарток тяжело осел рядом. Тяжело дыша. И смотря куда-то вперед. Вдаль.
- Он сделает это, - сказал Фир, находящийся немного позади минотавра с Кэй, - Сделает потому, что должен. Пророчество. Судьба.
Айдан, все так же, стоял на коленях перед сферой. Спиной к другим.
- И сейчас он впитывает силу храма, - добавил друид, - как губка. Как и ты, Кэй, повелительница лесов и избранница древних богов. Дочь луны и сестра солнца.

Паладин кивнул, соглашаясь с планом Кэй. Парню предложение показалось логичным и вполне себе действенным. Все еще держась за бок, Айдан отошел немного в сторону, готовясь к любым непредвиденным обстоятельствам и опасностям, что могли скрываться за разломленной дверью. Ива, еще раз бросив тревожный взгляд на парня, подготовив свой лук, подошла к двери. Натянула тетиву, приготовилась, присмотрелась к темноте.
Там, за уламками, что-то было. И оттуда доносились странные звуки. Металлический скрежет. Теперь он усилился. Верней после того, как туда влетел тот колдун (или правильней сказать то, что от него осталось). На какой-то миг колдунья отвлеклась на тот отрывок ткани, что болтался на куске двери. Шелк. Черный. С очень темного-красного оттенка узорами. Они казались ей знакомыми. Но все же она не разглядывать ткань пришла. Темнота. Скрежет. И существо.
Прицелилась. Приготовилась. И пустила стрелу в неизвестность. За первой пошла вторая. А потом еще одна. Из проема донесся рык, а потом визг. Попала? Вполне вероятно. Уже готовилась отойти, опустила лук, готовилась отпрыгнуть от двери, чтобы пропустить Айдана, который уже был на пол-пути к проходу. Как вдруг от двери ударил сильный порыв ветра. Последнее что видела Кэй - тень. А потом ощутила сильный удар. И темнота.
Боль. Тошнота. И неизвестность. Ива ощущала свое тело, но не видела ничего. Ощущала как кто-то поднял ее, как потащил куда-то. Слышала крик, но не могла разобрать слов. Понимала лишь, что ее тащат. Несут. Айдан.
Когда очнулась, то увидела, что находится в темной комнате. Небольшой совсем. Заставленной разного рода статуями. На полу имелась гексаграмма. Сама Кэй сидела у одной стен. Айдана не было видно, но от двери, что была напротив, доносились звуки боя. Сколько времени прошло? Что случилось?
Ива ощущала странную усталость. И в то же время странную силу, наполняющую все ее тело. Это место. Эта комната. Эти статуи. Тут было... что-то древнее. Что-то магическое. Что-то, что наполняло ее силой, словно она сосуд в который так и вливают эту силу целым потоком.

Александр понял, что администратор ничего не знает. От слова совсем. Это его должно было привести в бешенство, но пока нужно было быть спокойным. Потому Каширцев глубоко вздохнул и сказал все лишь одну фразу.
— Я очень разочарован вами.
После этого он положил трубку. Администратор, называется. И тут его, как говорится, увидели. Журналисты пошли в его сторону. Спрятав телефон, Александр проверил все ли на месте, заглушил мотор и приготовился выйти с машины.
Что же. Придется идти на амбразуру. Не впервой уже. Правда придется позволить сначала журналистам сделать первый шаг, как выйдет из машины. Чтобы понять почему они тут.

«Схватки у Вайль начались где-то недели на две раньше, чем она себе ожидала. Как-то в один миг ей стало совсем нечем дышать, потому девушка поднялась с кровати и вышла на улицу, чтобы хоть на миг подышать свежим воздухом. Светлое, безоблачное небо улыбалось ей своими яркими и маленькими звездами. Но легче от этого Вайль не стало. Ей не хватало ее мужа, Кириласа, который сейчас был в далеком рейде. Как жаль, что он не сможет присутствовать при рождении сына. Вайль была уверена, что родит крепкого и здорового мальчика.
Ночь была бессонной. Беременная импи то и дело переминалась с боку на бок, вся в холодном поту, а дитя в ее лоне словно колотилось о стенки желая освободиться. Уже к утру оно попросилось на белый свет. В тот момент Вайль не столько от боли, сколько от страха перед самим рождением, ухватилась за живот, потому что ей казалось будто это какая-то иная сила тянет из нее все внутренности, отрывает живот, пытается выпотрошить заживо.
Ашийвас, старая парвсианка, у которой проживало молодое семейство импи, прибежала на крики Вайль. Нужна была повитуха, но времени на это небыло. Потому сама ящерица принялась за тяжелое дело, потому как на постели из шкур и тканей уже было темно и мокро от крови. Дитя уже вышло, даже выпрыгнуло на мягкие ткани. На какой-то миг мир замер в молчании. А потом раздался крик. Истошный, детский плач.
Ашийвас времени не теряла. Она быстро достала нож, которым перерезала пуповину, после чего быстро перетянула последнюю специально наготовленной нитью, все это укутала в кусок ткани (словно не пуповина это была, а живое существо) и отложила в сторону. Потом взяла воды, которую предусмотрительно прогрела на огне, пока Вайль кричала от боли и принялась омывать дитя. Крепкое, смуглое, импское дитя. Настоящий воин, охотник. Закончив с мытьем, она бережно укутала дитя в чистые шкуры и положила рядом с обессиленной матерью.
Нож, которым была перезана пуповина, парвсианка тоже укутала в кусок ткани и быстро запихнула под роженицу. На немой вопрос о том, зачем это, Ашийвас прошипела, что так надо. От заговоров. Вайль особо не вникала в эти все ее действия. Разве что поймешь и выспросишь у ящеров? С ними очень тяжело говорить и понять. Перворожденные, казалось, всегда знали что и зачем делали. Даже если их действия казались бессмысленными. И редко у кого хватало терпения и желания вникать в традиции парвсиан, ведь импи не жили так долго как ящеры или альвы.
- Вот ты и из девушки в настоящую женщину превратилась, - гордо сказала Ашийвас, и взяв клунок с пуповиной вышла из дома.
Было душно. Но Вайль понимала, что парвсианка специально так "натопила", чтобы было тепло для дитя. И пока сама роженица лежала со своим дитям, Парвсианка, тем временем, отошла подальше от дорог и домов и закопала "скарб", чтобы никто и никогда не нашел и не переступил через детскую пуповину. От плохих примет и плохих обывателей, как говорилось в Ашнисарате.»
-----
В небольшом лагере контрабандистов точились споры. Опять чья-то жена родила от другого. Опять пойло течет рекой, заливая раны и грусть. А потом, к костру у которого все происходило пришел один из парвсиан. Который торговал с контрабандистами этими. И начал свой рассказ-байку:
«Залупа ты кнуусова - сказал Фирассей Эйнелопе, возвратившись с дальнего похода и понеслась. Обидел тетку. Но за дело. Правда и сам Фирассей шарился по миру, одному темному знает где, много лет. Такое у многих случалось. И у меня тоже. И всякое было. А тут Эйнелопа, нехорошая женщина. Оказалось.
Знаете, я тут рискну обгадить архетип и объяснить истинный смысл ситуации ребята. Если будешь шарится долго - рога вырастут не то, что бы обязательно, а естественно. Женщины ведь, они существа хорошие, но не вечные. Пропуск в вечность - половая ебля с противоположным полом. Ты сдохнешь, а планетой будет управлять маленькая отвратительная копия тебя, заботливо откормленная твоей скво. Так что парни, смысл жизни - это люби и уважай свою скво, дружи с ней. А то сдохнешь от цирроза, а она такое чмо воспитает, что хоть плачь. Куда там Лифан-лифам.»
Многие смеялись. А некоторые задумались. Ведь пока они тут шарятся, умирают и удирают от патрулей, скво ихние, ведь и вправду. Нехорошими совсем делаются.
А пропуск в вечность то хочется.
-----
У костра, рядом с мирно сопящими ушантау, сидело несколько парвсиан и альшисай. Представители Врийшасса. Все они сейчас смотрели на пляшущие огоньки, ожидая сигнала. На спинах у каждого были луки и стрелы припитанные ядом. За поясом у каждого по хорошему кинжалу. Так же отравленному. Ну и ножи есть, простые. на случай чего.
И тут, в тишине этой, отозвался один из воинов:
«Считайте меня смешным, но знаете. Я завидую другим подразделениям. Вот так втихаря. Ведь нету у нас ни слащавого принятия клятвы, ни провожаний с улиц с гордо поднятыми флагами и копьями в руках. Все наши победы и достижения, они останутся в веках... но что толку, если все подробности и утешение не выйдет дальше чем за семейный стол? Даже прощания, с теми же родными, все в индивидуальном порядке, без пафоса и шума. Когда придет кто-то из Шас-Катаналь. И возвращаемся мы домой так, словно с охоты рядовой. Обычное утро, день, вечер никаких тебе встреч и ликований, как у регулярки. Только взгляды удивленные. А в большинстве просто угрюмые. И пытаешься смириться с этим фактом потом, три-четыре следующих дня. И так - до следующего распоряжения. До следующей охоты на контрабанду.»
Все сидели и молчали. Каждый понимал свою долю правды в этих словах. Врийшасы были спец.войсками, особыми специалистами, которые редко пересекались с общевойсковыми задачами. И большинство из них вели скрытный образ жизни. Чтобы легко и быстро выслеживать и выкорчовывать из Ашнисарата контрабандистов.
«А я знаю слова присяги на изусть. У меня даже есть свиток с ней. Попросил у жрецов. Ибо для меня присяга не пустые слова. Они помогают принимать верные решения. И все равно на все эти торжественные моменты, как у простых вояк. Да, хочется иногда, но дело мое другое. Дело верное. И важное.»
Закивали все, на эти слова, соглашаясь. А говоривший погладил своего ушантау, который подняв голову посмотрел куда-то в темноту. Оттуда донесся легкий шелест. Это знак. Воины сразу же взбодрились, собрались. Охота начиналась.

- Не знаю, - ответил паладин. Не похоже, чтобы он переживал или боялся неизвестности. Но осторожность проявлял. Старался не упускать ничего из виду.
- Да, теперь только вперед. Вперед и вниз, - немного сглотнув добавил он, начав идти вниз, на встречу звукам трущейся стали.
Кэй следовала за ним. Со стойким ощущением, что за ними следят. Казалось что у стен есть глаза. Тысячи их. И все смотрят на пару из паладина и колдуньи.
Спустились вниз, увидели зал небольшой. Мрамором уложенный. Лепнина с облупившеся практически полностью позолотой. Обрывки ткани на стенах, раньше видимо бывшие вымпелами или гобеленами. Сейчас так истлели, что совсем непонятно что на них было изображено.
И дверь впереди. Незапертая. Верней не запертая, а просто испорченная, изломленная, а может и изрубленная до полной неопределнности. Кто-то ломился сквозь нее... внутрь? Это при том, что на двери не видно замка или засова, чтобы запереть ее.
Айдан взглотнул. В горле было совсем сухо. Сделал шаг вперед и остановился сразу. Кэй, повторив шаг за ним, сразу поняла почему. По ноздрям ударил запах гнили и пыли. Он был невыносим. И холод еще был. Пронизывающий. Обессиливающий. Было ясно, словно средь бела дня, что идет эта аура оттуда. Из той комнаты, что за проломленными дверьми.
Паладин перехватил свой мечь поудобней, готовый в случае чего его использовать.
И тут Ива заметила то, что ее беспокоило всю дорогу. Сгусток грязного черного тумана, на вид одновременно и нематериальный и слизисто липкий. Проскользнул откуда-то из щели, метнулся в сторону, остановился. Отдаленно силуэт этот напоминал... гуманоида. Только тень. Пульсируящая. Сотканная, словно из жижи. С щупальцами время от времени вырывающимися в стороны. И несло от нее могильным холодом. Кэй это чувствовала.
А вот Айдан кажется совсем и не замечал ее. Потому что направился вперед. К двери.

Жизнь шла своим чередом. Реки текли, тучи сновали по небу, а ашни работали на своей земле. Уже вошли в быт практически везде возделывание земли, с разницей в том, что где-то выращивали пышные сады, а где-то скудные.
Богатый южный Етхирншасс и бедный северный Дорсил. Но там, где север проигрывал в земледелии, он брал от моря. Рыболовля и прочий водный промысел. Более того, вскоре ашни научились использовать дар морских пучин, морскую капусту вэй, как ее называл альшисай.
Так вот и получлось. Дорсил, центром которого стал Неваширас, жил больше за счет рыбного хозяйства и выращивания и обработки морской капусты, а Етхирншасс, все пути котрого стекались к Хишнаану, за счет земледелия и сбора богатых плодов из афорфакусов и огрев.
Особняком в этом деле стоял Асшидзай. Город, который был на стыке двух этих провинций. Жил он, в большей мере, с торговли. Сюда приходило больше всего судов с островов, сюда же тянулись торговые караваны с севера и юга. Тут было больше всего рынков и торжищ, отсюда отправлялись в дальние плавания мастера обмена, ученые и просвещенные ашни. Преимущественно это касалось одного направления - в Ясиро и иные города альшисай, но в общей сложности ашни понемногу осваивали ближайшую географию морей и заливов.
Казалось бы, что вроде как Ашнисарат государство небольшое. Но чтобы с крайнего севера достичь южных его границ нужно было примерно восемь недель дневных переходов! Не странно, что в этой ситуации, появились поколения для которых богатые и густые джунгли юга, или суровые и просторные равнины и холмы севера, это что-то навроде сказок о чем-то далеком и недосягаемом. А ведь были еще дикие и холодные Танкхаланские горы, где проживали импи - гордый и заносчивый народ, что недавно вошел в Ашнисарат.
Решением небольшой проблемы протяженности страны стало приручение ушантау. Эти звери позволили наладить быструю связь между городами и даже самыми большими племенами, благо могли переносить легкие грузы, хотя в большинстве случаев их использовали для перенесения писем и посланий. Говорят что правиштани долго мучились, пока научились понимать и приказывать этим грозным чудищам. Благо кормление было простым. Уж очень падки были ушанату на винные ягоды и фиги.

На улице было темно. Что луна, что звезды спрятались за толстым слоем грозных туч, что устелили собою небо. В поселении тоже не было источников света, которые бы позволили вышедшим из древодома Кэй и Айдану нормально ориентироваться.
Вопрос колдуньи, который она задала уже шепотом, остался без ответа. И хотя в этой темноте лица Экаля видно не было, глубоко в душе Ива понимала. Случилось что-то непоправимое, иначе бы этот человек не поднял их среди ночи.
Экаль лишь мельком глянул на вышедших, после чего кивнул, чтобы те следовали за ним. Шли тихо и медленно, пытаясь не привлекать особого внимания. Выбравшись из рощи, что служила домом лесным эльфам, троица ускорила шаг. Лишь спустя час, или около того, группа замедлила шаг. Казалось что они забрели в такие рощи, что скоро невозможно будет двигаться. Но именно тут, среди толстых стволов вековых деревьев и кучи веток, которые так и тянулись к лицам, чтобы выдрать глаза и оставить на щеках порезы и раны, Экаль остановился.
- Мы пришли, - коротко огласил он, после чего опустившись на одно колено, начал рыться среди похожих на змей кореньев одного из деревьев.
Оттуда он вытащил мешковину, в которой находилось оружие. Достав из одного из своих карманов лунный камень, который давал слабый свет, достаточный чтобы троица видела что происходит в пределах метра, Экаль раздал сбрую. Старый, видавший виды и битвы меч. Для Айдана. Лезвие было местами ущерблено, затерто, но все еще не потеряло остроты. Для Кэй воин приберег лук. С виду он был грубо выполнен, но когда колдунья примерилась к нему то поняла. Вид - обманчив. Любая стрела, которая будет выпущена из этого лука, станет смертельным подарком для врага. Экаль заметил как смотрела девушка на лук.
- Тетива из гривы единорога. Это древний и очень ценный лук.
Где-то в далеке вскрикнула птица. Одинокая, совсем грустная. Ей ответила вторая, а потом третья. Экаль тут же спрятал камень, оставляя место лишь темноте.
- Нас ищут, - констатировал он, и вручил в руки колдуньи что-то непонятно колючее, - Идите на север отсюда. Когда вы придете к храму используйте этот ключ.
Крики птиц делались все "шире" расходясь по округе. Теперь стало понятно. Это эльфы так перекликаются в своих поисках.
- Сделайте то, что должны и ни секунды не отдавайтесь в руки сомнений, - это было обращение уже к обоим.
Сказав это Экаль повернул в другую сторону. Лишь на миг задержался. Не поворачиваясь лицом к паре сказал:
- Спасибо за все что ты сделала для нее.

Ашнисарат / Аниильский сёгунат
Послов и воинов сегуната принимали в главных чертогах, там, куда не допустили бы никого другого. Шейлис Раншасу, правитель Ашнисарата, внимательно слушал, потом долго обсуждал все дело с малым советом. Конечным решением было пожатие рук между ашни и альшисай, Шейлисом Раншасу и представителем Тиавэля. Ашнисарат вступал в войну, вступал вместе с сегунатом. Не бросит так, как ранее не бросили в трудный момент альшисай.

Огонек уже потихоньку угасал, когда Кэй подошла к Айдану. Рука на плече, ощутила какой же он горячий, даже сквозь рубаху. А потом прикосновение. Это он взял ее руку, прикрыв немного сверху. Поглаживая. Немного помолчав, паладин встал и повернулся к колдунье лицом. В полумраке гаснущего костра не было видно его лица, лишь контуры. Но казалось, будто смотришь даже не в глаза, а видишь душу. Не проекцию в виде тела или его очертаний, а того парня, которым он есть на самом деле. Его чувства, его волнение. Последнее передавалось мурашками по коже. Тяжелым дыханием.
- Я много думал о том, что было, - паладин говорил тихо, шептал, но казалось будто он говорит громче чем тысячи королевских глашатаев, - О нас. О том, что на свело вместе.
Его сердце билось сильно, так словно пыталось вырваться из груди. Тук-тук-тук. Кэй слышала каждый удар, так, словно прислонилась головой к этой груди. А может прислонилась? Все это, вся ситуация, оно чувствовалось словно сквозь сон. Его пальцы нежно коснулись ее щеки. А потом его губы нашли ее. Первый поцелуй?
Стало темно.
Вселенная замерла?
Нет, это погас огонь в костре.

- Все хорошо, не беспокойся, - ответил паладин и еще немного поерзав на холодной земле, таки уселся поудобней, - Я просто еще немного отдохну...
Кэй кивнула, понимая, что парень действительно устал после плена и боя, и развернувшись пошла к эльфам. Небольшая тропинка, на которой развернулось сражение, сейчас была буквально усеяна телами. Если эльфы своих оттащили под деревья и на траву, то тела поверженных громил так и остались лежать на тропе. В неестественных позах, истекая гнилью и кровью. На стоны и мольбы, которые доносились от раненых, колдунья уже даже не обращала внимания. Как и развороченные раны не вызывали страха и волнения. Это уже было, почти, привычным.
Первым к кому подошла Ива, был зеленоглазый эльф лежавший под ольхой. Он лежал и тяжело дышал. А еще руками держал бок. Когда Кэй к нему подошла, он лишь мельком взглянул на нее, после чего вновь уставился вперед, в пустоту. Руками, как оказалось, он прикрывал рану. По всей видимости кто-то до колдуньи уже работал над ней, по скольку к ране был приложен лист с какой-то смесью, от которой несло землей и травами. Иве не оставалось ничего, как еще попытаться наложить руки и использовать свою магию.
Один за другим девушка занималась ранеными. Другие эльфы не мешали ей, хотя иногда Кэй ловила на себе недовольные взгляды. Кроме Ивы ранеными занимался лишь один из эльфов, который представился Ильхарэ, и с радостью принял помощь от колдуньи. А еще он пообещал рассказать ей о медицине их народа, но потом. Как все это закончится.
Последним эльфом, к которому нужно было подойти, оказалась Иврикайра. Над ней сидел человек со шрамами, Экаль, как называл его Айдан. Он держал ее за руку и говорил что-то на непонятном для колдуньи языке. По всей видимости на языке этих эльфов. Иврикайра смотрела на Экаля и улыбалась. Грудь у нее была вся в крови, не смотря на перевязку и наложенные мази и смеси. Похоже что ее тяжело зацепило. Пожалуй из всех эльфов, которыми занималась Кэй, она была самой тяжелой. Осмотрев детальней рану, Ива достала из сумки лечебное зелье. Возможно не разумно было тратить его тут и сейчас, ведь неведомо что будет дальше, но и бросить эльфийку вот так колдунья не могла. Экаль пристально наблюдал за тем, как Кэй бережно снимает повязки и как использует зелье и магию на ранах эльфийки. Последней тоже стоит отдать должное - ведь зелье вызвыает очень сильную боль, но Иврикайра стоически терпела все манипуляции. Если все будет хорошо - она выживет и все затянется. Да, декольте уже не сможет носить, но это малая цена за жизнь. В идеале нужно бы еще сонное зелье дать, потому как ничто не исцеляет лучше чем сон, но сейчас явно не до сна.
- Спасибо тебе, - сказал Экаль, смотря в глаза Кэй, - Спасибо.

Иврикайра, словно не слышала и не видела, она пристально всматривалась в идущую колонну. По внутреннему наитию Кэй поняла, что эльфийка тоже видела пленных. И явно в ней сейчас метались чувства схожие с теми, что разрывали душу колдуньи. Но кто из двоих так интересовал ее. Айдан? Нет. Не может быть уже столько совпадений. Возможно тот с шрамами на лице. Скорей всего он. Иначе... а иначе что? Что тут поделаешь? Куда ни глянь как ни пророчества, так обязательства перед вселенной. Где ты, тихий милый дом, затерянный глубоко в лесу? Мелисса, старая карга, столько научившая.
А потом все завертелось. Иварикайра подала сигнал. Свиснула, как соловей. И с кустов, со всех сторон, в чудищ полетели стрелы. А потом на тропу выскочило несколько эльфов с копьями и мечами. Эльфийка, вытащив свой кинжал, так же бросилась туда. Сражаться с чудищами.

Ишанай принимал власть в Ашнисарате после очередного поражения от шсдевере. Мать, пускай душа ее найдет свой путь в пучинах хаоса, хотела закончить с треклятым древесным народом но не смогла. Не успела. Малый совет настаивал на том, чтобы закончить войну. Что хватит уже смертей и кровопролития. И Ишанай был согласен с этой мыслью. Он утомился от постоянных известий о потерях. Об отчетах от Шас-Катаналь о погребенных и преданных огню. От прошений матерей оставшихся без кормильцев и сыновей. От грустных лиц молодых парвсианок на улицах столиц.
Но он был уверен так же и в том, что просто так войну не закончить. Шсдевере нужно победить. Отбросить прочь. Лишь тогда настанет мир, когда враг не сможет более поднести топор. Именно потому, вопреки советам, вопреки совести и желанию души, он отдал приказ собрать армии.

Минарвум должен быть разрушен

. Такими были слова приказа.
А потом было еще много дел. Сначала к Ишанаю пришли виноделы, а после правиштани, которые открыли секрет культивирования огрев. Много хороших вестей выпало на одно, плохое как считал сам Ишанай, решение. Потому правитель решил не медлить и приказал содействовать в рассадке огрев. Как только получится их распространить, афорфакусы тоже станут частью земледельных промыслов северной части страны. А не только Етхирншаса.

Хиршасс молился перед резным изображением Йэшу. Завтра он вместе с армией выступит в поход. Там, он так или иначе приблизится к хаосу. Возможно он отправит во тьму множество врагов, возможно отправится туда сам, а возможно - и то и другое. В любом случае он не боялся. А чего собственно? Смерти? Но ведь все знают что после смерти парвсиане становятся частью великого хаоса и вновь возрождаются. Нет, смерти он определенно не боялся. Как в прочем не боялся вообще ничего. Он воин, его отец был воином, его братья и дети будут воинами. Ведь они сражались с извечным врагом - шсдевере. Врагом, который сейчас повержен, чьи остатки империи должны уничтожить парвсиане, чтобы не дать повториться великой несправедливости. И завтра начнется его путь.

Кинаю нравилось море. Построил дом на берегу, обустроил все как положено порядочному альву. Конечно, пришлось немало потрудиться, чтобы все устроить - и с парвсианами договориться и с местными альвами поделиться, семью убедить переехать с островов, но результат того стоил. Уже больше десяти лет живут они тут. Тихое, спокойное место. И земли много. Еще чего интересного, так то, что ящеры и местные альвы выращивают деревья плодоносные. Как Гём-Вё, только другое! А еще огрева тут начали активного засаживать. Кинаю и его сыну предстояло брать в этом участие. Такова была часть договора, а приказом Ишаная Раншасу было рассадить огрева.
Но это мало беспокоило самого альва. Немного работы, а потом можно с родными охотится, рыбачить, промышлять. Благо с едой проблем тут никаких не было. При нужде можно пойти к городу, выменять тарелки, бутылки, и какие либо украшения для жены. Отдельным пунктом так же было вино. Ароматный дух, сладкий вкус, хорошее настроение. Прекрасный напиток, для отдыха после тяжелого дня. Сидя на берегу моря, всматриваясь в закат, да попивая стакан-другой вина.
Парвсиане оказались отличными друзьями - и пусть другие говорят что они злые и общаться не любят, но это все ерунда. То есть общаться с ними конечно бывает сложно, но уж если сойтись близко - то они будут куда лучше многих.
Кинай смотрел на море. Он был счастлив и полностью доволен своей жизнью. И абсолютно предан богам даровавшим ему такую жизнь. Две, небольших статуйки, одна символизировавшая покровителя морей Шаграта, а вторая загадочного властителя хаоса Йэшу, стояли у маленького капище что за домом. Прежде чем отправиться ко сну, Кинай поклонился богам.
Сегодня был хороший день.

Эрвин внимательно выслушал девушку, после чего кивнул. Закончив с поеданием яблока, он резко поднялся с места, поставил стул на место с которого его взял и кивнул Кэй, зазывая ее с собой. Ждать ее не стал, а сразу пошел на выход. Колдунье пришлось буквально вскакивать с места и бежать следом, чтобы не потерять одиозного рыцаря из виду. Молодой дракон, же, даже не оглядывался. Просто шел вперед, ведя девушку по коридорам.
Через некоторое время они пришли в большой холл, уставленный столами и кроватями. Узкими, на одного человека не более. Тут было много девушек, практически все одеты в белые халаты. Старшей над ними была крупная женщина, больше похожая на переспелый арбуз, с большой выпирающей родинкой над глазом. К ней и привел Иву рыцарь. Мать Орхи, старшая над сестрами милосердия. Передав Кэй ей, Эрвин направился прочь. Мать Орхи же, выяснив что колдунья занималась примитивным целительством посадила ее за один из столов. Ее заданием был прием раненых, определение тяжести ран, если рана легкая, то наложение повязки, если серьезная, то направление дальше, к коновалам. Выглядело просто.
Но как оказалось, совсем не так, как выглядело. Сначала шли простые. У кого то порез, у кого-то ушиб. Максимум что попадалось это переломы. А потом начался кромешный ад. Ожоги, тяжелые травмы. Сестры в зале не справлялись, пришлось бросить стол и помогать лежащим. Сердце выло от боли, когда шагала мимо раненых. Крики, вой, мольбы, проклятья. Но Кэй не смотрела на этих. Кто кричит, тот еще поживет. У того еще нормально. Она высматривала тех, что притихли. Что тяжело дышат, что глаза закрывают смиренно. К ним спешила в первую очередь. Сидела над ранеными, провожала в последний путь умирающих. Бинтовала, уговаривала, уверяла. Казалось что она среди этих людей уже вечность, время тянулось как теплый, только из улья, мед. Пальцы начали коченеть от количества перевязок. Спина, которую приходилось сгибать в три погибели, чтобы перемотать/переложить раненого, тяжело ныла. Голова вспотела. Волосы были мокры, словно только из воды.
Апогеем всего стал молодой парень. Лет пятнадцати. Наверное рыцарем хотел быть. Вся кровать, устеленная белым простирадлом под которым для мягкости насыпали соломы, была красной. Да и сам парень ниже пояса был весь в крови. Ему оторвало ноги ниже колен. Несмотря на жгуты и повязки кровь все еще выступала. Как старой впитавшейся, так и мокрой, свежей. Кожа была белая, как свежевсбитая сметана. Потеря крови была фатальной. Парню оставалось совсем немного. Он уже и не шевелился толком. Заметив что к нему кто-то подошел он повернул голову. У него уже был помутненный взгляд, он смотрел но не видел. Он посмотрел на Кэй и попробовал улыбнуться. Ухватился за руку девушки. Сквозь боль он процедил:
- Сестренка? Я знал что ты придешь... спой мне, как когда-то... как мама...
И Кэй пела. Потом уже и не вспомнит что именно. Помнила только мертвеци бледное лицо того парня. Тяжелую улыбку. Последнюю улыбку. После которой он обмяк и отпустил руку колдуньи. Помнила как опускала веки парня. И помнила слезы. Жгучие. До самой души прожигающие в ней все есство.
Очнулась Ива в постели. В той комнате, что ей предоставила леди Винхоутер. Вокруг царила темнота и тишина. Все утихло. Передышка? Тело ломило от усталости. Попыталась вспомнить как сюда попала, но так и не смогла. Все что помнила это перевязки, раны, попытки спасти обреченных на смерть людей. Сколько времени прошло? Сквозь одно из окон на Кэй смотрел месяц. Его сияние немного разбавляло темноту вокруг. Кажется время уже далеко за полночь. Скорей всего ближе к утру уже.

Возможно, не будь леди Лин Вонхоутер холодной как лед стервой, она бы сейчас тоже улыбнулась. Сочувственно как лорд Лок, или жалеющий как Рихтер. Но ледяное лицо женщины в мантии не выражало абсолютно никаких эмоций. Холодный взгляд зеленых изумрудов, которыми отблескивали глаза, словно пытался прожечь дыру в стоящей перед ней Доре. Или, быть верным, Кэй Плакучей Иве. Колдунье из леса, что далеко отсюда.
- Распоряжаться судьями людей? Долг? Девочка, ты все еще не поняла, что вокруг война? Смерть и убийства? Насилие и кровь? Ты считаешь, если у тебя есть своя жизнь, свои надежды, свои чувства, кому то не наплевать на тебя? Будто судьба дала тебе рок, который нельзя изменить? Я тоже попала сюда когда-то давно. Еще меньшей и более наивной чем ты. Но я быстро усвоила. Война это не ты. Не я. Не он. Война это молот, занесенный над наковальней. Это серп, срезающий жизни одним махом. И нельзя быть посредине. Ты либо тут, либо там. Либо жива, либо мертва. Ты не знаешь когда на тебя налетит очередной отряд всадников, ты не можешь предугадать где тебя встретит стрела. Ты не знаешь погибнешь ли сегодня во сне, от шального снаряда, или завтра, от руки какого-то мясника. И если ты считаешь что все мы, пешки в руках судьбы, что все умрем, то вон там в углу веревка. Балка в комнате весьма прочна, тебе хватит. Мыла предлагать не буду. Такая роскошь не для слабых. Иначе, СОБЕРИСЬ. Возьми себя в руки и задай вопросы. Что ты можешь сделать. Как поступить в данной ситуации. Как использовать все с пользой. Война быстро учит, а двоечников на второй год не оставляет. Запомни одну простую истину. Ты либо выживаешь, побеждая обстоятельства, либо гибнешь под грузом своей несостоятельности. Та армия, которую ты видела в палантире, это не видение. Не будущее и не прошлое. А настоящее. Наступление было прогнозируемо. Никто не ожидало его так рано. Но и Бракенлок не из сена состоит. Воины замка отважны и крепки духом. С нами Рассветный Дракон. Я не знаю почему он добр к тебе. Почему помогает. Его разум и мысли не в моей власти. Однако в тебе я вижу стержень, вижу волнение. И вижу ненависть. Ты считаешь что выше нас, что лучше. Что мы плохие, а ты хорошая. Но ты ошибаешься. Нет белого и черного. Война - это конфликт серости. Конфликт мелочности. Конфликт всего худшего что есть в любом дышащем существе. Забудь о рыцарях. О доблести. О цели высокой нематериальной. Это пропасть, которая поглотит тебя и погубит. Есть только жизнь и смерть. И ты тут, потому что тебе повезло. Жизнь выбрала тебя, тогда как многие другие пали в объятия смерти.
Высказав все что было на уме, Лин поправила мантию, вновь взглянув на колдунью. Презрение. Кэй видела в ней презрение. Не гнев или ненависть. Презрение. Жгучее и унижающее.

Рихтер даже не шевельнулся, когда Кэй открыла правду о том, кто она. О том, что происходит в землях откуда она. Но не сенешаль был предметом внимания колдуньи, а лорд, сидящий на массивном троне. Илинай, лорд-дракон, больше похожий на измученного временем и навалившимися тяготами мужчину, чем на того самого мифического дракона. Когда Рихтер о нем говорил, он был преисполнен почтением, даже благоговением. А тут, в этом зале, сидит простой человек. Такой же как старец, такой же Кэй. Только "благородных" кровей. Как и многие из лордов дома, в Летании.
- Ах. Летания, - отозвался наконец Лок, - Я сам оттуда. Когда-то жил там, но потерял друга, а сам отправился в изгнание. Заняв его место тут.
А потом повисло молчание. Рихтер схватил колдунью за руку, чтобы она не вздумала отвечать, да и вообще что либо говорить. Оберегал от гнева? Лорд допил свое вино, отставил кубок, встал и приготовился было что-то сказать, как откуда-то из-за стен прозвучали сурмы. Все замерли. Один раз для своих. Два раза, для гостей. Три раза - для врагов. Когда звуки рога прогремели трижды, сенешаль, который казался омутом спокойствия, побледнел.
- Что же. Похоже что Крес отважился на штурм гораздо раньше, чем мы того ожидали. Рихтер. Позаботься о припасах. О людях и порядке. Ну ты знаешь, - и махнув рукой отпустил старца, который сразу же поспешил прочь от покоев.
Достав из-за спинки трона ножны, в которых покоился меч, лорд Лок начал спускаться вниз, к Кэй.
- А что касается тебя дитя, то... как бы это сказать. Я в курсе того зачем ты тут. Но, как видишь, сами обстоятельства против того, чтобы ты покинула Бракенлок.
Подойдя немного ближе к девушке, Илинай на миг застыл. Потом вдохнул глубоко, принюхался. Улыбнулся. Он не казался таким грозным и злым, как могло бы показаться с первого взгляда. Неужели его характер на столько вспыльчив и изменчив, что Рихтер удерживал девушку от попытки сказать хоть слово во время его речи?
- Завтра погибнет много хороших мужчин. И тебе стоит молиться всем известным богам о них, а не только о том единственном, что волнует твою душу. Тебе стоит пойти выспаться. Потому что завтра такой возможности может и не оказаться.

Рихтер задумался. Слова девушки запали ему глубоко в душу. Наверное только сейчас Кэй заметила, на сколько усталое у него было выражение лица.
- Я бы не сказал что борьба безуспешна. Все же Бракенлок стоит неподвижно уже множество лет. До моего пришествия сюда, уверен, что и долгие годы после моей смерти. А пятнадцать-двадцать лет... Время для дракона идет иначе, чем для человека. Что касается туманов... Магия, проклятия, яд. Он впускает, но не выпускает. И если яд, можно преодолеть с помощью зелий вистани, то лишь немногие способны победить его стражей.
На вопрос о том, сможет ли колдунья покинуть Шварценхельм, сенешаль промолчал. Но его молчание было громче за любое "да", за любые слова и уверения. Девушка понимала, что старик не хотел ее расстраивать.
Разговор был прерван громким грохотом. Это открылись двери. Кто-то толкнул их на столько сильно, что те ударились о стены, чуть было не слетев с петель. В сад вошел человек, в темно-красного цвета латах, украшенные драконами. Только шлем, голову дракона, теперь он держал под пазухой. Светлые, солнечного цвета волосы, зеленые глаза. Молодой дракон, как его называл сенешаль, вошел в сад не с пустыми руками. Эрвин нес белую розу. Большую, какой Кэй еще никогда не видела. Рыцарь подошел к пруду в воде которого болтала ногами краснощекая брюнетка. Парень опустился на одно колено и протянул цветок девушке.
- Дама сердца, - тяжело вздохнув сказал Рихтер, - совсем молодому парню ум помутила. Леди Вонхоутер взбешена, рвет и мечет, но ничего поделать не может. Музы под защитой лорда Лока. И никто не вправе причинить им вреда.

Седовласый старик залился краской, словно малец, которого поймали на краже сладкого.
- Нет, что ты, - поспешил успокоить девушку сенешаль, - никаких жертв. Мы таки цивилизованные люди, человечность в Бракенлоке на первом месте. Речь идет о куда более приземленных понятиях. Вы верно заметили, все эти девушки из Запределья. Как и вы. И как и вы, все они дары лорду Локу. Каждая пыталась дать ему дитя, но ни у кого не получилось. Все, кого ты видишь тут, очарованные лордом, пожелали остаться в садах, служить вдохновением и музой. Или наложницей. Кто как. Были и такие, что покидали замок... но это уж очень редко.

Все еще чувствуя себя неуютно, Айдан начал перебирать струнами, одна за одной. У лютни, которая принадлежала паладину, было шесть пар хоров (так называют струны у лютни). Кэй, которая редко встречала музыкантов мало знала о том какие есть разновидности инструментов, но вот именно с лютней она уже знакома.
Когда-то к Мелиссе приходил бард, которого ведьма называла Ромашкой. Женщина эта была тогда уже не молода, но все еще красивая. Этот бард навещал их с время от времени, и в какой-то из вечеров рассказал, что лютня – это как душа. У каждого лютниста она своя. Еловое дерево для оббивки, шелк для струн было идеальным сочетанием для лютни. Часто встречались более грубые варианты, из сосны или тиса для оббивки и крученные кишки животных для струн, но Ромашка утверждал что такие лютни не имеют сердца и голос у них фальшивый.
Так вот шесть пар этих струн, это было весьма странно для лютни. Да и необычные приструнки и дека были совсем не похожи на те, которые показывал когда-то бард. Заметив заинтересованный взгляд Ивы, паладин улыбнулся.
– Это кобза. Мастер учивший меня музыке говорил, что мало кто обладает высоким исполнительским мастерством игры на таких. Умирающее искусство, когда-то великого народа.
Немного грустно ухмыльнувшись, паладин продолжил настраивать инструмент.
– Но не будем, о грустном. Ведь ты хотела чего-то веселого.
Пальцы легли на струны и легкой походкой начали свой пляс. Мелодия плавным потоком заполнила комнату, быстро подчиняя своему ритму все вокруг. Казалось даже пламя начало плясать в такт наигрываемой мелодии. А потом Айдан запел. Голос лился, словно мед, сладкий и желанный. Хотелось даже перестать дышать, чтобы не мешать ему.

Из-за облачных пределов,
из сказочных снов
Ты нечаянно влетела
в мое окно
И казалось бы, ну вроде -
такой пустяк.
Но как много изменил
этот добрый знак...

Сразу вспоминались веселые летние дни, холодный ветерок играющий кудрями, птицы поющие с самого утра, теплая прозрачная вода речек, спелые фрукты, насыщенные цвета вокруг... Долгие солнечные дни сменяют короткие теплые ночи. Деревья пышно убраны в яркие зеленые одежды. Под ними всюду густо растет трава, усеянная цветастыми огоньками летних цветов – маков, колокольчиков, клевера, пижмы, ромашки, ноготков… А над ними порхают бабочки и жужжат всякие мурашки.

Исполни мое
заветное желание,
божья коровка...
Божья коровка...

У лета чудесный звонкий голос – это поют высоко в небе или скрытые в ветвях деревьев птицы – маэстро-соловей, утренний жаворонок, веселый болтун-воробей. А ближе к вечеру музыка лета меняется – вступает хор сверчков, который не смолкает до утра. И даже дождь летом – теплый и ласковый. Под шатром низких туч воздух становится горячим. Прохладные капли дождя смывают пыль с дорог и листвы, благодаря чему после она заиграет еще более чистым изумрудным сиянием.

Лето кончилось, но мне
стало легче теперь
Я во много раз сильней,
я умею терпеть
Солнца не было давно,
и с небес льет вода.
И за окнами темно,
но я умею ждать...

Задорная мелодия заставляла если не пуститься в пляс, то хотя бы улыбнуться. И действительно, кобза звучала не так, как лютня. Звук был тоньше, даже в некой мере ярче. Цеплял за внутренние душевные струны, заставляя улететь в царство грез, может даже воспоминаний. Приятных и солнечных, несмотря ни на какие печали.

Ты лети к родному небу,
выше облаков
Никогда еще мне не было
так легко.
Пусть тебя подхватит ветер - 
я раскрою ладонь
Ты оставь мне в синеве
свой след золотой
Исполни мое
заветное желание,
божья коровка...
Божья коровка...

Закончив песню, Айдан улыбнулся. Было видно, что игра дала ему возможность отвлечься и расслабиться наконец. И открыться. Кэй, когда смотрела него во время пения, видела что поет он с закрытыми глазами. Он тоже наслаждался музыкой, пел с душой. Он это умел и он это любил. Не часто встречаешь таких людей на своем пути, особенно в таких вот, неожиданных условиях. Огонь в камине, тем временем, уже засыпал. Лишь редкие язычки еще немного полыхали, борясь из последних сил за свое существование.

Легко взобравшись на коня, Кэй глубоко вдохнула. Впереди ждал весьма опасный путь, полный неизвестности. Поднялся ветер, сильный, порывами пытавшийся столкнуть двух наездников на пути к туману. Айдан попросил держаться и тут же пришпорил лошадь. Пара быстро помчалась на встречу ветру. В торону темного королевства, от которого так и веяло прахом и отчаянием. Но паладин неумолимо гнал вперед. Все чаще оглядываясь в сторону поста. Каждую минуту, каждую секунду он ждал того, что с той стороны протрубят горны, что заржут кони, что бросится вперед погоня.
Впереди, прямо в тумане, замелькали огни. Раскатывал гром, сверкала молния. А еще Кэй отчетливо слышала крик. Визг, на самой грани отчаяния, а когда были совсем близко к туману, в его сизых клубах Ива заметила тени. Метающиеся со стороны в сторону, в диком сумасшествии, а так же силуэты, большие, непонятные и совсем уж монструозные. А потом начались крики. Громкие, полные нестерпимой боли.
Когда были уже у самого тумана, в их сторону полетели головы. Срезанные, будто одним ударом. В шлемах, без них. С длинными волосами, короткими. Взъерошенными и кудрявыми. Единственное, что было неизменным, это полное ужаса выражения лица. И кровь. Кровь, которая стекала с глаз. Айдан не останавливал коня, а лишь гнал его быстрей. Вперед. Все сильнее сжимая руку Кэй.
А потом они въехали в туман. Лошадь неистово храпела, дергалась со стороны в сторону, но паладин цепко держал вожжи, не давая коню сбиться с пути, вернуться на прежнюю колею. Вокруг творился хаос, доносились крики и вопли, вспышки огня и запах горелого мяса. Пришлось уткнуться лицом в спину Айдану, чтобы не задохнуться от смрада, который исходил со стороны. И страха, который пробирался под кожу, впитывался в мясо, добираясь до самых костей.
Казалось что прошла вечность, прежде чем лошадь замедлила свой шаг. Вокруг было тихо. Подняв голову, Кэй увидела, что они выехали на старое кладбище. Всю округу заливало солнце. Ворота, ведущие на это кладбище были ржавыми, а одна из дверей устало наклонилась к земле, висящая на одной только петле. Болльшая часть надгробий была разбита или лежала на аллее между могилами. Плакучие ивы стояли с вывернутым к верху корнями, больше похожие на дивные морские растения, выброшенные прочь подземным морем. Повсюду валялись кости. В некоторых местах их снесли в одну кучу, но при этом в ней не было заметно хотя бы одного черепа. Чуть дальше стояла небольшая часовня, такая же старая, заброшенная, побитая временем. Там когда-то справлял свои службы священник. Отпевал мертвых, давал слово напутнее живым.
Но, судя по состоянию кладбища, все это было очень давно. Хотелось улыбнуться, вздохнуть на полную грудь, сказать что наконец-то все хорошо. Что старая ведьма обманывала их. Но тут Айдан пошатнулся. Наклонился вперед, а потом покосился совсем в сторону. Кэй попыталась его удержать, но парень был слишком тяжелым. Он рухнул наземь, тяжело грюкнувшись на холодную, черную землю.
Вдали виднелись шпили высоких башен.

Собравшись с мыслями, хорошенько отзавтракав и справив нужду, путники сели на лошадей. Генрик и Анне на своих, породистых боевых, тогда как Кернану и Фиру попались более приземленные варианты. Ездовые, но совсем не то, к чему привыкаешь в роли путешественника. Но и на том спасибо, что хоть не дали тех коней, которых в плуг заправляют. Вот на тех совсем уж не поуздишь много.
Утро было даже в какой-то мере приятным. Солнышко приятно грело, а ветер приносил утренней свежести. Тракт, на который в скоре выехала четверка, был очень широким. Повозки четыре рядом ехать по нему могут. То тут по там из под втоптанной земли выглядывали ровные или немного обломанные куски камней. Когда-то эта дорога по всей видимости была вымощена вся, но время и люди все поменяли, оставив теперь только грунтовую дорогу. Кто знает, может слой брусчатной кладки и покоится где-то внизу, под утоптанном слоем золы, земли, грязи, а может и растащили жители из поселений рядом.
Это не было в диковинку, много старинных дорог, выстроенных еще во времена империи так растащили на куски. Из всех тех дорог и трактов, до нынешних дней дожило всего несколько, один из которых теперь называется "междустоличным", потому как соединяет несколько столиц разных королевств. Когда-то и эта дорога была в разы длиннее и пресекала практически всю империю, соединяя между собой Эллатедсан и Шварценхельм, но те времена давно ушли. Да и сам Эллатедсан со Шварценхельмом во времена империи было не такими как сейчас. Эльфы тогда не закрывали свои границы от чужаков, убивая любого нарушителя без разбирательств, а Шварценхельм не был таким зловещим и большим. Сейчас его туман скрывал много земель, которые ранее принадлежали империи, и на которых жило много разного народу.
Дорога была спокойной. Воздух отдавал весной, пейзаж вокруг сменялся поочередно с полей и лугов вокруг, на редкие посадки деревьев по краях дороги. Птицы, как перелетные так и гнездовые, приветствовали едущих веселым щебетаньем. Еще бы. У них весна, пора любви и жизни.
Через некоторое время группа добралась до деревни. Верней некого подобия деревни, потому что впереди виднелось с дюжина хат, с достаточно высокими крышами и при этом маленькими дымарями. Походило либо маленькую деревушку, либо на большой хутор. Что немного странно, как на поселение у такого большого тракта. В центре деревни стоял большой дуб, на ветвях которого болталось дюжина (а может слегка больше) мертвецов. С постоялых дворов то и дело надрывались собаки. Жителей не видно. Наверное попрятались в своих хижинах.

Генрик лишь угрюмо взглянул на дверь таверны. Там как раз занимались ее установкой несколько дюжих парней в грязных лохмотьях. Командовал или трактирщик, сегодня уже начисто перевязынный. Анне отметила что сделана перевязка толково, не иначе как знатоком.
- Не то чтобы обошлось, - ответил паладин, явно имея ввиду кончину их товарища. Немного помолчав Влакх обратился к эльфу:
- Но тем не менее должен признать, что ты, Фир, явился как всегда в нужное время и в нужном месте. Прямо как волшебник из то истории. Не помню уж как его величали, прости.
Замолчав на некоторое время, рыцарь отсунул от себя пустую тарелку, после чего обвел взглядом своих товарищей.
- Я посмотрел карты, которые вы раздобыли у некроманта. Дело плохо. Судя по всему лорды Заморья либо подчинились, либо были уничтожены силами некромантов. Это объясняет почему первым было атаковано Граверде. Чтобы сломить первый бастион защиты от них. А без паладинов у местных лордов оставалось немного шансов против столь огромных сил нежити. Но одно в этом не увязывается. Королевские войска. Передвижения таких орд явно не могло пройти незамеченным и наверняка его величеству было отправлены послания о враге внутри страны. Да и Лех, мой собрат, который вытащил меня из Граверде, уже должен был прислать весть от короля.
Сделав небольшую паузу, давая спутникам время на то, чтобы немного осмыслить сказанное, Генрик продолжил.
- Боюсь, что мы столкнулись с чем то большим, чем вторжением некромантов. Я думаю что Летания погрязла в темные века и наш король утратил разум и заключил союз с нежитью. Потому я поговрил со Скирмом и он согласился отправиться к Буревестникам*. Кроме того я отослал письма во все знакомые мне, верные государству, замки. Надеюсь что послания прибудут вовремя. Последняя важная деталь, касается непосредственно дела, ради которого я просил вас явится на помощь. Это касается моего оруженосца, Айдана Роттенброка, по линии матери принадлежащий к роду Альявнатар**. Так вот дело в том, что мальчишка этот Исток***. У ордена не получилось развить его навыки, а потому я должен был заняться его воспитанием до момента, когда наш архивариус не найдет мальчику достойного учителя. Для этого собственно мы с ним и прибыли в Граверде, где на нас напали. И взяли в плен мальчонку. Что-то подсказывает мне, что наши враги тоже знают кто он такой. Если я не ошибаюсь, то по карте можно сделать вывод что этот некромант очень сильно что-то искал. Для этого и приволок тех гончих. А судя по карте, обыскал он всю округу, за исключением двух деревень. В одной из них он нашел нас и свою кончину. Думаю что Айдан сбежал. И некромант искал именно его. А потому нам нужно как можно быстрей его найти, прежде чем это сделают они. Иначе Исток окажется в руках зла, а тогда останется только богу молиться...

Закончив с прощаниями и похоронами группа вернулась назад в таверну. Хозяин, не смотря на свое ранение, решил все же угостить посетителей ужином. Не смотря на то, что вроде как недавно ели, принесенное так защекотало нюх и пробудило желудок, что отказаться было практически невозможно. Даже для друида нашлось блюдо из овощного салата и варенья из вишневых ягод. Последнее неплохо пошло так же и в качестве напитка, когда тавернщик добавил немного кипятка.
Генрик, не смотря на дурачества Кернана, так и не проснулся. Потому решив что ничего более не поделаешь, разбрелись по комнатам. Благо таверна была пустой и кроме группы приключенцев явившихся по зову паладина тут более никого не было. Мягкие, чистые кровати были в их полном распоряжении. Кроме прочего тавернщик пообещал Анне горячую купель, если дама соизволит. Дрова и бадья имеются в наличии, потому как заведение приличное. Приличность таверны, конечно, с точки зрения паладьи выросшей в замках и достатке, была достаточно низкой, но все же явно не худшее, что могло быть. Далеко. Как знала девушка из опыта своих приключений и путешествий в качестве воительницы.
Ночь выдалась беспокойной. Сон, несмотря на удобство, упорно не шел. Возможно виной тому полная луна и далекий волчий вой, возможно то, что еще несколько часов назад рубили и убивали. Или быть может переживания за павшего товарища и трудное состояние Генрика. А может все вместе взятое. Хорошо было во всем этом одно. Клопы не кусались. Тавернщик, похоже, не солгал на счет приличности.
Утро наступило достаточно быстро. Наверное даже неожиданно. Пение птиц, блики солнечных лучей сквозь окно и лязг тарелок где-то на низу.

Заночевать здесь? С одной стороны паладин чувствовал что далеко он не уйдет, с другой же оставаться на том же месте, где их один раз уже нашли явно не лучшая идея. Еще раз взглянул мельком на девушку, заметил сомнения у нее на лице. Что-то ее волновало. Будоражило ее ум и совесть. И похоже это каким-то образом связанно с той деревней и Диной. По хорошему стоило бы расспросить ее, что там случилось, почему она сама себя грызет... но Айдан не был уверен в том, что это поможет. Да и опыта таких разговоров у парня не было. А что, если своими действиями и словами он только навредит? Сложно все это.
- Стоит уйти. Они могут вернуться. И, возможно, не только они.

После весьма короткого разговора, Айдан вернулся к костру. Поставил котелок, с которым занимался пока разговаривал с Кэй, сел рядом. Смотрел на огонь, молчал. Где-то вдалеке ухали совы. Между травы шныряли мелкие грызуны. А вокруг костра копилось множество разного насекомого, несущегося на свет. Небольшие мотыльки, ночные создания, летящие в огонь, обжигающие крылья и падающие прямо в его пылающие руки. Парень никогда не понимал, почему они так усердствуют и гибнут. Не все. Но многие.
- Раз уж мы все тут, - неожиданно даже для самого себя заговорил паладин, - Нужно бы познакомиться поближе, - уже явно в сторону Сартока.
Взяв в руки ножны, Айдан вытащил из них меч. Лезвие отблескивало от огня, пока парень осматривал его. Закончив созерцания игры красок на смертоносном металле, паладин отложил меч в сторону и посмотрел на Сартока. Потом на Кэй.
- Я родился в дворянской семье Роттенброков. По линии матери, наш род является частью Альявнатар. Свою маму, Елену, я не знал. Мое рождение отобрало ее жизнь, потому мое детство прошло под присмотром прислуги отца. Когда я вступил в возраст, который позволял мне заниматься с мечем, отец назначил мне мейстера. С того дня я практически все время занимался военным искусством. Фехтование, физическая подготовка, езда верхом, чтение, изучение военно-теоретических трудов Макелли*. Изучение истории. Отец готовил меня к ратным подвигам. К тому, что я завоюю для семьи расположение короля. Но я не хотел войн. Битв. Религия стала для меня спасением. Единый. Служение ему было моей жизнью. Но в монастыре посчитали иначе. Все то дерьмо, которое они назвали церковью... настигло меня. Ложь, на ложь и ложью покрыта. Меня отдали в паладины. Служить богу мечем. А когда стали проявляться мои... умения, все списали это на благословение Единого. Но я не мог дать большего. От меня желали магии, котнтроля, разрушения. Говорили что я Исток**. Но я не мог им дать требуемого. Тогда меня отдали Генрику Влакху. Рыцарю, известному в Летании многими деяниями. Самым известным, наверное является изгнание дракона и Кхадж-Карная. Влакх... он учил меня. Но не тому чего желал Орден. Он учил меня искусству. Литературе. Он открывал мне жизнь вне замков, вне стен монастыря. Вне мира стали и крови. Он стал мне отцом. А потом, в один день, случился Граверде. Нас собрали в замке, принадлежащему Ордену. Никогда я еще не видел столько паладинов в одном месте. А на следующее утро к стенам подошли армии нежити. Еще через двое суток был штурм. Тогда я потерял все. Пока не оказался у Кэй. И теперь то прошлое, которое преследовали меня от детства, пытается отобрать у меня все остальное.
Закончив говорить, Айдан вновь уставился на огонь. На его манящие танцы. Там виделось нечто другое. Возможно другая жизнь. В которой нету насилия, смерти, потери. Где все счастливы, где никто ни от кого ничего не требует. Иной мир. Лучший мир.

Кернан легко взял Генрика под руку, и в сопровождении Анее повел его на улицу, вслед за эльфом. На улице холодный ветер ударил в лица, принеся запах гниения от которого хотелось выблевать все что ели в этот день. Тела гончих, изрубленные на куски, таяли прямо на глазах. Маленькие белые черви быстро пожирали гниющую плоть, а в больших дырах копошилась куча разных мух.
Местом, на котором будет проведен сеанс лечения, было выбрано самый край деревни, у которого росли несколько берез и ольха. Фир, при помощи Ингмарской, помогли паладину снять с него доспех, после чего уложили на траву. Друид предварительно смочив свои ладони свежей водой, принялся за дело. Одна рука легла на крону ольхи, а другой эльф притронулся к ране Влакха. Нашептывая себе под нос древние тексты, Фир проводил передачу жизненной силы. От левой руки, к груди, опуская к желудку (древние техники предписывали проводить их таким образом, не пропуская ни в коем случае энергию сквозь сердце - оно слишком слабое и может не выдержать) и поднимая к правому плечу, откуда к по руке сила уходила в тело Генрика. Олха, прямо на глаза, вяла и сохла. Листья, еще недавно молодые и зеленые, теперь высушенные и коричные осыпались из дерева. Ветки гнулись и хрустели, отпадая одна за другой. Варвару пришлось ловить некоторые ветки, чтобы они не упали на проводящего ритуал Фира. Лишь когда от ольхи осталось скрюченное непонятное естество, больше похожее на столетиями измученное некродрево*, друид закончил. Генрик закрыл глаза и мирно ровно дышал, как будто уснул.

Старуха пристально всматривалась в лица ее гостей. Сначала Кэй. Разглядывала ее своим единственным зрячим глазом так, словно пыталась запомнить каждый изгиб на ее коже, пересчитать каждую ресницу, запомнить каждый оттенок которым переливались ее волосы. Потом перевела взгляд на Айдана, рассматривала его, словно запоминала для того, чтобы вытесать статую. Его силуэт, его облик, его уверенность. Забавно, потому что сейчас паладин выглядел серьезно. Даже устрашающе опасно. Вот уж не подумать об этом парне, что он может так выглядеть. Последним, кого подвергла осмотру Дина был гном. Коренастый, широкоплечий, с грузным лбом и синими глазами. Старше любого из присутствующих, но при этом младше многих своих сородичей. Захвачен идеей, мыслью, целью. Блеск этой уверенности в глазах Сартока.
- Вы думаете мне нужны деньги? - спросила она у гостей, - Тут, на краю мира? На хуторе, где с одной стороны кровавые лорды ведут свою бойню, а со второй свои щупальца протягивает туман сотканный из боли и ненависти? Фрукты? Зелья? Тут, на богом забытом хуторе, где у меня есть прекрасный постоялый дом, скот и огород дающий урожай дважды в год? Нет, мои милые. Я даю ночлег прибывшим за просто так. Во имя обещания данного пред богами много лет назад. Но за мои услуги, которые вам нужны и будут предоставлены, я хочу нечто больше чем мирская блажь и материальные утехи. Я хочу то, что у вас есть, чего вы не отдадите за просто так, чего боитесь потерять. Хочу отобрать у вас это, чтобы не тащило назад, чтобы не потеряли там в тумане, чтобы не зацепило за крюки и не сорвало кожу, оголив для зла.
Старуха закашлялась. Сильно. Слюна летела в сторону. Трость, на которую она опиралась, стоя рядом отлетела в сторону и громко грохнулась о пол. Прежде чем последовать ее примеру, старуха ухватилась за подставленную Айданом руку. Он успел вскочить на ноги и подхватить женщину.
- Ты, - костлявый, сморщенный палец указал на Кэй, - Я хочу твой секрет. Твое желание. Взамен я раскрою тебе силу. Покажу как использовать то, чем наделили тебя боги. Поясню слова стража и покажу как сделать то, о чем не представляла даже в самых смелых грезах.
Закончив с Ивой, указательный палец перевела на гнома.
- От тебя я хочу жертву. То, что ты не готов отдать, но с чем должен простится во имя того пламени, что пылает в груди. Чего требует от тебя судьба и твоя мечта. Взамен ты получишь ответы на самые сокровенные вопросы, прощение богов и имя в вечности, если осмелишься взять предложенную тебе возможность.
Кашель вновь захватил грудь старухи. Лишь спустя несколько минут ее кряхтения и кухля узвара, заботливо поданного Кэй, она успокоилась. Последним к кому она обратилась был Айдан.
- А ты, дитя, должен будешь отдать больше всех их вместе взятых. Должен будешь дать мне клятву и обещание. Встать в долг, взамен на возможность. На шанс, который я подарю тебе во имя богов и будущего.
Одернув свою руку, буквально вырываясь от помощи паладина, старуха подняла свою трость и присела на стул, который стоял у печи.
- Готовы ли вы к тому, что вас ждет? Время идет. Решение должно быть сделано. Дети спят, луна восходит. Очень скоро рок настигнет за содеянное, и прежде этого нужно дать ответ. Старуха ждет.
Закончив говорить, Дина закрыла глаз и опустила голову. С ее стороны начал доноситься... храп. Айдан осторожно подошел к женщине и наклонился, прислушиваясь.
- Спит, - удивленно сказал рыцарь, выпрямляясь. И умолк. Он смотрел на Кэй. И на Сартока. От былой уверенности и серьезности, похоже не осталось ни следа.

Убийство короля и его сына потрясло Транскронию. Никто не ждал такого события, которое переворачивало весь мир с ног на голову. государь, помазанник божий - убит! Варварски, средь бела дня, рукой предателей и наемников! Стража недоглядела, советники не уберегли, службы недоработали. Убийцы, пославшие смертельные болты в короля были схвачены и казнены практически сразу на месте. Люди знающие говорили, что не всех казнили, кого-то взяли живым, но народу были явно ближе истории о том, что тех, кто посмел поднять руку на королевскую семью кончили на месте.
Популярным в то время стала песня среди бардов "Плачь о короле", повествующая о силах зла, покусившихся на великого короля, в конце которой он гибнет оставляя после себя сына. Песня о насущном, но вселяющая не страх, а надежду. Надежду на новое будущее, которое заготовил для своих подданных старый король, надежду на свершения, на которые он воспитывал своего сына. Когда барды начинали петь, мужчины многозначительно молчали, девушки и женщины рыдали, а дети переставали играться. Мелодия въедалась в душу и вызывала страшную тугу об утраченном. Хотелось собственноручно скрутить шею тому, кто все это задумал.
В то же время, пока народ горевал о павшем короле, в замках и городах среди лордов и чиновников началась грызня. Каждый пытался утащить кусок пожирней, послаще. Нескольких бургомистров арестовали, двоих прилюдно повесили. Иные магнатерии начали собирать под свои знамена рыцарей и лояльных им джентри. Не всех устраивал старый порядок, не каждый хотел оставаться на том, что имел. Амбиции и больные желания заразили головы самых беспечных. Поставить на карту все, чтобы получить больше. Или остаться ни с чем. Именно так выглядели революционные требования выборности короля или вообще демонархизации. Только вот если выборность королевской власти и нашла отклик среди влиятельных магнатериев, то отмена коронной власти явно была слишком варварской идеей ведущей в небытие.
Власть Водапра, как королевского рода, держалась благодаря четырем столпам. Первым была поддержка вассалов двух номов королевство. Родная для королевской семьи Артина и верный короне Яваром, откуда была родом ее величество Кристенн. Вторым столпом, был народ, который свято верил в божественное благословение и доброго короля, и всячески открещивался от зажравшихся джентри и магнатериев, которые сдирали с них налоги и пошлины, загоняли за долги и убивали в своих войнах перстов ранее. Которые отказывались их защищать перед разбойниками, и тогда за них вступался его величество король. Третьим стопом был закон. Законный наследник, его величество Карл Первый, хоть и был самым младшим среди Водапра, но был сыном и прямым наследником престола. Королева-регент настаивала на том, что власть не может меняться по приходи людбого придворного и требовала преклонение клена перед ее сыном, как властвующим над Транскронией. На условия королевы и регент-совета, как называли себя верные королю люди, среди которых стояли верные королю и королеве магнатерии и рыцари. Четвертым столпом была поддержка изве. Корону, в представительстве Карла, поддерживала церковь, как помазанника божьего, властители Иннерсберга и Солитания, выразившее свою поддержку молодому Карлу публично.
К концу года, уладив трения между разными группировками, борющимися за власть (преимущественно с помощью рыцарских орденов верных короне и королевской гвардии, которые принуждали к порядку и верности самых оторванных), сошлись все на одном. Преступление совершенное против короны есть преступлением совершенным против всей Транскронии, в лице короля, сейма, народа и его нельзя оставлять безнаказанным. Там где, раньше противники в идеях расходились молча, они бросили все свои средства на сотрудничество. Найти заказчиков убийства. Найти и наказать. Такое нельзя прощать.

Уже в самой деревне талисман привел Сартока к одному из домов. Крайнему, во дворе которого находилось трое людей. Молодой парень закидывающий перегной в выгребную яму и девушка со старухой, занимавшееся переливанием молока из одного ведра в другое. Завидев верхового все трое выпрямились и уставились на мага. Талисман грел грудь так сильно, как никогда ранее.
Молоко цедили, кстати, на улице, сразу у сарая. Дина говорила что сейчас нацедит это ведро и нужно будет отнести его Ясону, пускай сделает сыра. Только отнести никуда не вышло. Потому что все трое находившихся на улице взрослых заметили всадника на гнедом, коне, который подъехал к дому. Самым странным было то, что на весьма сильном и явно боевом жеребце сидит... гном. В потрепанных дорожных лохмотьях.
- Милостивый пан заблудились? - громко крикнув, спросила старуха у всадника.

Айдан поблагодарив Ясона за короткий ввод в новости и направление, после чего взяв Кэй под руку, пошел к дому старухи Дины. Прощаться не стали, по скольку парень сказал что наверняка еще встретятся вечером, коли их пустят переночевать. По пути к дому, который составил не много не мало, целых сорок-четыре шага, паладин преимущественно молчал, что-то мугыкая себе под нос.
– Кэй, дочь Тэдда, – улыбнувшись повторил паладин, – дочь охотника. В пути с воином, на одном коне. А мы ведь так и не придумали, что должны говорить другим о нас.
Почему-то мысль о том, что и кому говорить о них как о паре дико веселила парня. Что он себе представлял, сказать было трудно, но Ива видела вполне ясно, о чем бы он не думал, его это как минимум забавляет. Хотел уже было открыть рот, но тут из дома, к которому они направлялись, выскочила двойка детей. Две девочки-кнопочки, рыжие, совсем кучерявые у одной в которые вплетены большие банты, а у второй выплетены косички. С детским смехом бросились они к Айдану и Кэй, словно это не какие-то прохожие, а давние знакомые. Тысяча и один вопрос выплеснулся на неожидавшую такого пару:
– А вы с далека?
– А сколько ехали?
– А что видели?
– А где шапочник?
– А почему девушка одета как мужчина?
– А куда едете?
Все прекратилось с громким "ЦЫЦ", прозвучавшим из дверей. Это страху вышла, в одной руке держащая маленького парня, а второй опираясь на трость, благодаря которой с ее большим и выступающим горбом ходила. Исперещенное морщинами старое лицо, один глаз совсем спрятался за большой бородавкой на брови, и платком, скрывающим седые волосы на голове.
– Не занимайте людей, чего вы пристали чертовки?
Девочки, будто их водой облили, сразу стали в ряд и головы опустили. "Простите", тихо прозвучало с из стороны.
– И чего же надобно вам, гости из далека, – спросила бабка у стоящих у ее ворот пары путешественников. Хотел уже было Айдан ответить, открыл рот, как старуха, подошедшая к этому времени прямо к ним, жестом заставила его умолкнуть.
– Чего ж вас привело в эти края? – этот вопрос она обращала прямо к Кэй. Игнорируя паладина, который немного растерялся из-за такого поведения.
Что-то в этой женщине было не так. В ней Ива чувствовала странную... молодость? Силу? Последний раз такое было, когда она впервые попала к Мелиссе. Что-то очень похожее, но в то же время очень отличающееся от лесной ведьмы.

Сарток много времени провел над древними книгами Алай-Курума. Старыми городами гномов, с которыми когда-то поддерживали контакт эльфы Эллатедсана. Еще в те времена, когда человеческой империи не существовало, а среди великих эльфийских лесов бегало множество разрозненных эльфьих кланов, которые враждовали между собой так, как враждуют теперь человеческие королевства, образовавшиеся на месте давно ушедшей в историю империи.
В книгах этих, доступ к которым он выбил только благодаря содействию в виде нескольких щедрых взносов в эльфью казну со стороны брата Данли, который торговал с эльфами отборными сортами норинтальского металла, да связям старика Огрима. Учитель имел несколько контактов среди дворянских семей Сребролистов, которые были приближенными к Пророку (правителю Эллатедсана, верховного короля эльфов), благодаря которым гнома допустили к древностям, таящим в себе много знаний и секретов, которыми жители великого леса очень дорожили. Как бы там ни было, книги эти приоткрывали много занавесей, под которыми скрывались тайны Норинталя. Но когда маг дошел до строк, в которых говорилось о первосоздании мира и силах великих, все тайны родного города померкли.
Согласно тексту, до времен когда боги обратили свой взор на мир, на лугах и степях девственно мира царило две сущности, которые не имели тела или целей, а были идеей. Идеей, которая двигала и меняла все вокруг. Две сущности, таящие в себе огромную силу. Две сущности, которые были полной противоположностью одна другой. Хаос и Порядок. Постоянная борьба двух этих сущностей породило горные рельефы и глубокие океаны, пустило реки по долинам и воздвигла холмы на равнинах. А потом уже было рождение богов, сотворение чудес, рас, и прочие религиозные штучки. Теорию о хаосе и порядке Сарток слышал много раз. Что интересного было в этих книгах, так это видение. В книгах "хорошим" как раз представлялся Хаос. Как первозданный мир, творец всего что есть. Тогда как Порядок выступал в роли уничтожителя и карателя, желающего все изменить или изгнать, потому что не подходило на его задумку. Согласно писанию Алай-Курума, век, в котором древние силы вновь выйдут на порог войны, сметая на своем пути все и вся, будет когда красная комета опишет дугу в небе, реки нальются кровью, а запад поменяется с востоком. Ключом ко всему будет наследие самого молодого творения, настолько спорного, на сколько спорными есть силы первосоздания. И когда ключ этот окажется в храме древности, свершится суд над миром, определяющий все будущее. Или небытие.
Гном долго сидел над этим пророчеством. Оно не вписывалось ни во что из того, что он изучал или говорил. Сколары эльфов, которые вместе с архиварусами библиотеки были знатоками местных письмен и хранителями памяти, лишь разводили руками на вопросы по дивным текстам Алай-Курума. Все сходились во мнении, что место и время когда писали эти письмена, отложило слишком сильный отпечаток на того, кто укладывал слова. И судя по всему время было кровавым и неспокойным. Ведь только в такие времена рождаются безумные пророчества, сулящие уничтожение миров.
Исследования текста, письмен и трактатов, как древности так и современности, привели Сартока к твердому мнению. Пророчества Алай-Курума нечто большее чем записки сумасшедшего. Глаными столпами уверенности, служили ему свидельства. Когда-то оплот спокойствия и надежности, Эллатедсан, превратился в край раздираемый войной. Лесные тролли, взявшиеся толи из подземелий, толи из-за моря, день за днем отбирали у эльфов землю и леса, пятдь за пядью. А гордыня и всезнайство претило последним обратится за помощью. Гномьи королевства вцепились друг-другу в глотки, готовые убить за неровный взгляд, а люди, самая младшая раса, которая успела сотворить и потерять великую империю, подчинявшую себе когда то весь известный мир, сейчас грызлись между собой. Шварценхельм же, как никогда, был спокоен. Вечный оплот болезней, войн и тьмы стал своей противоположность. Лишь туман, который зловеще ограждал весь восток, не давал уверенности в том, что там все спокойно. Но главным же доказательством мыслей мага, стала комета, появившаяся в небе. Каждаая раса и королевство толковали ее по свеому, но Сарток знал точно. Это пророчество.
Осталось найти ключ. Правдами и неправдами, догадками и исследованиями, маг нашел нечто вроде талисмана. В письменах описывался небольшой медальон, который показывал бы место ключа, ведущего к сгусткам хаоса. И если не это могло вывести Сартока на ключ, то уже ничто. Потому гном, потратив все сбережения, перессорившись с родными, сделал все возможное и невозможное, чтобы создать медальон. Лучшие ювелиры и алхимики Норинталя были заняты его проблемой, пока творение не было готово. Каково же было удивление, у всех, когда медальон засветился. А когда Сарток поставил его на карту, и медальон пополз в сторону Шварценхельма, указывая на территории современного королевства Летания, все вообще заткнулись наглухо.
Сартоку же было терять нечего. Если пророчество было правдиво - то возможно его путешествие откроет тайны мира. И спасут его. А если нет... то что же. Он все равно хотел приключения. Вот оно.
****
Спустя почти полгода, пройдя множество миль и рубежов, Сарток стоял на раздорожье. Талисман, который он теперь носил на шее, тянул его в сторону Лагановки, одного из последних хуторов Латании, находящегося практически у самой границы тумана, укрывающего Шварценхельм. С неба дождь хлестал уже вторые сутки. Под ногами верной старой клячи, кпуленно на одном из рынков местного повета хлюпали лужи. Холодно и мерзко. Хреновая погода. И за шиворот ледяные струйки воды постоянно затекали. Так и простудиться не трудно. Кроме ключа, как желанной цели, в уме вертелись мечты о теплой кровати и кружке эля. Вот чего не хватает его ноющей спине и деревянным после долгой езды ногам и заднице. У раздорожья, словно кто специально подслушивал назойливые мысли об отдыхе, стояла небольшая таверна. Оттуда несло, несмотря на дождь, прекрасным духом мяса. И доносился смех. Тяжелый выбор, для усталого мага. Но нужно решить. Ехать дальше или ключ подождет еще до утра?

Айдан лишь вздохнул. Ему было приятно, несмотря на то, что каждое прикосновение отыгрывалось миллионом новых ощущений и красок, а от волнения казалось что по коже побежали целые армии муравьев. Сам же паладин наслаждался обществом и запахом Кэй. Ее рыжеватые волосы пахли весной, терпкой порой буйства и юности.
– Прости, – уже отпуская Иву из объятий сказал Айдан, – Я не хотел тебя обидеть.
Решив что ничего лучше не придумаешь, он взялся помогать ей собрать вещи. Вот котелок, вот остатки от трав.
– И, – хотел что-то сказать но запнулся. Покраснел опять, словно свекла, опустил взгляд – Нам нужно ехать. Нельзя задерживаться...
В какой-то миг паладин подумал что очень хотелось бы. Отринуться от этого мира, забыть обо всем. Быть просто парнем и девушкой, где-то тут, среди деревьев и покинутых домов, на лугах и у рек. Не думать ни о тьме, ни о боли, не пугаться каждого шороха и не убегать от прошлого в не менее опасное будущее. Жаль только, что все эти грезы слишком далеки и неприступны.

Айдан кивнул, лишь мимолетом наблюдая затем, как Кэй поудобней размещалась камина. Тепло, которое исходило от нагретой стенки, приятно грело спину, сумка хоть и не была меховой подушкой, набитой гусиным перьям, но все же достаточно удобно легла под голову. Сон, под томную мелодию, которую рыцарь наигрывал на своей кобзе, захватил Иву в свои цепкие объятия весьма быстро. Моментально, можно сказать. Во сне же, все было как в тумане.


Раскрыв глаза, Ива обнаружила что укрыта той тканью, которую ранее дала паладину. В таверне было достаточно темно, тело схватил легких озноб. Похолодало. Оглянувшись, колдунья увидела что Айдана нету, а на месте где он сидел лежит его кобза. Одежды тоже не было, видимо он оделся. Огонь в камине погас некоторое время назад, потому сейчас среди нескольких углей которые остались от того, что пара набросала на рас-палку, поднималась тоненькая ниточка дыма.

От прикосновения теплых девичьих рук Айдан вздрогнул. Легко, непринужденно. Стесняться особо, тем не менее, времени не было, потому что Ива быстро начала крутить им, словно куделем. Не хватало только веретена в руках. Ну или как даренным платьицем, которым не знаешь восхищаться или нет, такое оно чудное. А чудного было на что смотреть. Потому что, на сколько поняла Кэй, на Айдане не только все быстрей заживало. На этом парне все было быстрей. Даже та инфекция, в следствии которой у него загноились раны, сейчас была в таком запущенном состоянии, словно ей неделя.
– Что? – переспросил паладин, но после секундной заминки ответил на вопросы, – Н-нет. То есть да. В смысле да, заживает и нет, это не у всех паладинов. Только у меня. Аббат Кларенс говорил, что это моя твердая вера дает такой эффект, что Единый так вознаграждает меня и вручает в руки ответственность за служение.
Пока он говорил, Кэй водила руками по ранах. Легко, с нежностью, еле прикасаясь, практически гладя словно матерь засыпающего младенца. От рук исходила теплота, а сами ладони горели красным. Так бывало. Это магия целительства, дар, который в девушке тренировала Мелисса. То, что ладони будто светятся изнутри, было таким себе побочным эффектом во время лечения.
– Но теперь мне кажется, что лучше бы всего этого не было.
На какой-то миг повисло неловкое молчание.
– А ты всегда жила в той хижине?

Ко двору его величества Карла ІІ прибыла делегация из Транскронии, в числе нескольконадцати дворян, сопровождающих уже известного в дипломатических кругах Йорика Найдапра, кузена ныне покойного Забжина, и советник его величества короля транскронийского, Карла Водапра. Официально, конечно, он советник, но какие советы можно давать девятилетнему ребенку, неготовому к такой ответственности как трон и управление страной? По совместительству Йорик состоит в регентском совете, в который входят королева Кристенн, главные государственные служащие, несколько магнатериев, представители нижней палаты и собственно сам Йорик.
В Иннерсберг делегация прибыла не с пустыми руками, а с дарами. Два высококачественных, меча-близнеца, один с короной у рукояти, второй с крыльями, чтобы различать их. Выкованы специально на кайзерского величества. Первый предназначался для его величества Карла, второй же преподносился как дар его первенцу и наследнику, графу Альвена. Для всеобожаемой и прекрасной Паулы у делегации было припасено пышное платье, с интересными вшивками и жемчугами (предметом роскоши для Транскронии, в которой обладателей хотя бы отдаленно похожего наряда с ними можно на пальцах одной руки посчитать).
Варгнумцы считали, что эти скромные дары покажут их дружелюбие и то, что транскронийские власти желают сотрудничества, а не вражды. Оно и не мудрено, ведь от лица божьего государства прибыл Найдапра для того, чтобы заключить важную сделку и положить начало сотрудничеству, в котором так нуждалась корона, под которой пошатнулся трон.

– Ага, повезло, – поддакнул парень.
Так как думать долго не стали и Айдан быстро, хоть и не без проблем, открыл дверь таверны. За шиворот обоим путешественникам уже порядком набежало ледяных струйки воды, чтобы когда они зашли внутрь, чтобы с них стекало словно из воды только вылезли. В пару к дождю, ночью еще и холодно. И если не разогреться, то скорей всего можно будет со смелостью сказать: "привет простуда". Еще и бедра ноют, после долгих скачек. По крайней мере у Кэй точно, паладин не подавал виду.
Когда же немного привыкли к запаху, начали, в тусклом свете догорающих факелов, осматривать помещение. Взору предстала весьма неблагочестивая картина. Закопченные кирпичные стены. Деревянный пол в подпалинах. В углу свалена груда щепы и деревяшек, бывших ранее столами и стульями. От барной стойки осталась кучка золы и пепла а люстра валяется на полу. Но делать было нечего, это все равно лучше чем на улице. Потому Айдан принялся расчищать место у камина. Убрав все лишнее, он вытащил из своей сумки нечто вроде полотна, которое постелил на единственную, наверное, уцелевшую скамью (верней ее часть, так как с одной стороны вместо ножки пришлось поставить какую-то бадью квадратную, чтобы на нее можно было сесть), пригласив к ней Иву. Сам же парень насобирал то, что осталось от мебели и набросал в камин, который принялся разжигать.
– Да я паладин, только привела меня в эти края не миссия, а война. Мы с рыцарем Влакхом пребывали замке Граверде, когда на нас напали силы некромантов. Это был массивный штурм, с осадными орудиями. Никогда не видел столько нежити. И никогда не видел чтобы они действовали так слажено. Замок пал на третий день. Меня захватили в плен, доставив в башню какого-то некроманта. Там он меня и пытал. Все за наследие это торочил. Пророчество какое-то. Рассказывал что вытащит из меня всю сущность, а телом насладится вовсю. Оттуда я, собственно, и сбежал, – попытки развести огонь у Айдана были не очень умелые, в следствии чего и неудачные, – После чего очнулся уже у вас дома. Что за колдун я не знаю, но в прислугах у него я видел много.... разного. И мертвяки это еще милые создания, по сравнению с некоторыми его питомцами...

Одним ударом молота Влакх отправил громилу в небытие. Последний пытался увернуться, но неуклюжесть его движений показала что латы слишком сковывают движения. Потом он пытался ухватится руками за что либо, но пригвожденная алебардой Анне правая, да не дотягивающиеся к паладину левая не смогли ему ничем помочь. В последних попытках спастись, латник попытался закрыть голову свободной рукой, но удар молота был слишком сильным и смял все. И закованную в латы руку и голову, которую пытался здоровяк закрыть.
Скирм, тем временем, рванул прямо на арбалетчика. Все вокруг растянулось, словно петля из ткани, которую долго накручивают. В этом замедлении варвар видел как поднял его противник арбалет, как наводил на него, как видя ужас несущийся к нему на всех парах выстрелил. Болт, хоть арбалетчик не особо целился, летел прямиком в грудь. Пробьет грудную клетку, войдет в сердце, возможно дальше. Это не остановит Ревущего Молота, но через несколько мгновений, которых хватит на взмах топорами, все же убьет. Но все это случится в том случае, если болт попадет. Варвар видел все, осознавал все, а потому когда сделал рывок, сместил немного ногу в лево, немного отодвигая направление рывка в сторону. И теперь, когда болт был совсем близко, оказалось что болт пройдет по наплечнику. Слегка царапнув.
Мао зря времени не терял. Нанес еще удар по лежащему врагу, потом еще один. Гнилые зубы вылетали прочь, жидкость непонятная выливалась на пол, а потом и газы вышли. Вонь быстро ушла из бренного тела зомби, наполняя собой таверну. Еще один удар, характерный хруст, вмятина на черепе и зеленое пламя. Одной тварью меньше.
Генрик, закончив с громилой, бросился в сторону Скирма. Он видел как варвар рванул дальше, видел как за ним направились зомби. Видел как один пытается неуклюже подняться, а второй уже занес свою гниющую лапу для удара. Просить об услуге паладина не нужно, потому он в два движения – рывок и удар, уложил атакующего варвара зомби. Хруст костей было слышно на всю таверну.
Аннелиас же пыталась отделить свою алебарду от пола. Когда с громилой было покончено, она лишь на миг отвлеклась, чтобы осмотреть состояние драки. Скирм занимался одним из арьалетчиков, тогда как брат Ингмарской, по ордену, рванул прикрывать его спину от зомби. С другой стороны Кернан и Мао занимались мертвяками. Лишь один арбалетчик, который стоял немного дальше других оказался забытым. Он зарядил свое оружие, осмотрелся и встретился взглядом с паладьей. Видя, что она стоит с опущенным оружием, тут же нацелился на нее и выстрелил. Только Аннелиас не стояла как истукан. Приложив усилие, она дернула алебарду на себя и ушла в уклон назад. Болт просвистел практически у носа, но ничего не зацепил.
Кернан в этот момент сцепил зубы. Напрягся до такой степени, что жилы выступили под кожей. Ему прежстоял путь в несколько врагов, до которых он собрался добираться. Первым стал зомби перед ним. Его сгнившие глаза напоминали варвару протухшее яйцо, которое он как то расковырял в дороге. Такой же бледно-желтый мутный цвет, такая же непонятная жижа, держащаяся на чем то невероятном и не выливавшаяся наружу. Мерзость. С которой нужно покончить. Хоть коготь дракона и желал крови, но дань в виде мертвяка тоже подойдет. На первое время. Выпад, взмах, удар. Мертвяк, будь у него сознание, даже понять ничего бы не успел. Голова полетела в одну сторону, тело, ускоренное ударом ноги сына Конна, в другую.
Когда от соприкосновения наплечника и болта полетели искры, время резко ускорилось для Скирма. Словно та веревка, которую до этого долго накручивали, получила волю и быстро раскручивалась в изначальное состояние. Один шаг, легкое движение правой руки со страхом, чтобы топорищем выбить из рук врага арбалет, размах левой с яростью и резкий рывок снизу вверх. Лезвие вошло аккурат под грудь, вгрызаясь в плоть, ломая кости, добираясь до внутренностей. Ревущий молот видел как исказилось лицо арбалетчика от боли, как он пытался вдохнуть поглубже, когда варвар силой вырвал топор из него. Видел как стекает по оружию красная жидкость. Решил не медлить, не мучить человека. Он достоин смерти, ибо сражался до конца. Резкий удар Страхом, справа налево, легко отделил голову от плеч. Глянул варвар налево и увидел двоих арбалетчиков. Один достал нож и пятясь к стене, наставил его в сторону Кернана. Второй был растерян. Испуган. Он швырнул прочь свой арбалет и бросился бежать. Трус. Недостоин. Но вынести приговор этому тюфяку Скирм не успел, потому что ощутил тяжелый удар по спине. Словно исполинское древо северных рощей упало на него*. С трудом удержавшись на ногах, ревущий молот развернулся. Один из троицы зомби, мимо которых он пролетел, стоял перед ним, готовясь нанести новый удар. Позади него Генрик только что разделался с одним, а тот, которого варвар сбил с ног, как раз поднялся, готовый напасть на паладина.

День неумолимо клонился к своему концу. Птицы слетались в свои гнезда, живность спешила к своим насиженным местам, а ночные обитатели как раз просыпались, готовясь к своим вылазкам. В хижине ведьмы, тем временем, Кэй занималась своим гостем. Раны заживали на нем очень хорошо, даже немного странно, как на человека. Такой быстроты эффекта от припарок и мазей Ива не видела даже на дриадах, которые время от времени приходили к ней в гости.
Когда начало смеркаться, Кэй достала из своих запасов немного хлеба, сыра, сушеных фруктов и настоянное вино. Впервые за многие годы ей пришлось ужинать в компании мужчины. Айдан очень смущался, но от еды совсем не отказывался. Проголодался. Хоть и пытался не спешить, когда ел, девушка поняла – он голодал. Хотя так сразу и не скажешь по нему. Ненавязчиво подложив еще немного еды, среди которой нашелся даже кусок вяленой оленины, колдунья накормила гостя. Сегодня был тяжелый день, после которого нужно как следует отдохнуть. Утро вечера мудренее, тем паче что утром можно будет попробовать пообщаться с лесными обитателями, на предмет каких либо подсказок.
Но только было хотела Кэй начать разговор о том, чтобы ложиться спать, как внимание привлекло необычное явление. Туман. В лесу, вечером. Вязкий, словно сметана. Казалось что за него можно ухватится и потянуть на себя, словно одеяло. Туман этот полз низко, сразу над землей, вытягивая свои длинные пальцы, словно ища чего-то. Пока Кэй всматривалась в этот туман, Айдан указал на другое. В дали виднелся дым. Похоже край леса... горит?
У самой усадьбы, на ветках старого дуба, все еще сидела дюжина воронов. Черные, зловещие глаза этих птиц пристально смотрели на хижину. Ждали чего-то?
Айдан принялся быстро собираться, нарекая себе под нос, что он предупреждал о беде...

Только вот договорить и обсудить детали и план не получилось. Даже отдохнуть толком не вышло. Да что говорить об отдыхе, если толком и не обсохли еще, как дверь в таверну распахнувшись от тяжкого удара слетела с петель и упала на пол. Внутрь помещения, сквозь только открывшийся проход, вошел здоровяк о двух метрах ростом в железо закованный, таща волоком за собой тяжелый и большой топор. За ним сразу вскочили резко трое парней с арбалетами. И разрядили их. О группу постояльцев. Взвыл позади трактирщик. Болт попал ему в плече. Второй снаряд прошел по плечу вскочившему Скирму. Аккурат по броне. Оцарапав лишь немного. Третий болт полетел по Мао, сбив лишь один из колокольчиков. Пока группа поднималась, внутрь вошло еще несколько врагов. Зомби. Вонючие, зеленые. Мертвые. Шесть штук. Здоровяк похоже тоже не особо живой, потому что двигался так же медленно как и его вошедшие товарищи.

Двинулась группа дальше к деревне. Начал тянуть соплями Кернан, кашляла почти всю дорогу Анне, только Скрим угрюмо шагал впереди. Ну и Мао позванивал колокольчиками. Опять взвыло что-то вдали. На этот раз больше похожее на волка. Хоть и в кромешной темноте уже, но дошли таки до деревни. Дрюссельдорф маячил угрюмыми глыбами впереди. Людей нет. Собак и прочего домашнего скота не слышно и не видно. Тихо так. Только дождь стучит по крышам.
Во всей деревне светится только окна на первом этаже двухэтажного дома постоялого. Таверна. Ничто иное как таверна, потому как остальные дома все одноэтажные. Только вширь растут, но не в высоту. Конь под паладьей зафыркал недобро. Пришлось успокаивать. Но делать особо было нечего. Осторожно пройдя по пустой деревне, подошли к двери таверны. Постучали. Пока Ингмарская отвела лошадь в сени, чтобы спрятать от дождя, дверь распахнулась, и из нее показался трактирщик с масляной лампой в дрожащих руках. Сам похож скорее на утопленника, чем на честного содержателя таверны. И покрасневшие от недосыпа усталые глаза и багровые распухшие уши краше его не делают совсем. Благо хоть одет был нормально, в свежее. Всмотрелся он в вас и кивнул мол: "Входите". Развернулся и пошел внутрь.
Закопченные стены. Деревянный пол устеленный в солому, правда не совсем свежую уже. Пара столов дубовых со стульями и стойка барная, с кучей разных бутылок, кружек и большой бочкой, от которой так и несло спиртным. Ну и люстра большая, с армадой свеч зажженных. Еще есть камин, с разведенным огнем. Тепло в таверне. Приятно. Хоть и душно немного и запах "стоит" не свежий.
Справа лестница, ведущая наверх, на второй этаж. Обычно там комнаты постояльцев. Со свежей и теплой постелью. Мягкой. Удобной.
В самом углу, за одним из столиков, что у стены, сидел рыцарь. Долго всматриваться не пришлось. Генрик это, в латах своих золотых, сидит. Молот стоит рядом, упершись рукоятью на стену. Четверых товарищей он, по всей видимости не заметил. Или не подал виду. Сидит и ест. Жаренные колбаски свиные. В собственном соку. У Кернана аж живот свело от запаха такого вкусного.

Этот мир никто и никак не называл. Возможно, причиною этому стало отсутствие единства во мнении богов, чтобы дать имя своему детищу. Возможно мир так не назвали, потому что никто не мог представить его весь целиком, чтобы "обзывать" каким либо именем. А быть может у мира этого слишком много имен, на разных языках, разных рас и народов, чтобы объединить все в одно название? Если же описывать его словами натуралиста, то можно сделать это примерно так: мир охватывает огромные, просто бескрайние, поля и степи; то тут то там, как исполины, раскиданы горные кряжи и заснеженные гиганты; найти можно и огромные озера, прилегающие к необъятным и дремучим лесам. Животные в любви живут с природой, монстры и нечисть иногда шастает по трактам. Всякое есть. Нету места, наверное, только тесноте. Территориально королевства находятся в центре нашего "континента".

Наиболее многочисленным представителем живущих на этой земле является род людей. Раскиданные тут и там маленькие и большие королевства объединяют города и поселения. Торговля, войны, интриги. Всякого можно насмотреться в этих владениях. Люди живут быстро, пытаются достичь многого, делают подвиги и преступления. Сложно найти в мире что-то более противоречивое чем человек. Религия у людей представлена практически единственным видом - Вера в Господа Единого Спасителя. Огромные церкви и храмы в городах, небольшие церквушки в деревнях. Священники и монахи, разносящие веру в Единого по всему миру. В отношении других народов и религий не сильно терпимые - пытаются навязать всем свою идеологию. Отдельной кастой стоит Воинство Божье - паладины. Благородные рыцари, посвятившие свою жизнь искоренению зла и служению богу. Это, впрочем, не мешает существовать древним верам, культам и прочим "ересям" с точки зрения официальной веры большинства людей.

С востока от людских земель расположен великий эльфийский лес - Элатеддсан. Там живет благородный род эльфов, которые почитают природу и жизнь. В отличие от людей всеми эльфами правит одна личность - Пророк. Он слышит Зов Предков и в устройстве народа руководствуется тысячелетним опытом нации. Живут эльфы намного больше по меркам людей и в силу этого среди них можно увидеть магов - могущественных чародеев, которые являются костяком знати. В самом центре Элатеддсана находится неприступный город эльфов Валдринг, центр эльфийской власти и цивилизации. Остальные поселения раскиданы практически по всему лесу, не слишком заметные для чужих глаз. Свои владения эльфы ревностно стерегут, не позволяя чужакам вступать на их территорию. Особенно сильно тут стерегут границы от людей. Религии как таковой у лесного народа не существует, вернее она есть, но несколько в иной форме. Эльфы верят, что после смерти станут духами природы или животными, или растениями. Представители наиболее рьяных называет себя Кругом Эо и пропагандируют свою радикальную точку зрения.

На севере, в гигантских горных кряжах, называемых Костями Мира обитают гномы. Этот народ ценит ремесло и науку. Правит гномами верховный тейн, власть которого переходит от отца к сыну. Гномы живут большими семьями и кланами, основывая огромные подземные города, скрытые в недрах гор, редко при этом показываясь во "внешнем мире". Достоверно известно лишь о двух противоборствующих между собой городах гномов: Норинталь и Бад-Араг, которые поддерживают отношения с разными расами (Норинталь с эльфами, Бад-Араг с людьми). По своей природе гномы довольно миролюбивая раса, но вместе с тем они жутко упрямы и характерны. И жадные. Они практикуют ремесла и значительно преуспевают в этом деле. Творение рук гномов очень ценится в любой точке мира. Религия же у гномов одна - вера и почитание Гронну, великого кузнеца. Они верят в то, что именно она создала самих гномов, землю и весь мир. Но в своей вере, на удивление, они очень толерантно относятся к другим вероисповеданиям. Скорее всего это происходит из-за того, что в учении о Гронне говориться, что только гномы, плоть от плоти земной, могут познать истинную суть вещей, соответственно гномы не пытаются навязать другим свою религию.

На западе же находится Шварценхельм - сокрытые в туманах темные земли. Говорят что там живут самые страшные порождения тьмы и пороков, но никто не может сказать точно - какие. Все попытки, граничащих с этими землями королевств, отправить туда армию заканчивались провалом. Никто оттуда не возвращался. А те, кто таки возвращались, либо сошли с ума, либо не помнили что случилось, либо просто молчали о всем что видели. Ходят слухи, что редкие удальцы возвращались оттуда с великой силой и множеством реликвий и золота. Но кто знает, на сколько это правда? Иногда оттуда приходят напасти. То восставшие вновь мертвые, то неведомая хворь, но уже на протяжении многих веков ничего серьезного не выходит из этих туманов, хотя иногда и попадаются "пророки", обещающие возвращение Темного, покорителя миров и разрушителя судеб.

На юге имеется множество кочевых племен, мелких государств и сообществ сотканных из различных рас. Наиболее огромным и влиятельным среди них являются вольные кланы орков. Это могучие и бесстрашные воины. Для орка понятие чести является первостепенным в мире. Структуру правления орков понять сложно, но все же угадывается монархических строй. Имеется пять основных кланов, которые влияют на управление и большое количество мелких кланов, которые стараются занять место одного из более высоких. Кланы живут отдельно друг от друга и практически никогда не пересекаются между собой, за исключением редких случаев вражды, когда ханы и их кланы сходятся в бою. Верования орков самые различные, каждый вождь перенимает из поколения в поколения веру своего племени и тем самым продлевает ей жизнь. Сколько племен у орков столько и верований.

Что тут поделаешь. Сакс, у которого уже прошла ярость и злость, лишь с некоторой апатией наблюдал за тем как уродливые бабочки спускались с этажей выше, пока их тараканьи собратья пытались поджать группу с низу. Кто то что то там кричал про секс и Моралес, кто-то пытался навести порядок в рядах. Кто-то кажется просто молилися. Уэсли же в этот момент перезаряжал свою с14. Да. Игл осталось всего ничего. Еще два залпа, дай бог по цели, и все. Армированные кулаки, багнет, да слепая солдатская удача это все что остается. Космическая пехота доминиона умирает, но не сдаётся. Так кажется пропаганда вещала на центральных каналах. Уэсли грустно улыбнулся. Все что приходило на ум это фраза которую приписывают одному из генералов, вместо всей патриотической чепухи.
"Мы в дерьме ".

Ненависть. Именно ненависть должна двигать солдатом. Должна наполнять вены, лимфатические узлы, и желудок. Заполнять сознание. Отрицать жалость и брезгливость.
Это не та ненависть, когда на ногу наступят, или пиво кислое. Нееееет. Она должна восходить из самой глубины, Огнём Всесокрушающим. Она топливо для мыслей. Топливо для действия. Разжигай. Затевай. Не сиди. Пополняй ряды Ненавидящих. Безжалостно дави. Вспарывай брюхо Гниде. Дави её кишками.
Впусти её в себя. Пусть она станет твоим Сознанием, твоим Смыслом, Тобой. Ненависть настоящая. Любовь и Жалость-лицемерны. Только Ненависть чиста как Огонь.
Только она Истинна. Ненависть не допускает двоякости. Ненависть сметает на пути все предрассудки. Ненависть не даст тебе колебаться, принимая решение. Ненависть уберёт сумбур мысли, и подарит взамен ясность восприятия. Ненависть даст тебе новый смысл, новое видение. Ненависть откроет тебе глаза на мир.
Ненависть проявит в тебе Твои лучшие качества, и подавит худшие. Ненависть сметёт все преграды на Твоём Пути. Пока ты не отдался Ненависти, пока ты не вручил ей свою жизнь...
Ты никто.
Впусти в себя Ненависть. Пусть она выжжет в тебе эту скверну. Пусть наполнит пламенем твоё Сердце. Пусть горячим воздухом ворвётся в твои Паруса. Впусти в себя Ненависть. Стань Ненавистью. Гори в Ненависти.
Ненависть принесёт Тебе чистоту и очищение. Будь Ненавистью.
- Ненавижу-у-у... - впервые за все время от погрузки на медэвак отозвался Уэсли. Громко. В общий. Выпуская пар вместе с иглами. Не чувствуя боли, только лишь ненависть.

Когда товарищей нашпиговало шипами, а каналы связи просто разорвались от криков и матов, Уэсли как раз зарылся шлемом в землю, укрываясь от очередной порции угощений от гидралисков. Черт бы их всех побрал, пришлось пригибаться так быстро, что Сакс не рассчитал силы и ударившись о пол прикусил себе язык. Сердце начало биться чаще, в голове трещала непонятная котовасия звуков, язык болел до онемение, а руки дрожали, от чего автоматом виляло из стороны в сторону (да к этому моменту пехотинец поднялся на ноги). Увиденное не радовало. Бойня быстро переместилась с улицы к баррикаде. Сержант как и ранее был зажат где-то в металлический жопе, кто-то валялся на земле, кто-то стрелял, кто-то удирал. К горлу подкатила волна. Хотелось блевать. От души. Так. Но вместо зеленой жижи, которую солдатам давали последний раз пожевать, из горла вырвался крик. Не отчаянный. На грани животного рыка.
Когда Уэсли пришел в себя. То увидел что наносит наверное десятый удар подряд штыком в тушу лежащего у его ног зерглинга. Морда у него была превращена в один сплошной кусок мяса, будто на заводе перемолотого. То, что у них было вместо мозгов, сейчас красовалось на кончике "ботинка" силовой брони Сакса. Вокруг пехотинца так же находились и братья этого зерглинга. Они обошлись, похоже, просто несколькими попаданиями из винтовки, чем и закончился их славный поход против терранов. Но это все было к черту. Этого мало. Вместо одного павшего Доу, зерги могли пожертвовать тысячами собратьев. И при этом не потерять в численном перевесе а ни на чуточку.
Ситуация из говняной резко превратилась в безнадежную. Ибо зерглинги топтались в сторону бутиков, явно завидев бешеные скидки (до 75%) на брэндовую одежду. Наверное Керриган замолвила словечко. Ну а то, что там по совместительству находилась терранская пехота? Ну кто же из посетителей откажется от бесплатного угощения, правда? Уэсли бы не отказался. Хотелось бежать. Со всех ног. Но куда? Что делать? Приказ сержанта, занять позиции и уничтожать живую силу противника. Так вроде было. Или нет? Да не важно уже, мать его за ногу. Не важно.
Вспомнилась фраза из учебника для младшего офицерского состава, которую Уэсли взял почитать еще в барраках Мории: "Быть воином не значить быть самым сильным, ловким, точным. Все это достигается тренировками и упражнениями. Быть воином - значит встать стеной между врагом и всем что любишь." Да уж. Взяв свою винтовку получше, Сакс занял позицию. Похоже что все что он любил и готовился защищать от врага, это карминового цвета платьице, с глубоким декольте и неплохим бедренным "разрезом". Оно бы хорошо сидело на Саманте.

Шлем чутка проело. И броню на груди. А говорили, наносталь, превосходная защита. От грузовика защитит. Вон сержант, похоже, выжил после столкновения, а броня целая осталась. У Сакса же вместо цельного куска оказалась местами проеденная железяка. Почему слюна этих тараканов такая ядовитая, черт побери? Вот всегда Уэсли знал, что его теща гребанный зерг, ибо какое еще объяснение дать том, что тараканы умеют плеваться такой же ядовитой жижей? Так или иначе, работа не закончена. Первые повреждения уже получены, но этого слишком мало, чтобы вывести из строя бравого пехотинца Уэсли Сакса. Не дождетесь. Все еще жив, сучки. Живей все живых. Сейчас бы гранат... с десяток-другой. Вот бы вечеринку можно было устроить.

Веселье продолжалось. Зергов, усилиями урановых подарочков, рвало на куски, ошметки летели во все стороны. Сородичи топтали только что павших, без малейшего сомнения и рефлексии, затаптывая тех, кто был просто ранен и споткнувшись зарыл своей собачьей мордой в брусчатку. Черная кровь хлынула, заливая все вокруг павших. Маленькие, но мощные лапы ступают в лужи, разносят эту жижу дальше, на встречу новой гибели, новой крови. Подбираясь все ближе и ближе к пехоте Доминиона. Вон видишь, уже шлем начинает запотевать немного снизу. Это дхание смерти, стоящей совсем рядышком. Поигрывающей своей косой, улыбающейся виду мчащегося роя. Все по расписанию. Все распорядку. Ни секунды промедления или опоздания. Нельзя сбиваться с графика. Только лишь канал связи, постоянно загружен отголосками чужих мыслей. Шутки, паника, отвага, глупость. Все смешалось в этих разных голосах. Уэсли хотел сплюнуть, но поднимать стекло было вредно для здоровья, а плеваться внутри костюма дурной тон. Потому проглотив подкотившую волну жидкости Сакс вновь прицелившись, на этот раз получше, нажал на курок. Попытка не пытка. Шлю приветы, часть вторая. Только концовка будет немного видоизмененная. Как в некоторых фильмах, которые показывали в бараках, где в конце просили не расходиться, чтобы оценить альтернативное окончание картины. После приветов, вместо гордого стояния и высказывания таким образом всего неуважения мисс Керриган и ее приспешникам, пехотинец должен скрыться в лавочку по продаже всякой дряни, укрывая свою спину от атак стеней, а спереди укрываясь за стихийной "баррикадой". Так, мол, безопаснее, так выжить можно на секунду-полторы дольше. Ну и выполнить приказ командира, естественно.

- Что? - на лице у Сергея застыла гримаса непонимания.
Что вообще происходит? Куда делась его Ира, что с ней случилось? Почему с ее подбородка стекает струями кровь? Почему она вообще занималась пожиранием плоти Анатольевны? Она зомби? Но... Все это было неправильно. Не так. Не так должно все происходить.
- Что случилось?
Где порядочные зомби, такие как в фильмах?! Медленные, еле передвигающиеся. Тупые. Почему в этой жизни все не так, как должно быть. НЕ так как пишут в книгах, не так как показывают в фильмах, не так как поют в песнях? Почему на судьбу Сергея всегда выпадает что-то не такое, что-то сложное и даже опасное. Все это утомляет. А ведь все так хорошо начиналось. Квартира, девушка, планы на дальнейшую жизнь. А сейчас что? Несколько лет совместного пути, кольцо в кармане, мечты и надежды - все в мусорку. Словно и не было ничего.
- Что с тобой?

Булькающий противник так и не смог сделать нужные усилия, чтобы подняться или хотя бы сдвинуться с места. Правда туша его заслоняла практически весь проход, потому Светлане пришлось неплохо так извернуться, чтобы обойти толстяка (ведь наступать на его вздувшееся тело совсем не хотелось) и при этом не угораздить в его загребущие руки. Одного взгляда на толстые, все в язвах и вздувшихся пухырях, пальцы хватало чтобы вызвать отвращение степени практически отчаянной ненависти. Если так можно выразиться. Кое-как борясь со своими чувствами номер десять переступила своего первого, за сегодня, подстреленного. Лишь когда она оказалась за поворотом того коридора, который закрывал ей толстяк она поняла, на сколько привычно лежит в руках пистолет и на сколько буднично было ощущение от его использования. Ни сомнений, ни волнения, ни тревоги, ни жалости. Казалось, что всплывавшие ранее образы и картинки должны были подготовить ее к такому, но сейчас... Удивление все же было. Не сильное. Лишь на легкую ухмылку. Ухмылка эта была стерта болью в висках. Голова, по ощущениям, треснула где-то в районе лба и раскололась от уха до уха, вскрывая черепную коробку и обнажая нежный беззащитный мозг.
Опустив пистолет, Сосновская взглянула вперед. Коридор выводил ее на небольшой балкончик. С него открывался вид на целую бездну, уходящую куда вниз. Смотреть в бездну не хотелось. Кажется что в учениях Предвечных было что-то про бездну. Светлана не помнила точной формулировки. Помнила лишь что это касалось попыток взглянуть в эту бездну. От балкончика уходили лестницы. Одна уходила вниз, вторая вверх. Снизу доносились звуки, схожие с хлюпаньем жидкости. Сверху же, похоже, работал вентилятор. Большой.

Майор кивнул и пошел на выход. Сосновская последовала за ним. Выйдя в широкий коридор, в котором помимо шестерых солдат, стояло еще куча всяких ящиков и емкостей, Светлана поняла что ей бы не помешало обуться. Кожа ее стоп колющей болью обозвалась на холодный металлический пол. Пока Светлана разглядывала все вокруг, Гектор о чем то говорил с ближайшим к нему солдатом. У того была точно такая же экипировка как и у других. Синий БК, с желтыми рукавами и воротниками, да орлом на груди. Еще один солдат отвлеченно, словно находится где-то далеко, сидел на полу и медленно, полностью сосредоточившись на своих действиях. Что он делал? Он вставлял патроны в магазин. Рядом с ним стоял прислоненный к стене автомат "Кара". Такой же, как и у майора. Простая и удобная винтовка пехоты, с стандартным калибром. Похоже что у рядового, который сейчас заряжал магазин, была слегка модифицированная винтовка с увеличенным боезапасом на двести патронов, вместо стандартной сотни. Когда он заметил тень над собой, то отвлекся от занятия и посмотрел на Светлану. Его лицо перекосило от замешательства и он поспешил встать, чтобы отдать честь. Уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но все прервал вмешавшийся майор.
- У нас нет времени. Тебе нужно как можно быстрей добраться к центру. Быстро! - и легко подхватив Сосновскую на руки побежал дальше по коридору.
Девушке не оставалось ничего, кроме разве что сильней прижаться к холодной и помятой броне Гленкина. Вся эта ситуация казалась ей не по душе. Все естество противилось такому повороту событий. Самому чувству того, что она, Сосновская Светлана беззащитная и хрупкая девушка. Она не такая. Это не она. Не ее несут на руках куда то в неизвестность, куда-то подальше от жерла боя. В душе Светлана чувствовала что должна быть там, вместе с солдатами, с оружием в руках встречать врага! В голове всплыли образы прошлого:
Закончилось все, когда Гектор поставил Светлану на ноги. Они были в небольшом помещении с шкафчиками. Судя по всему техническое. Кроме двери, через которую девушку занес майор, тут был еще один выход куда в техническое помещение вдоль стен которого вели трубы, да гравишахта ведущая куда-то на уровни вверх. У выхода в технические помещение имелся девятидюймовый монитор, по всей видимости для связи с техническим центром. Рядом с шкафчиками стоял стол, на котором было остальное снаряжение. Перчатки, ступневые накладки, ботинки, защитный скафандр Покров. Последний был абсолютно не стеснял движения носящего и объединял в себе высокую прочность и невероятную гибкость, практически как шелк. В нем можно было даже работать в космосе, при условии наличия герметичной системы жизнеобеспечения и утепляющего кокона, как называли спец.костюм для космических вылазок. Немного дальше, лежал пистолет, по всей видимости стандартная беретта. Раздался треск коммуникатора и крики кого-то из отряда. Майор ничего не сказав быстро вышел из комнаты и закрыл дверь с той стороны. Светлана, бросившись к ней заметила что поздно. Майор заблокировал ее с той стороны. Тяжелые шаги начали отдаляться от двери в сторону стрельбы. Душа Сосновской рвалась туда, к ребятам, но дверь была заперта наглухо. Светлана вновь осталась наедине с собой.

Сны. Какая красивая штука. Одни говорят, что это фантазии. Другие утверждают, что это обработка мозгом одержанной ранее информации. Для Светланы сны были роскошью. Она сейчас находилась где-то в небытии. Чернота заполняла все вокруг уже долгое время. Лишь изредка казалось, что мелькает свет. Но нет. Это не свет, а полоски или круги. Такое бывает, когда после долгой активности закрыть глаза. Сосновская не знала что с ней. Все что она слышала это мерный гул. Все что ощущала это легкий холод. Ни рук, ни ног она не ощущала. Не чувствовала они и остального тела. Не знала она открыты ли у нее глаза. Все что у нее было это непроницаемая чернота и мерный тихий гул. Сколько она уже в таком состоянии? Память отказывалась выдавать Светлане информацию о том, что случилось. Было такое впечатление что памяти у девушки просто нет. Только имя и фамилия. А за ними ничего. Вместо воспоминаний такая же темная и пугающая пустота, как и перед глазами. Сердце забилось быстрей. Дыхание участилось. В один короткий миг девушка ощутила такой приток боли, словно с нее сняли кожу и бросили прямиком в море. Боль накатывала волнами до тех пор, пока из легких не вырвался хрип и кашель. Голова в одночасье, словно кто-то сдернул невидимую чеку, взорвалась тысячей осколков боли. Темнота начала кружиться в безумном танце, заставляя девушку вспомнить каково это, когда к горлу подступает все что у тебя было в желудке. Неприятный вкус кислоты во рту. Боль и дрожь в конечностях. И слепящий все свет, пробившийся к глазам бедной Светланы не иначе как прямиком из ада. Еще миг назад она желала увидеть хоть что нибудь кроме темноты, а сейчас жалела о том спокойствии, которое навеивала та теплая и нежная пустота.
Минута паники, минута переживаний и все кончилось. Руки и ноги дрожат. Холод пытается проникнуть прямиком в душу. Постепенно возвращается зрение. Сначала размытое, а после нормальное. Первое что увидела Светлана это почти прозрачная крышка капсулы. Из динамиков донесся давящий на мозги скрежет, сквозь который пробиваются безликие, произнесенные программой с женским голосом слова:
- Система жизнеобеспечения в норме. Основные параметры в норме. Разморозка успешно завершена.
Крышка хрустального гроба медленно начала открываться, впуская внутрь к девушке глоток свежего воздуха. Только минуту спустя, когда крышка поднялась полностью, открыв Светлане мир перед ней, девушка осознала. Воздух сырой и застоявшийся. Руки дернуло, по ногам словно ударило током, а капсула зашипела. Прежде чем Сосновская успела что либо понять, ремни которые держали ее отстегнулись и она с грохотом завалилась на пол. Ноги не держали, а руки все еще ощущались сосновыми колодами. Пол был металлическим и больно ударил бедную девушку, наверняка наградив ссадинами. Болью отозвались окоченевшие конечности, а живот скрутило спазмом так, что казалось сейчас от Светланы ничего не останется. Когда наконец отпустило, а тело перестало быть одним большим комком боли, Сосновская поднялась. Тяжело, неуверенно, быстро цепляясь за стоящий рядом стол. Послышался щелчок, а за ним гудение. Справа, в углу. Взглядом нашел решетку. Это вентиляция заработала. Начала нести в комнату свежий воздух. Это хорошо, ведь организм все еще мутило. С трудом усевшись на стул, который находился совсем рядом, Светлана оглянулась. Позади нее висела белая криокапсула, подсоединенная к огромным процессорным блокам, светящихся мириадом разного цвета лампочек. Немного отдышавшись, девушка продолжила осмотр. Комната небольшая, примерно четыре на пять. Хорошо освещенная парой ламп встроенных в потолок. Посреди стол, за которым сейчас сидела Светлана, на столе небольшой терминал, экран синим светится. Одна большая надпись "Добро пожаловать". Кириллицей. Перед монитором клавиатура небольшая. Выглядит порядком изношенной. Между клавишами пыль и крошки. Сбоку клавиатуры тачпад, подсоединенный отдельно. Кроме стола, из мебели, в комнате была еще кушетка. Стояла в углу, рядом с большой серой дверью. На кушетке этой комбинезон серый. Тело ударило в дрожь. Холодно. В комнате все еще холодно. Откуда-то из далека начали доноситься звуки. Эхо. Глухое эхо ударов металла о металл. Каждый удар отзывался болью в висках. И становился все ближе. На руке, сразу у запястья, Светлана увидела татуировку. Икс. Римское десять.

С благословения шаманов и с инициативы короля, в Раконрграде впервые провели ярмарку. Ярмарка располагалась на главной площади, занимая всю ее территорию, которая была отнюдь не малой. Кроме того ярмарка имела свои "филиалы" в пригородах, где оседали гости из далеких городов. Днем торговали, а ночью, когда торговцы наконец убирались с площади, разводили огневища, пели и танцевали. Ярмарка длилась больше недели. Как правило, на ней преобладает мелкая розничная торговля. Покупают и продают меха, мясо, рыбу. То тут, то там, так же присутствуют динь-дини, торгующие своими манными початками. Но были и крупные сделки, как например рыболовы из Котенска выторговывающие себе несколько голов ргрутто для разведения их на севере. Но в общей сложности вся ярамарка это все равно было больше праздником, нежели торговой площадкой. Тут собирались для гуляний и для пений. Многие приходили чтобы воздать почести Раконру и помолиться в богороще. Потом ярмарка станет ежегодным празднеством, которое будет проводиться не только в столице но и в других городах, а так же малых поселениях. Даже в Штормовом начали проводить ярмарки, которые позволили усингам отвлечься от кровопролития и хоть немного, но наладить дела с большой землей, откуда неохотно, с тяжелыми уговорами шаманов из культа Раконра, но шли торговые караваны.
***
Тысячи котов идут к столице, чтобы посетить великую рощу и услышать короля. Богорощи переполнены, а шаманы повсюду жгут поминальные костры. Повсюду, в величественном Раконрграде, далеком от забот и суеты Котенске, подгорном Андереополе, прибрежном Нортфорте и даже на Штормовом среди бурлящих вод окружающих морей женщины рвут на себе волосы, а мужчины кричат от ярости. Один вопрос звучит на всех языках: как поступит Говорящий с Ветром? Как намерен король ответить на вторжение магнейцев, на убийства и угон в рабство усингов? А король сидел на мехах и мирно смотрел как играют дети на террасе. К нему пустили усинга по имени Зуб Ящериска. Он сейчас стоял напротив своего короля и смотрел на то, во что превратился когда-то сильный и молодой предводитель. Говорящий с ветром сидел на мехах в тени одного из дервеьев, которые высадили тут по его указу. Тело кажется было бесформенным, на ноги с распухшими и покрасневшими от подагры суставами лучше не смотреть вовсе. Левое колено похоже на яблоко, правое – на дыню, пальцы ног превратились в переспевшие темно-красные виноградины: тронь – и они лопнут. Больные ноги составлены ровно, под глазами набрякли мешки. Дети все так же игрались на террасе. Кто боролся друг с другом, кто играл с игрушечными копьями. Большинство из котят были мальчиками, лет лесяти, которые играли между собой то в царя горы, то в сильнейшего усинга, то просто рассказывая истории и хвастаясь отцами.
Зуб Ящериска предпочитал не смотреть на своего короля, повернувшись лицом к детям. Когда-то и он там играл, среди этих детей. Лет пятнадцать назад, если не память ему не изменяла.
- Что ты намерен предпринять по поводу вторжения и кровопролитий?
- Ты бы хотел, чтобы я выступил на войну.
- Где уж там, ты даже с мехов не сдвинешься. Позволь мне отомстить магнейцам! В Раконрграде уже стоит целое войско усингов, желающих расправы, в кулаке Андереополя тоже можно собрать котов для мощного удара, а братья с малой земли уже сами начали готовиться к войне! Отдай приказ и мы пойдем на юг и мы выгоним оттуда грязных республиканцев, разграбив их поселения и убив их жен! Мы отомстим за наших братьев!
- Ты хочешь наживы?
- Я хочу крови.
Говорящий с Ветром показал на террасу, где играли дети.
- Посмотри на детей.
- Я не хочу смотреть на детей! Я хочу вогнать каждому грязному магнейцу копье в живот, а потом сжечь его и всю его семью!
- Посмотри на них, – повторил король.
Дети беззаботно играли на террасе, теперь за колодой. Несколько котов стояли на колоде, а остальные пытались их столкнуть с нее, чтобы при этом удрежаться самим. Тот кто останется на колоде стоять последним и победит в этой игре.
- Когда я принял бразды правления, на востоке бушевала война. Дети сиротели, жены вдовели. Я изменил все и установил казалось шаткий мир, но который принес нам спокойствие и благодать. Мало того, начался обмен шкурами и мясом. Товары потекли тонкой струйкой и в этом году мы начали делать ярмарки! Вспомни сколько котов приходило на них? А сколько было от этого просто без ума? Праздники, танцы, забавы, семья и охота вот в чем судьба усингов, уготованная нам богом. А ты хочешь утешить свою ненависть к гладкокожим развязав кровопролитие?
- Ты думаешь это все ради утешения? - с презрением процедил Зуб - Мальчики или девочки, мы все ведем свои битвы, но выбор оружия боги предоставляют нам самим. А ты сейчас говоришь о том, чтобы позволить себя бить! Позволь мне сразиться, позволь отомстить за наш народ! Позволь созвать копья! Большего я не прошу.
- Возможно ты прав. Но это серьезная просьба, Зуб Ящериска. Я должен с ней переспать. Отправляйся домой, я пришлю тебе весть.
- Весть о войне! - уверенно ответил Зуб Ящерсика, после чего удалился оставив короля с детьми на террасе.
***
Инара все еще была в пригороде Раконрграда, когда ее настигла весть о замужестве. Ее принес один из морских котов, который приплыл в столицу намедни. Ее отец, Еловый Вепрь, выдал ее за уже не молодого вождя клана охотников за головами – Черного Ястреба. Инара была не первой женой Ящера. Первая погибла при налете магнейцев на селения усингов, а вторая была мегерой и погибла от копья работорговца, когда их клан совершал налет. Сам же Ястреб, как утверждали многие, в свое время ходил в походы на треклятых гладкокожих еще с котами Зеленой Лани. Той самой, о которой сейчас детишкам на малой земле рассказывают старухи. Молодая кошка улыбнулась. Отцу нужно отдать должное. Он был наместником в Штормовом и отдав свою дочь в жены Ястребу превратил соперника в союзника, обеспечив таким образом безопасность внутри кошачьих владений. Ведь в отличие от большой земли на штормовом коты отошли от традиционной усинговской демократии к правлению одной семьей, как в кланах, так и в малой столице, как называли островитяне Штормовой. Инара сидела в своем типи и слушала. Тишина, царившая в лесах вокруг, лишала ее покоя. Всю жизнь девушка провела либо на острове, либо на лодке. На море же тишины не бывало. Шум волн, разбивающихся о скалистый берег, звук ветра, разгоняющего все вокруг и соленый привкус во рту. Тут, на большой земле всего этого нет. Только деревья, бесконечные деревья, холмы и прерии. Их звуки тише шума моря, да и те кошка слышала лишь тогда, когда ветер начинал шевелить листьями окружающих ее кустов и деревьев. Тогда отовсюду раздавались вздохи, словно кто-то шепчется рядом на неведомом Инаре языке. Сегодня этот шепот казался громче чем обычно. Уставившись на пламя своего небольшого костра, кошка задумалась о том, что ей просто необходимо вдохнуть соленого бриза, а еще лучше ступить на родную землю штормового. Или на худой конец наестся. Со времени аудиенции у короля прошло больше суток, да и там она пила лишь узвары, не притронувшись к прекрасному и сочному жаркому из мяса местных ргрутто с корнями слунки. Все потому, что ей пришлось отвечать на глупые вопросы о том, правда ли что островитяне едят магнейских младенцев, а их дети сами освежевывают трупы, после чего делают из них выварку. Слишком много дикого тут придумали о них. Да, усинги на штормовом делали искоскотты из бедренных костей неприятеля, да воины снимали скальпы с магнейцев и иногда даже не убивали оскальпированных отпуская на волю. Да, были столбы пыток и мегеры делали себе ожерелья из зубов и ушей врага, но все это лишь издержки войны с пиратами, которые брали котов в рабство. Где-то вдали начали выть волки и кошка дрогнула, но быстро успокоилась. Это было хорошо. Вой хоть немного заглушит треклятый шепот. Можно будет поспать, а на утро отправится в гавань, чтобы отбыть на штормовой. Для отца она несла важные новости. Важные и хорошие новости.

В лагере усингов, который располагался неподалеку от скал нависающих на черными водами моря, сейчас полным ходом шли приготовления. Накануне было поймано и взято в плен нескольких магнейцев и по приказу Зеленой Лани, местной легенды среди поселенцев штормового острова, их готовили к столбу. Пока усинги носились вокруг расчищая площадку и таща к ней большой столб диаметром в несколько обхватов руками, внутри типи вождя точился спор. Первый охотник за головами, Быстрый Сокол, пытался доказать вождю свою точку зрения.
- Я думаю, что мы не должны убивать их. Не сейчас, вождь, - сказал Сокол обращаясь к Лани, которая полулежала на медвежьих шкурах.
По тому, как он выглядела и не скажешь, что перед тобой кровожадный и беспощадный, без жалости воин истребляющий магнейцских пиратов. Обычная рыжая кошка. И хотя ее шерсть была на вид шерховатой, ее синие глаза просто искушали. В них можно было утонить, если хотя бы на миг подольше задержать свой взгляд. Сама же кошка сейчас лениво ковырялась в свежесваренных раках.
- Почему я должна щадить их? Скальпы этих ничтожеств как раз пойдут на это их мерзопакостное полотно. Ты же знаешь что я готовлю. Настоящий подарок для тех, кто осмеливается посягнуть на наши жизни, - говорила Зеленая Лань спокойно, не поднимая глаз и даже на миг не отвлекаясь от еды. Плохой знак. Сокол хорошо знал эту женщину и когда она так говорила, значит уже постановила дело и изменить ее решение практически нереально.
- Я знаю. Да, их скальпы хорошо подходят для твоего замысла. Да я сам снял бы их лично, если то нужно для правого дела. Но я недаром доставил тебе этих людишек живыми. Лишь Раконру ведомо как обернутся наши дела. Ты знаешь, я кот осторожный и предпочитаю иметь лазейку на случай неудачи. Да, эти мерзавцы заслуживают смерти, но тем не менее - они великие шишки среди своих пиратов. Если нам не повезет, ты всегда сможешь взять за него большой выкуп!
Сокол говорил уверенно и взывал к логическим доводам. Можно было подумать, что он защищает этих работорговцев ради каких-то личных выгод, если бы Лань не знала его досконально. Нет, этот парень был хоть и молод, но всегда ставил цели клана выше личных. В сути для него не существовало ничего иного, кроме интересов клана. Именно потому у него не было и не будет ни жены, ни детей. Его женой стал долг, а его детьми скальпы магнейских пиратов. Он был одним из лучших в рядах Зеленой Лани, потому она подняла свой взгляд и лишь презрительно улыбнулась. Сокол вздохнул. Не подействовало.
- Я знаю о чем ты подумала. Но представь, сколько в руках гладкокожих наших братьев? Мы не успеваем освободить всех прежде, чем их проклятые суда отбывают на юг. А за свободу одного из этих ублюдков пираты охотно отпустят на свободу десятки простых котов! Подумай об этом! По моему мнению, живой изберь всяко дороже, чем ргрутто, с которого содрали шкуру, - упорствовал Сокол.
- Я знаю только одно: магнейцы враги усингов. Для меня они хуже любой ядовитой змеи. Они враги! - прошипела Лань. Тон не терпел возражений.
Покачав головой Быстрый Сокол поблагодарил вождя за то, что выслушала и вышел. Он был зол. Он считал что Зеленая Лань сильно ошибается, что не слушает его совета. Но противиться ее воле не мог. Может быть стоит обдумать все по новой? Через миг он услышал как всколыхнул воздух резкий свист иккискота, инструмента, сделанного из берцовой кости человека. Это был сигнал, данный вождем. В следующую минуту лагерь наполнился криками, к столбу потянули первого магнейца, раздетого до гола. Там его тлумаками поставили на ноги и привязали к уже установленному и наготовленному столбу. Из своего типи вышла Зеленая Лань. Она была прикрыта лишь небольшой шкурой крылобелки. Заметив это Сокол смущенно отвел взгляд. Сейчас он сконцентрировался на белом усинге, который подошел к пленному с красками. Их усинги делали из помеси соков местных плодов. В руках у него была импровизированная и птичьих перьев кисть, которой он принялся старательно рисовать на белой груди, осыпающего его ругательствами магнейца, три концентрических круга. Закончив работу она начал любоваться творением и восклицать:
- Лопни мои глаза, я лихо умею рисовать! Мне кажется, что во мне погибает истинный талант! Кем я стал, куда меня завела судьба...
Усинги вокруг столба бодро и весело рассмеялись. Даже Сокол улыбнулся этой шутке. Не смешно лишь было привзанному к столбу магнейцу и его товарищам, которые молчаливо и с ужасом наблюдали за процессией со стороны. Они были привязаны друг к другу, а крайние были по пояс закопаны в землю. Их ждала незавидная учесть, повторяющая ту, которой сейчас подвергнется тот у столба...
***
Несколько усингов музыкантов с барабанами расположились немного позади столба. Они присели на корточки и принялись терзать свои инструменты, время от времени прерывая монотонный гул барабанов заунывными свистками иккискотов. Шесть мегер, как называли местных женщин-воительниц, ринулись к столбу пыток, словно хотели растерзать пленника, но ограничились размахиванием над его головой факелами, осыпая магнейца дождем из искр. Потом, образовав круг, они понеслись в неистовой пляске, состоящей из диких прыжков, сопровождаемых непередаваемым словами визгом. Топот ног, гул барабанов, свистки, крики, хлопанье в ладоши - повсюду царила самая настоящая какофония. Вслед за мегерами в пляс пустились несколько охотников. Они выплясывали с таким усердием, что почва дрожала и гудела под их ногами. Странный и нелепый танец продолжался около получаса. Затем последовала смена декораций: появился совершенно нагой усинг, который принялся выделывать прямо-таки фантастические пируэты, кружиться волчком и, наконец, испустив пронзительный крик, растянулся во весь рост на земле.
Едва комедиант упал, как кружившиеся у столба пыток воины с гиканьем рассыпались, а мегеры вновь схватили свои факелы и замахали ими над головой злополучного пленника. Искры, падая дождем на обнаженный торс пирата, причиняли ему мелкие, но болезненные ожоги, заставлявшие несчастного извиваться всем телом и орать благим матом. Маленькая девочка, прорвавшись сквозь взрослых, подбежала к привязанному человеку и сильно дернула того за член. Воины и мегеры буквально катались по земле, задыхаясь от смеха. Смех причинял магнейцу еще большую боль, нежели издевательство этой маленькой заразы. Казалось что даже если ему сейчас отрежут все что торчит и прижгут сверху факелом, то будет не так больно как от этого унизительного смеха. Когда пляски закончились, мегеры по очереди подходили к пленному и тушили о его тело свои факелы.
Едва последняя развернулась к нему спиной, как из толпы вышли четверо котов с какими-то палками в руках. Отдаленно они напоминали копья, но вместо наконечника там было просто заостренный конец. Они расположились шеренгой в двадцати или тридцати метрах от столба пыток и опустились на левое колено. Эти копья, в руках у усингов, были меньше и без наконечников. Хорошо брошенные они могли нанести более или менее глубокие уколы, но отнюдь не смертельные раны.
Наблюдать за представлением, казалось, собрался весь клан. Усинги сидели на корточках и оживленно разговаривали. Даже Зеленая Лань присутствовала. Она сидела на шкурах и пила кактусовый сок лишь изредка поглядывала на привязанного к столбу пыток магнейца злыми глазами. Последний, видя приготовления копьеметателей, бесновался и кричал диким голосом. Это только доставляло удовольствие находящимся вокруг котам. Характерный свист и последовавший за этим крик магнейца, означал что первое копье полетело. Угодило оно точно в центр нарисованных колец и впилось в мускулы, нанеся совершенно неопасную, но болезненную рану. Потом было второе и третье. С дюжину раз бросали копья разные усинги, практикуясь в этом деле. Даже некоторые дети пробовались в этом. Человек кричал и извивался, но ничего поделать не мог. Боль вливалась волнами и более не уходила, тяжело стуча по телу в местах, куда попадали копья.
Закончив с копьями, усинги принялись за его конечности. По очереди они срезали пленнику кончики пальцев до костей, после чего макали емкость с морской водой. Били клубами по коленям и плечам, ломая кости и суставы. Чтобы пленник не терял сознания от боли, его время от времени поили легком отваром слунки. А чтобы он не присасывался к спасительной жидкости орошали вскипяченной водой. Ближе к вечеру, когда солнце начало медленно клонится на запад, на теле магнейца не оставалось живого места. У него не было ни сил, ни возможностей выдержать больше пыток. Усинги, удовлетворивись на этот вечер сняли с работорговца скальп, после чего перерезали жертве горло. Зубы магнейца ушли в качестве колье для одной из мегер, тогда как бедренные кости из отрубленных ног пошли на новые иккискоты для молодняка, занявшегося утилизацией остатков несчастного пирата. Все, что нельзя было использовать как трофей просто сожгли.
***
Каждый вечер повторяли усинги свои кровавые гуляния у столпа пыток, одаривая внимания всех пленных магнейцев поочередно. Пять дней продолжалось это, пока в живых не остался один. Ему выбили зубы, и сломали правую руку, в которой тот держал копье когда его пленили. Скальпы, которые сняли у его предшественников, работорговцу пришпилили обсилиановыми иглами к спине и в таком состоянии выбросили неподалеку от земель на которых жили его сородичи. Штормовой остров был мал, но и тут было где ужиться дикости и двум разным расам. Избитый, раненый и на половину ополоумевший от пережитого в лагере Зеленой Лани работорговец понесся к своим со всех ног. Он не помнил как оказался у своих. Не помнил как его привели к пиратам. Он помнил лишь те ужасы, которым подвергали его товарищей и которым поддали его. Он помнил угрозы Зеленой Лани о том, что то что случилось в том лагере это еще сладкая судьба для тех, кто занимается работорговлей. Он помнил ее синие глаза, полные ненависти и вплетенные тут и там перья.

Молодая кошка быстро бежала по поселению усингов. Бежала, спотыкалась и рыдала. В руках у нее был маленький котенок, еще не окрепший, только обретший зрение. Этот маленький комок шерсти сильно прижался к маминому плечу, прячась от всего мира. Высоко в небе на это все взирала полная тоски луна. Кошка бежала, хотя в ногах не был сил, а дыхание сбивалось от усталости. Упала на колени и последние несколько шагов уже ползла. Неловко, медленно, пытаясь не уронить и не покалечить маленького ребенка. Цель была казалась одновременно так близка и так близка и так далека. Типи вождя. Жилище ее отца. Внутри все жгло от боли. Конечности, казалось, просто деревянные от боли исходящей от множества гематом и ран. Плече рвануло в сторону с такой силой, что молодая кошка пролетела метр или два, прежде чем упасть спиной на землю. Открыв глаза, она увидела своего мужа. Ужас застрял у нее в горле, стискивая все внутри. Она хотела закричать, но не могла. Лишь тихое нет срывалось с ее губ, когда черношерстый усинг потащил ее за собой.
***
Утро было угрюмое. Почти весь клан стоял вокруг расчищенной площади для вечернего огневища. Но вместо собственно огневища, в центре, привязанный к высокому столбу, был черношерстый усинг. Лицо укрыто уже засохшей кровью, тело истерзанно порезами, как старыми уже зажившими, так и новыми, еще кровоточащими. Громовой Волк. Почетный охотник, ветеран восточного похода на динь-диней и зять вождя клана. Он смотрел вперед, но казалось не видел и не слышал ничего. Отсутствующий взгляд и апатия. Таким его нашли. Нашли сидящим над трупом жены и ребенка, с обсидиановым кинжалом в руках. Молодой кошке он нанес двенадцать ударов в область живота, прежде чем остановиться. Ребенок же удостоился одного. Второго сына, пяти лет отроду, нашли задушенным, со сломанными конечностями в типи этой семьи. Мужчины вокруг спорили и ругались, женщины рыдали и выли. Одни предлагали его четвертовать, другие сжечь заживо. Кто-то требовал медленно спустить с него кожу и сыпать солью на обнаженное мясо, а кто-то желал посадить его на кол. Но едины были усинги этого клана в одном. Все требовали смерти для убийцы.
Сизое Облако, вождь этого клана, сидел и потирал вески. Его жена в это время оплакивала свою дочь, Салию и ее двоих детей маленького, еще безымянного и его старшего брата Даниля*. А он сидел перед убийцей своих внуков. Смотрел на сильного воина, которого он вел на восток, с которым убивал динь-диней. Смотрел на своего затя, такого сильного, отважного и мудрого. Смотрел на Громового Волка и не видел его. Ни воина, ни охотника, ни зятя. Он видел апатичного усинга. Пустую оболочку без чувств и эмоций. Вождь знал, что его смерть не решит этой проблемы. Такое случается не впервой. Раньше просто получалось упреждать такие жестокие случаи. Множество усингов, вернувшихся с той войны, в большинстве молодняк - страдали. Страдали от сжигания ярости внутри. Вкусившие запретного плода часто теряли рассудок после того как возвращались в общество где нельзя так свернуть шею кому попало. Где насилие - табу. Где нету муравья, которому нужно пустить кровь и пробить череп. Многих спасала охота. Но многие теряли рассудок и жизнь. Как Громовой Волк. Решением вождя стали служители Раконра. Они забрали Громового Волка к себе, чтобы с помощью веры вернуть его к жизни.
Многие в клане были недовольны, но оспаривать решение не стали. Собрав пожитки клан ушел на север. Волк с культистами отправился в Раконрград, к другим кого забирали под свое крыло служители Раконра. Говорят что Сизое Облако был смещен с поста вождя ибо то решение с Волком дало трещину в его власти над кланом. Но это другая история. Громовой Волк же, обретя новую жизнь в вере, отрекся от прошлого, с благословением наставника взял имя Белый Волк и занялся рыболовлей. Через некоторое время он познакомился с неким Грозой Ветров который давно ломал голову над тем как усовершенствовать плот, чтобы он был удобен и более мобилен. Основной проблемой были не удобность и заливание водой. Мокрая шерсть не лучшее из ощущений. Тогда Волк предложил использовать в качестве средства выдолбленное бревно. На нем можно было передвигаться гораздо быстрее и оно совершенно не пропускало воду. Но на такой лодке нельзя было перевозить столько, сколько на плоту, и она к тому же легко опрокидывалась. И это была настоящая революция. Рыбаки с легкостью дополнили и улучшили идею Громового Волка, сделав нос и корму, бокам лодки придав выпуклую форму для большей устойчиво­сти и выровняли днище. Так у усингов появились первые лодки. Огромный шаг вперед в жизни вольного народа. Про плоты тоже не забыли. Их тоже начали их усовершенство­вать. Надстраивали бока и поднимали немного вверх заднюю и переднюю стороны плота. И тоже получилась лодка, медленная, неуклюжая, но большая и вместительная. И кто потом мог вспомнить историю того, кем был в прошлом тот служитель Раконра по имени Белый Волк, внесший львиную лепту в столь важное изобретение?
***
Среди холмов было стояло большое поселение усингов. У горящих здесь и там у входов костров было видно женщин, занимающихся бегающими разборками с бегающими детьми или другими важными делами. Ближе к центру поселения располагалось большое типи, в котором хранятся разного рода реликвии и инструменты для вечерних собраний и плясок. Здесь и там стояли пикеты хорошо вооруженных котов, исполнявших обязанности часовых.
Яллин прибыл из Андереополя в это поселение к своему отцу, Острому Когтю, который шел сейчас вместе с ним. Дойдя к одному из многих типи, они остановились.
- Вот наше временное жилище, - сказал, Коготь сыну, - с момента получения истинного имени оно становится твоим. Ты нуждаешься в отдыхе и пище. Располагайся же тут как в своем собственном типи и спокойно отдохни, тебе ничто не помешает, разве только шум сдешних детей.
- Этого я не опасаюсь! - немного угрюмо ответил Яллин и вошел внутрь своего нового жилища.
Внутри типи горел небольшой костер, дым которого частично уходил в сделанное наверху отверстие, частично оставался в самом типи, наполняя его теплом и запахом горящего смолистого дерева. Это типи мало чем отличалось от других типи обычных воинов, разве что размерами. Внутри стоял запах от плохо выделанных шкур, от немудреных запасов сушеного и вяленого мяса, которые отец по всей видимости оставил тут для сына. Яллина чувствовал себя некомфортно. Дело в том, что молодой не привык жить в типи. Он был городским мальчиком, а в городах усинги теперь живут совсем иначе. Но отец настоял на том, что он должен, как настоящий усинг, пройти Великую Охоту и получить имя согласно древним обычаям. В городах все было иначе. Там имя можно было получить на совете старейшин служителей Раконра после обряда Посвящения в богороще. Ходят слухи, что некоторые платят взятки, чтобы получить "достойное имя". Но отец был непреклонен, в решении следовать традиции.** Свыкаясь с дымом и запахом, Яллин уселся в углу, на куче овечьих кож, брошенных на землю. Он вытащил из-за своего подсумка из желудка яка небольшой сверток из кабаньей кожи, раскрыл его и достал оттуда трубку набитую слункой, смоченную крепким отваром. Зажег, затянулся дважды, выпустил дым и неистово закашлялся. На этом курение трубки закончилось, после чего усинг потушил огонь и устроился поудобней для сна. Завтра у него великий день.
***
Результат Великой Охоты был ужасающим. Трое из пятерых охотников, которые проходили ритуал погибли, а двое охотников-загонщиков, которые вели добычу для молодых сейчас лежали в большом вигваме под пристальным осмотром служителей Раконра и местных знахарей, которые всеми силами боролись за жизнь усингов. Яллин, вместе с другим выжившим, сейчас находился у большого кострища рядом с вигвамом. Они сидели перед вождем Красным Облаком и старшинами клана. Молодые коты сидели с смирением, ожидая вердикта. Они ощущали беспокойство и тревогу. Не так должна была завершиться охота. Никто не ожидал что на поле выйдет Ну. Охотники сделали все, что спасти молодняк, отвлекли монстра, но тот прежде чем отстать от них нанес им страшные раны. Одному он распорол весь левый бок, от плеча до колена, второй же получил удар головой, который буквально стер в порох по крайней мере половину костей которыми обладал усинг. Трое погибло, двое осталось в живых. Яллин и Джанис. Они не смогли бросить пожертвовавших собой охотников и пронесли их на себе в поселение. Им нечего стыдиться. Они все сделали правильно. Так сказал отец Яллина, Острый Коготь, который первым увидел их направляющихся в поселение с ранеными товарищами. В конце церемонии, после долгих совещаний Яллину было дано имя Мудрый Сокол, тогда как Джанис получил имя Бесстрашный Кабан. Охотник с распоротым боком скончался к средине ночи. Его тело со всеми почестями сожгли на рассвете, на большом кострище. Второй охотник выжил, но остался инвалидом. И так и не встал на ноги и лишь одна рука срослась правильно. Через год он умер. Знахари утверждали что от хандры и бессилия продолжать такой образ жизни. Но среди усингов ходили слухи что это жена удушила его во сне, не в силах более терпеть мучения мужа. Говорили что по его просьбе. Забрав четырех детей, она направилась в Нортфорт. Оселились на окраинах города, где нашли детенышей ргрутто. Вместо того, чтобы использовать их на мясо, они решили вырастить этих тварей, ведь из взрослых мяса больше. Так и началось приручение дикого зверя, бывшего основным промыслом охотников многие века.

Ну да. А на что я надеялся? Что вот это существо поймет человеческий язык? С какой это стати? Я для него что-то инопланетное, чужое. Какова вероятность того, что на планете вообще есть жизнь, способная принять землян как своих? Близится к нулю. Нет, конечно можно иронизировать по поводу приближение к бесконечности и математических расчетах разными методами именуемыми вслед за великими учеными прошлого и настоящего, но какой смысл? Нету. Весь смысл сейчас сводиться к этому козлоногому чудищу, прямиком из Библии. Странно что я вспомнил эту книгу. Для одних это жизнь, для вторых фанфик, а для меня? Очередное прошлое, которое уже не вернешь. Пока сам не превратился в кучу пепла и непонятного типа, который пропал в одну из ночей на Дельфине, в воспоминаниях маленького Дона я медленно, не сводя с мушки существо отошел немного назад от двери. В середину Дельфина. Где-то у импровизированного дивана должна быть еда. Может удастся поделиться лакомством? Похоже что существо не проявляет агрессивности. Стоит ли крикнуть Уиллу или кому то еще? Посмотрим.

Посланники слушали что им говорили и злились. Хоть они и были служителями Раконра, их хвосты нервно метались из стороны в сторону на каждое оскорбление. Один из северян даже схватился за рукоять кинжала, но так и не обнажил обсидиановое лезвие. Южан было больше, они были свирепее. Если схлестнуться в схватке, то быть может у унесут с собой коты Белой Птицы нескольких дикарей, но тогда задание, данное им королем будет провалено. А ушей их предводителя не достигнет эта странная весть о мяу-ди, что лежит в недрах земли. Посланием же Белой Птицы к южанам было простое. Известие о том, что северные кланы наступают на восток, начав войну против динь-диней. Шипя и то и дело выпуская и пряча когти, посланцы северян передали слова короля о том, что кланы севера не собираются нападать на южан, а приглашают их попировать над телами гладкокожих соседей.

Новый век усинги встретили вестью о смерти короля. Сидящий Бык, уже порядком состарившийся, утратил силу и готовился сложить с себя полномочия короля, как утром, которое было выбрано для церемонии сложения с себя оков предводителя, служители Раконра обнаружили верховного вождя мертвым. Он отдал усингам все силы и в конце жизнь. Раконр дал ему мир и покой в день, когда Сидящий Бык понял что не может более ничем помочь своему народу. Это был хороший знак. Так говорили шаманы больших и малых кланов, представители которых начали стекаться в Раконрград. Рядом с землянками и выложенными из деревьев и глины домов большого города росли типи и вигвамы. Как и когда-то вожди и первые охотники множества кланов начали празднования, танцы, ритуальные посиделки у костров и соревновательные бои. Король умер и нужно было выбрать нового предводителя.
Местом где собирались усинги стала центральная богороща города. Она была обширна и выращена вокруг большой опушки, в центре которой было небольшое озерце с островком. На этом островке и возвели огневище, тогда как сами заседающие воссели вокруг этого озера. Первый день прошел как день знакомства. Усинги один за одним представлялись, расхваливали себя и свои достижения, да предлагали себя в качестве достойной замены усобшему Сидящему Быку, первому королю над кланами, предводителю вольного народа усингов и покровителю великих городов. В этот день король над кланами избран не был, ибо каждый голосовал за себя. На второй день принялись голосовать серьезно, но все же короля не избрали. Среди представителей кланов не было того, за кого бы отдали две трети голосов. На третий день ситуация повторилась. Четвертый день принес с собой весть о смерти Усатой Рыбы - одного из претендентов. Он поспорил с кем-то что спрыгнет из утеса в море и ему ничего не будет. Результатом спора стала смерть сильного, но слишком уж азартного охотника из южных прерий. На пятый день свои кандидатуры сняли Горный Змей и Большой Хорек. Каждый из них говорил что среди присутствующих кандидатов, наиболее достоин Болотный Шмель. Говорят что за такие расхваливания каждому из них потом послали по двадцать шкур ргрутто. Напрасно, ибо даже с голосами тех, кто голосовал за Змея и Хорька, Болотный Шмель не набрал нужной квоты. На шестой день случилась ссора. Зашла речь о мятежных кланах юга. Болотный Шмель заявил что следует созвать копья и покарать нечестивцев, тогда как Прыткий Кабан заявил что не следует нарушать заветов данных свыше Сидящему Быку и не пристало усингу убивать усинга в братоубийственной войне. За каждым из них стояла правда или ее оттенок, а за ними и усинги, которые в этом вопросе разделились на два лагеря. Закончился день спорами и угрозами. Проголосовать банально забыли. Седьмое утро встретило Раконград в разговорах. Жители столичного города шептались о том, что собрание затянулось. Типи вокруг города множились, голодные рты прибавлялись, а запасы еды таяли. Охотники и рыболовы пополняли запасы как могли, но их усилий было недостаточно. Но даже на седьмой день не избрали короля над кланам.
На восьмой день, когда собрались кандидаты, они обнаружили что не хватает одного из претендентов за которого голосовали многие и который был основным соперником Болотного Шмеля на место короля. Не хватало Белой Птицы. Когда все уселись и начали обсуждать его отсутствие, большинство сходилось во мнении что он просто устал и покинул собрание, чем осквернил заветы и обычаи. Только Шмель предложил обсудить как наказать такое нахальство и неуважение, как в рощу вошел Белая Птица. С ним было порядка пятидесяти воинов из его племени. В шкурах, боевой раскраской, с клинками за поясом и с копьями в руках. Они окружили совет, некоторые члены которого повскакивали на ноги, и стали наготове. Звучали крики о предательстве, о нарушении заветов, о клятвопреступлении. Когда Белая Птица поднял руку все умолки. Кто не умолк, тут же получил древком копья и был повален наземь. Все уставились на "мятежника".
- Уважаемый совет. Мы с вами собрались тут для того чтобы выбрать короля над кланами. Сегодня восьмой день как мы тут сидим, едим и пьем, говорим и кричим, спорим и миримся. Мы делаем все что угодно, от гримасничанья и шуток, до обсуждений планов и браков. Мы обсуждали смерть Сидящего Быка, изменения в мире, мятежных южан и противный муравьиный народ. Мы сошлись во многих вопросах и приняли важные решения. Но мы так и не сделали того, для чего собрались. Мы не выбрали короля над кланами. Мы семь дней голосовали и так и не выбрали достойнейшего. Это на шесть дней больше чем требуется. Мы напрасно тратим еду и питье, которые нам предоставляет город. Напрасно топчем священную землю богорощи. Вы можете сказать что я осквернил ее, приведя сюда солдат и отчасти будете правы. Но я ее осквернил не более чем каждый из нас, испытывая терпение Раконра своими разговорами и ссорами ни о чем. Мои солдаты будут стоять за вашими спинами до того времени, пока не будет выбран король над кланами. Никто не выйдет из богорощи живым, пока ему этого не позволит избранный большинством предводитель!
Свое слово Белая Птица сдержал. Он сел на свое место, а за его спиной, как и у других, встал воин, с копьем наготове. Усинги принялись голосовать. В сторону были отложены миски с едой и фляги с питьем. Настало время истины. С первого раза совет не пришел к единому мнению. После небольшого обсуждения разных вопросов и уговоров принялись голосовать вновь. И со второго раза не вышло избрать наследника Сидящего Быка. Тогда как рекой полились заявлений большинства об отказе от участия в гонке за место короля в пользу других. В конце осталось лишь два кандидата. Болотный Шмель и Белая Птица. Третье голосование стало окончательным и был избран король над кланами. Большинством голосов повелителем городов и предводителем вольного народа был назван Белая Птица. Кто-то выбрал его за ум, кто-то за хитрость. Кто-то за решительность, кто-то из-за боязни копья за спиной. Кому-то он был милее Шмеля, который предлагал начать братоубийственную войну, а кто с самого начала голосовал за Белую Птицу.
***
Болотный Шмель фыркнул. Сегодняшний день предстояло провести в дороге. Выборы он проиграл и королем избрали Белую Птицу. Что же. Не беда. Всегда можно созвать клан и уйти за горы на север. Говорят что за мертвыми землями есть зеленые луга полные дичи. Да и если взять грубо, то Шмелю никогда не нравились города. В них не было места для типи, потому что тут все замещали эти кладчатые дома, сделанные из высушенной в квадратные формы грязи или глины. Да, материал этот, называемый калишем, был крепок и долговечен, но по мнению Болотного Шмеля все эти постройки были далеки от того, что им завещано богом. Трое сыновей, которые прибыли с ним в Раконрград на вече, сейчас занимались сбором их типи. Они уже сняли накидку из шкур ргрутто и сняли все подпорки. Осталось лишь повалить три столба и можно будет уходить. Шмель сплюнул и повернулся чтобы в последний раз посмотреть на вечный город. Все же было что-то в этом. Сидящий Бык знал что делал. А к чему их приведет Белая Птица? Будущее покажет. Взор зацепился за бегущего усинга. Судя по раскраске это был один из тех усингов Птицы, что окружили вече на голосовании.
***
Зал, в котором сейчас находился Болотный Шмель, был широким и просторным. Как мог судить усинг, тут было порядка сорока шагов в любую из сторон. Освещение исходило из достаточно больших бойниц, да факелов, которыми были буквально утыканы стены. Напротив Шмеля находился трон. Говорят что седалище это сделано из костей того самого ргрутто, которого Сидящий Бык завалил хуком левой. Или правой? Уже и не скажешь. Особенностью данного трона были роскошные рога, которые украшали верх спинки так, чтобы сидящий на троне был как бы "коронован" ими. Сидящий Бык даже в старости был большим и статным усингом. Белая Птица же был практически в два раза меньше своего предшественника, потому на троне он бы смотрелся в крайней степени неловко. Потому новый король над кланами, весьма рассудительно, стоял неподалеку, делая вид что обсуждает важные детали с одним из последователей культа Раконра. Болотный Шмель уже готов был плюнуть и покинуть этот зал, когда служитель откланялся и ушел. Белая Птица повернулся к гостю и склонил голову, в дань уважения. То же сделал и Болотный Шмель. Птица может и король над кланами, но усинги как и прежде вольный народ и никто не может требовать от них преклонения. Вольный усинг сам выбирает с кем идти и под чье начало ставать.
- Я очень рад, что ты откликнулся на мое приглашение, Болотный Шмель, - любезно начал говорить король, но был прерван своим гостем.
- Говори зачем звал, у меня мало времени. Мое типи уже собрано, а сыновья готовы покинуть город. Мы должны были уже быть в дороге, чтобы успеть к щербатой горе прежде, чем ударят холода. У тебя должна была быть веская причина, чтобы задержать меня.
Белая Птица улыбнулся и сделав несколько шагов на встречу к Шмелю начал говорить:
- Я знаю причину, по которой ты хочешь войны. Мир вокруг нас меняется, поднимаются воды, старые тропы закрываются, новые открываются. Земель, которые можно обжить все меньше, а рты в кланах прибавляются. Нам нужна война, ты прав, - говорил король осторожно, ходя вокруг своего гостя.
- Но ты был первым среди тех, кто говорил о том, что нельзя созвать копья и начать братоубийственную войну ибо не это нам завещано нашими законами. Усинг не убивает усинга, - Шмель недоумевал, потому что не понимал к чему ведет король своими речами.
- Да. Усинг не убивает усинга. Но есть в мире не только юг. На востоке простираются леса и холма полные дичи. Туда можно выпустить всю ярость вольного народа.
- Ты говоришь о муравьях?
- Да, мой друг, - ответил Белая Птица, - я говорю о походе на богомерзких гладкокожих. О славе, которую ты обретешь, когда сотрешь в пыль этих недомерков.
- Я? - недоверчиво спросил Болотный Шмель.
- Да. Я предлагаю тебе возглавить наши армии и завоевать для кланов землю, а для себя имя в вечности.
***
Рога трубили, а гонцы бежали. Клан за кланом оповещали они о священном походе на восток. Собирали усинги свои стоянки, вострили свои кинжалы и копья. Играли барабаны, воины готовили краски, женщины собирали пожитки. Усинги шли на войну.

Ночь. На небольшом холме располагалась небольшая группа разномастых усингов.
- Похоже эта ночь не сулит нам ничего хорошего, - сказал обращаясь к товарищам высокий, атлетически сложенный серый кот, воинственного вида. Одно ухо у него было ополовинено, а на правой щеке красовался шрам нанесенный копьем.
Это был известный в узких кругах предводитель усингов из небольшого клана проживающего у горных цепей. Те к кому он обращался, были никем иным, как наспех собранным отрядом состоящим из смеси воинов, охотников и нескольких молодых усингов, которые лишь недавно вступили в совершеннолетие и получили свои истинные имена. Несколько лун назад охотники из прерий принесли весть о колоннах муравьиных людей, которые по всей видимости решили вновь испытать на себе ярость детей Раконра. Пока другие кланы, которым была послана эта весть готовятся и совещаются, Шагающий с Ветром, а именно так звали предводителя сидящих у костра, собрал верных себе последователей и направился на перехват этим муравьиным людям.
- Надо быть на чеку. Скорей всего эти гладкокожие попытаются вырваться к морю, в чем мы должны им помешать, - Шагающий с Ветром говорил тихо, держа уши на стороже, да поглядывая вокруг.
Старый воин, жизнь которого прошла в походах и битвах, считал что ночь предстояла бурная, полная тревог и опасности. Вперед он послал пару разведчиков, состоящего из опытного охотника Хитрого Змея и его молодого брата - Воющего Кабана. Вершины горной гряды, тянущейся бесконечной цепью к западу от идущих усингов, выглядели хмуро. Над ними собрались грозовые тучи, окутывая все непроницаемой пеленой. Временами слышались раскаты грома. Прошло немного времени, когда на усингов обрушились потоки дождя. Но коты не обращали внимания на неудобства, стоически выдерживая потоки дождевой воды, стекающую струями по их мягкой шерсти и коже из разной дичи, которая служила им одеждой. Когда же дождь усилился, а молнии и гром стали частыми, группа котов немного спустилась с холма и укрылась под немного нависающими над землей камнями. Буря, казалось, только набирала обороты.

Где-то впереди от холма, на возвышенности стояло двое братьев усингов. Один был прожженным охотником, второй, младше его на четыре года, только начал свой путь. Оба, впрочем, были умелыми трапперами. Дождь, который обрушился им на головы, мало волновал разведчиков. Они не раз и не два бывали в худших условиях, когда готовились к охоте. А уж Воющему Кабану и вовсе не приходилось жаловаться. Во время его Великой Охоты, событие которое ознаменует переход усингов из отрочества во взрослую жизнь, после которого им дают истинные имена, на него обрушилась невиданная гроза с градом. В общем погодные условия мало волновали этих котов. Они лишь спрятались под насаждением вечнозеленых елей, которые защищали их от яростных порывов ветра.
- Ну что, Хитрый Змей, видишь что нибудь? - спросил молодой черный усинг, с блестящими зелеными глазами, вглядываясь в туманную мглу затопившую долину впереди.
- Пока ничего - ответил Змей.
Когда вспыхнула молния, можно было разглядеть, что у Хитрого Змея темно-серая шерсть и такие же блестящие зеленые глаза, как у его брата. Эти два усинга походили один на другого почти во всем. Разнился лишь незначительно цвет шерсти, да и то, что змей был немного выше, костлявые и шире в плечах.
- Я просто уверен, что вскоре тут должны показаться первые линии гладкокожих, просто обязаны. Другого пути в этих землях не найти, разве что обходить по восточным равнинами, где они будут как на ладони, - начал рассуждать Воющий Кабан, - и пусть только сунутся! Я им покажу какое на вкус копье Воющего Кабана! Я обязательно сделаю несколько насечек на своем древке!
Хитрый змей улыбнулся. Младший брат всегда грезил успехами старшего брата. И про насечки это он говорил о насечках, которые сделал сам Хитрый змей, после нескольких вылазок вместе Шагающим с ветром. Каждая насечка соответствовала жизни одного диня.
- У меня семь таких насечек и две раны, которые плохо заживают! - ответил своему брату Хитрый Змей, - Ты забываешь что зажатые в угол они опасны и дерутся как черти. Гляди в оба. Если Шагающий с Ветром прав, то без боя нам не обойтись. Как бы из охотников не превратиться в затравленную дичь.
Молодой усинг лишь фыркнул и уставился вперед, наблюдая за окружающей действительностью.
- Смотри! Что это? - Кабан ткнул пальцем вперед.
Голубой зизгаг молнии осветил окружающие земли. Сквозь пелену дождя стали видны контуры скал и лесов. Разные тучи самых разных форм и очертаний неслись по небу, спеша куда-то на запад. Раздался трескучим эхом раскат грома. Два брата, не обращая внимания на ливень дождя и завывающий ветер, выскочили из-под защищавших деревьев. На маленькой извивистой тропинке, тянущейся тоненькой струйкой немного дальше, появился словно призрак силуэт человека. На миг усингам показалось что там не один, а несколько этих людей. Коты бросились в атаку. Два копья, как одно, просвистели в воздухе и с характерным хрустом вошли в мягкое тело врага. Двое разведчиков тут же выхватили ножи, чтобы покончить с врагом при первом признаке сопротивления. Приблизившись к сраженному их копьями динь-диню, они начали рассматривать его. Это оказался юноша, с такой светлой кожей, что его можно было принять за того, кто окунулся в реку из молока. Сильно контрастировали с этой кожей черные, цвета земли, волосы сведенные в косу небольшим ободом. Одно копье вошло молодому динь-диню в плече, второе в ногу.
- Какой же он уродливый, Раконр упаси, - сказал Воющий Кабан и сплюнул.
Словно реагируя на слова молодого усинга, человек открыл глаза и бросил на обидчика яростный взгляд. У него были глаза, цвета ясного неба. Он сделал движение, пытаясь приподняться, но копья вошедшие в тело видимо причиняли слишком большую боль и мешали ему сконцетрироваться. Тем паче что черный кот схватился за то копье, что пронзило его ногу. Поняв что дело кончено, парень лишь с тоской огляделся вокруг.
- А у тебя орлиное зрение, брат! - похвалил младшего Змей, - Теперь пора вытащить копья и отвести этого молодца Шагающему с Ветром. Придержи его.
Раздавшийся вновь гром заглушил вскрики молодого парня. Охотники обыскали и разоружили молодого динь-динь, после чего связали и потащили к холму.

В это время, далеко на западе, на прибрежных равнинах росли и множились палатки и стоянки. Многие вожди со своими свитами прибыли в эти земли, по зову Сидящего Быка. Земли тут были просторные и сытные, обширные степи и луга позволяли кланам беспрепятственно охотиться и кормиться, пока другие представители вольного народа добирались сюда из дальних земель. Собирались вокруг шатров местного клана многие представители северных кланов усингов. Были тут и дюжие охотники из северных лесов, были тут и непревзойденные трапперы подгорных кланов, были тут порядком растолстевшие на фоне других кланы из побережий, промышляющие больше рыбной ловлей, чем охотой. Было много кланов. Больших и маленьких. Свирепых и мирных. Союзных и враждующих. Но сегодня они все спрятали копья и не шипели один на другого. Лишь пели задорные песни, покуривали трубки с слункой, танцевали у костров, да устраивали соревновательные бои. Последним победителем стал рыжий усинг из небольшого клана "Слушающих шелест". Когда солнце зашло, гулянки прекратились, а к восходу луны вернулись в свои шатры охотники с богатой добычей. Нынче Раконр был щедр и даровал своим детям много трофеев. С востока приходили тревожные вести, говорившие о странных перемещениях муравьиного народа вдоль границ кошачьих территорий. Именно угроза со стороны этого соседа заставила многих откликнуться на зов Сидящего Быка. Когда луна взошла высоко в небо, а ночь вступила в полноправное властвование, начался совет предводителей разных кланов. Представители клана Голые черепа кричали о том, что нужно трубить в рог и выступить на восток, чтобы проучить треклятых гладкокожих. Мокрые лапы же утверждали что все опасения ложны, а муравьи роются в своей земле как и прежде так что не нужно обращать внимания на недостойных. Кто-то то-ли из Серых хвостов, то-ли из Крадущихся в ночи, поднял их на смех, сказав что они по видимому боятся испортить свои красивые коготки. Представители Мокрых лап обиженно шипели, тогда как другие смеялись. Кто просто потешался удачной шутке, кто злорадствовал, а кто просто за компанию. Все споры и крики прекратились, когда поднялся Сидящий Бык. Вокруг большого костра, где проходила встреча, воцарилось молчание. Сидящий Бык был большим и старым котом. Его мраморная шерсть отблескивала от пламя, а его единственный карий глаз пристально смотрел на каждого пришедшего поочередно. Несмотря на возраст, тело у вождя было полно сил. Говорили что он одним ударом повалил самца ргрутто. Если кто и сомневался в его силе, ни у кого не доставало глупости высказать это в слух. Сила, мудрость и авторитет Сидящего Быка не оспаривались даже на далеком севере владений вольного народа.
- Мы сегодня собрались здесь не для того, чтобы обсуждать мелкие дела недостойных муравьев! - громко сказал Сидящий Бык. Многие усинги согласно закивали головами, - Мы вольный народ и никто не смеет угрожать нам. Мы идем туда, куда захотим, и берем то, что положено нам именем Раконра!
Эти слова вызвали ажиотаж и собрание начало в унисон выкрикивать "Хуг", клич который в данном случае обозначал одобрение. Когда голоса смолки, вождь вновь начал говорить.
- Слишком долго вольный народ скитался по просторам земли, дарованной нашим богом, убивая и ссорясь между собой. Слишком много было потрачено жизней, чтобы выяснить кто сильный, кто быстрый, кто мудрый. Грядут перемены и мы, избранный Раконром народ, должны встретить их во всеоружии. Пора зарыть топоры войны и объединиться! Никто не сомневается в силе Голых черепов. Никто не сравнится в хитрости с Мокрыми лапами. Нету никого выносливей Слушающих шелест. О мудрости шаманов из Диких дроздов ходят легенды. - каждый раз, когда называл доблесть клана, Бык давал каждому по маленькой ветке, когда он закончил раздавать всем ветки и расхваливать каждый клан он отошел к костру. - И все это лишь маленькая толика из того, что являет собой наш народ. Нам нет равных в силе. Никто не уследит за быстротой наших движений. Никому нас перехитрить. Но пока каждый сам за себя, мы как эти ветки, нас легко сломать! - в подтверждение этого Сидящий бык с легкостью сломал оставшуюся у него ветку. За ним это повторило несколько других усингов. Остальные пристально смотрели на вождя, пытаясь понять к чему он клонит. К вождю подбежала молодая кошка, вручив ему охапку этих веток, после чего скрылась в тенях шатров.
- Но только когда мы вместе, нас нельзя сломать! - в подтверждение этому он попробовал сломать охапку этих веток, но ничего не получилось. Он передал ее представителю клана Голых черепов и тот тоже попробовал сломать ее. Ничего не вышло. Сидящий бык довольно наблюдал за тем, как каждый представитель разных кланов поочередно пытался гнуть и выгибать эту охапку, но ни у кого не получалось сломать ее.
- Мы должны объединиться и взять судьбу этого мира в свои руки! Только вместе у нас есть будущее! - громко рявкнул Сидящий Бык и усинги принялись кричать его имя.
- ДОВОЛЬНО! - внезапный крик заставил всех замолчать. Вперед вышел молодой кот, у которого половина лица была изуродована ужасными шрамами от ожогов. - Дайте мне ту охапку! - рявкнул он, после чего молодой белый усинг быстро принес ему ветки. Дышащий Огнем, а так звали усинга с ужасным шрамом, взял охапку и приложив ее к колену натужился. Сначала ветки не поддавались и Сидящий Бык довольно улыбался, а где-то на задних рядах собрания принялись шептать самые нетерпеливые. Но вот послышался треск и охапка веток рассыпалась. Ветки были сломаны.
- На каждого найдется управа, старик, - ехидно сказал Дышащий Огнем и бросил оставшиеся у него в руках ветки к ногам вождя, после чего развернулся и ушел. К Сидящему Быку тот же час подбежал молодой черный кот и что-то шепнул ему, но вождь отрицательно покачал головой и отослал его прочь. Собрание усингов тем временем шепталось и разговаривало. Все обсуждали случившиеся. Первым встал представитель Слушающих шелест:
- Сидящий Бык прав. Нам пора забыть распри и примириться!
За ним следом вторил представитель Голых черепов добавив:
- Сидящий Бык мудр, а Дышащий Огнем ему завидует. Пускай он убирается в свои прерии и не высовывает оттуда носа. Если надо, вольный народ сломит и его грязный клан! Увидим тогда, какую управу он найдет на НАШУ ОХАПКУ КЛАНОВ!
Поднялся вой и крики. Усинги один за другим выкрикивали имя Сидящего Быка и обещали ему свои копья и добычу. Многие молодые охотники тут же присягнули стереть с лица земли всех врагов объединенного вольного народа. Многие кланы выразили согласие с идеей и пообещали свою поддержку. Многие кланы ушли вслед за Дышащим Огнем, но еще больше осталось выразить свою поддержку. Сидящий бык довольно улыбался. Впереди усингов ждало много свершений и великие дела в эти темные времена.

В Дельфине было действительно холодно. Ну или мне так казалось, потому я постоянно ежился и пытался разогреть свои ладони. Они у меня всегда были чувствительны к холоду. Чуть холодней обычной комнатной температуры и ладони превращаются в лед, на ощупь. Лично мне особого дискомфорта это не приносило, кроме случаев когда приходилось дотрагиваться к другим людям. Уголок, любезно устроенный Вилом, меня как то не прельщал. Я честно пытался усидеть на диване или укрыться пледом, но это не помогало мне. Тело ломило, толи от усталости, толи от нервов. Мысли уводили куда-то далеко. Мне всегда казалось что я сильный, что меня нельзя сломить. Я сам в это верил, еще не так давно - в той треклятой пещере. А сейчас, стоя в полумраке и гордом одиночестве, я сам себя грыз. Ничтожество, ни на что не способное ничтожество. Выберемся мы из корабля, что дальше? Пещера? Вырастить из малого Дона взрослого и самостоятельного мужика, завести еще несколько детей и умереть в тихом уголке, пока остальные будут пытаться возродить человечество? Или быть может мы найдем других выживших и окажется что неподалеку есть уже готовый город, со всеми удобствами? Почему то не верилось в такое. Мозг вырисовывал самые темные и ужасные картины. Бессердечные хищники, болезни, голод. Это помимо холода и обморожения. Поглядев на чашку с недопитым кофе я улыбнулся. В районе сердца стало тепло. Достав из внутреннего кармана порядком помятую фотографию я уставился на изображение. Милая блондинка, с ярко красными губами. Блестящая улыбка и счастливые глаза. И маленький ребенок, месяцев с восемь, у нее на руках. Его зеленые глаза мне снились долгими ночами, среди окопов и в убежищах, до того как попал на Уроборос. А сейчас я смотрел на прошлое и не видел Тео. Я видел Оксану. Еще живую, счастливую, а не исхудавшую, обездоленную девушку, потерявшую свою красоту и рассудок от горя потери. Она потеряла ребенка и смысл жизни. Я и тогда казался себе сильным, пытался ее тащить за собой. Думал что спасаю, что делаю хорошо. А на самом деле мучил ее, истязал. Осознание этого пришло совсем скоро после того, как я однажды застал ее мертвой с этой фотографией в руке. По телу пошли мурашки и я спрятал фотографию назад, во внутренний карман. Ничего вокруг не изменилось. Темнота и тишина. Как же не хватает чертовой музыки. Внимание привлек шлюз. Там кто-то есть? Подойдя к нему ближе я застыл. Слушал. Но ничего кроме вьюги так и не услышал, хотя острое ощущение того, что по ту сторону кто-то есть никуда не делось. Нужно что-то сделать. Но что? Взгляд упал на кровать и чашку с остатками кофе. Разбудить Вила? А если там никого нет? Чертова планета.

Я лежал у себе на квартире и думал о том, что в холодильнике все еще стоит несколько банок пива, которые я намеревался прикончить через часок-второй. В заднем кармане моих джинсов все еще валялись старые, помятые пятьдесят баксов, которые к концу недели успеют превратиться в очередные банки пива и несколько центов сдачи. Что делать дальше я не знал. На кухне зазвонил мобильный телефон. Вставать с уютной и теплой кровати было тяжело и просто лень. За окном светило солнце. Солнечный день, которому можно радоваться и ни о чем не жалеть. Я вроде бы ни о чем не жалел в последнее время, но душу грызло непонятное чувство. Телефон на кухне умолк. Я обрадовался тому факту, что от меня отстали. Вытянув руку из под пледа, я намацал часы, которые лежали на тумбочке. Взяв их посмотрел который час. Малые стрелки указывали на цифру одиннадцать, длинные на шестерку. Пол двенадцатого дня. Пора вставать бы. На кухне опять начал гудеть мобильник. Скорей всего это звонит Кет. Моя маленькая кошечка Кэт. Совесть напомнила, что сегодня седьмое апреля, нужно оплатить счета. Телефон все еще разрывался ненавистным рингтоном на кухне. Кэт никогда не звонила дважды. Пришлось вставать. Злясь на себя, на солнце, на звонящий телефон, я поднялся. Начал лениво застилать кровать, после чего принялся одевать вчерашние джинсы. Сверху добавил уже не свежую футболку. Но какая разница? Я ведь живу сам. Телефон опять умолк. В уме пронеслось, что если что-то важное, то опять позвонят. Не лопнут. Не успел я почесать брюхо, как назойливая мелодия вновь доносилась с кухни. Кто-то очень сильно хотел достучаться до меня. Перечислив на уме все банки, да уверившись в том что я кредитов не брал, я понял что это не коллекторы, потому лениво направился в кухню. Там на столе лежал телефон. Где-то между чашек с остатками чая, пустых банок из-под пива и так же пачек из-под чипсов. Найдя телефон я немного удивился. Звонила Энн, та симпатичная девчушка из колледжа. Мы с ней несколько раз зависали. Однажды я ее даже оприходовал. Наверное. Не помню, потому что был пьян в стельку. В Энн я видел еще не повзрослевшего ребенка. Она одевалась будто подросток впервые дорвавшийся до бутиков, вплетала в волосы всякую фигню для хиппи, и всегда носила огромные наушники на шее, из которых я никогда не слышал музыки.
- Лео?! Приезжай, мне хреново! Помоги! - начала бубонеть она в трубку. Язык у нее заплетался. Я не понимал почему она мне звонить, почему тянется ко мне как цветок к солнцу, - Лео?
- Да. Что такое? Что случилось? - я не хотел никуда ехать, тем более что она до сих пор жила в кампусе. Я все еще надеялся что все можно разрулить по сотовому. Мне хотелось приготовить чая, сделать себе снек и тихо мирно позавтракать, а не переться куда-то в дальние кебеня.
- У меня проблемы... Тут парень убивает на кухне мою подругу! Он вообще с ума съехал, разбил ей лицо, разбил телевизор! Я не знаю что делать, никто не отвечает на звонки...
- А соседи? Полиция? - спрашивал я это уже без надежды. Смотрел в окно и прикидывал что лучше одеть, черную куртку или спортивку.
- Так ты приедешь?! - уже сквозь слезы спрашивала Энн.
Я стоял и смотрел в окно. Думал стоит ли ввязываться в очередную драку из-за очередного трахальщика лучших подруг, которого застали за грязным делом.
- Лео?
Я открыл глаза. Это был сон. Дурацкий сон из далекого прошлого. На меня смотрел Вильям. Что-то говорил про сон, про дежурство. Да. Точно. Дельфин. Дежурство. Вильям предлагал мне поспать, пока он будет на чеку. Идея заманчивая, из спальника вылезать не хотелось. Но жертвовать выносливостью Вильяма было дороже. Он был толковым мужиком:
- Нет Вил, не надо. Тебе тоже следует отдохнуть. Если хочешь, можешь подежурить потом вместо Ричарда. Парень пережил шок, может ему лучше больше отдохнуть. Со мной все нормально. Спасибо за беспокойство, дружище.

Зоны:
1 зона: Ледяная корона
Ландшафт: Равнины/Снежные пустыри
Флора: корень Т'эдо
Фауна: отсутствует
Большие месторождения: золото(три точки) медь(треугольник) железо(квадрат) олово (точка в круге)

2 зона: Северные плоскогорья
Ландшафт: Плоскогорье/Лесные рощи
Флора: трава, грибы, амарилла, стробилус, орешник, дуб, сосна, плюм, тлуги (пока редкие)
Фауна: белки, дикие свиньи, пчелы, лоси, каракалы, раши, цаги, обезьяны, чизы, дейлы.
Моря: анта, шизы.

3 зона: Заречные леса
Ландшафт: Равнины/Лесные массивы
Флора: трава, грибы, амарилла, стробилус, орешник, дуб, сосна, плюм, вивепы.
Фауна: белки, дикие свиньи, пчелы, лоси, каракалы, раши, цаги, обезьяны, чизы, дейлы, тушканчики, бобры
Моря: анта, шизы.

4 зона: Центральная лесостепь
Ландшафт: Равнины/Лесостепь
Флора: трава, стробилус, плюм, вивепа, дуб, грибы
Фауна: хи, чизы, дейлы, тушканчики, гангрантюа, раши, милы, лошадь, дикие свиньи, белки, куропатки, кузнечики, саранча, кири, пчелы, жаржены, бобры
Моря: анта, шизы.

5 зона: Южные прерии
Ландшафт: Равнины
Флора: трава, плюмы, ширшилла
Фауна: тушканчики, кабаны, раши, лошади, жаржены
Моря: анта, шизы.

6 зона: Заповедник
Ландшафт: Равнины
Флора: трава, руги пшеница(только у пресной воды)
Фауна: тушканчики, нефы(особенно большие и много их в пустыне), голуби
Моря: анта, шизы.

7 зона: Горнораздел.
Ландшафт: Горы/пещеры/подземные источники и каньон.
Флора: вивепы, гриб Мукехт, тутта(измененные ататау)
Фауна: пчелы,
Моря: анта, шизы.

8 зона: Западное копыто
Ландшафт: Равнины/джунгли и на севере равнины/лесостепь и вулканические образования
Флора: трава, мак, вивепа
Фауна: голуби, тушканчики, пчелы, дикие свиньи
Моря: анта, шизы.

9 зона: Пустынный остров
Ландшафт: Равнины и одинокая гора
Флора: флим
Фауна: млах, булус, ваал, голуби
Моря: анта, шизы.

10 зона: Шагающие острова
Ландшафт: Равнины/Лесные массивы
Флора: вуты
Фауна: отсутствует
Моря: тлуны, ихалы

11 зона: Изумруд
Ландшафт: Равнины и одинокая гора
Флора: Синий мох
Фауна: отсутствует
Моря:

12 зона: Остров Южный
Флора: сосны
Фауна: отсутствует
Моря:

13 зона: Юг океана
Флора: пла, ула,
Фауна: мунум тулек


14 зона: Острова-плато
Флора: Ататау/отсутствует
Фауна: голуби/отсутсвует
Моря: анта, шизы.

15 зона: Соединяющая цепь
Флора: мак
Фауна: голуби
Моря: анта, шизы.

Медлить было равно самоубийству. Ругнувшись про себя Сергей попытался как можно быстрей умчаться вслед за секретаршей. А ведь парень явно не ожидал от нее такой прыти. Хотя в этой ситуации оно не мудрено, не каждый день в тебе просыпается животный ужас, ведь тебя пытаются убить восставшие мертвецы...

Новое время, новые дела, новые правила. Случились новые чудеса и изменения. Приход богов разбудил Алтэ. Боги творят, а планета реагировала и отвечала на их прихоти. Последние деяния пробудили в ней не только жизнь, но и реакцию. Такой реакцией стали разного рода катаклизмы. Самым заметным и ощутимым было землетрясение, повлиявшее на континент, возведенный богами. На севере, где Рахамин воздвигал плоскогорье, оно привело к тому, что вся западная часть того полуострова укрылась холмами и разделяющими их долинами и плато. На этих плоскогорьях хорошо прижились не только трава, но и сосны с стробилусом. То там, то тут под кустами и меж травой проглядывали розовые цветки амариллы. Их нектар очень любили пчелы, которые появились в этих краях и начали делать свои гнезда среди веток сосновых лесов. Соседями пчел на этих плоскогорьях стали величественные лоси, которые облюбовали себе пышные ветки стробилуса, да бледная обезьяна, полюбившая высоту и шишки этих сосен. Ну и сладкий мед трудолюбивых пчел. Но не все так просто в этом царстве холмов. Проживают тут трусливые хищники - цаги. В основном они охотятся за падалью, правда, нередко застают врасплох обезьян, которые по невнимательности оказывались на земле в поисках пропитания. Лосей цаги боятся. Оно и не мудрено, ведь они большие с роскошными рогами... Слишком опасны для цагов. Зато величественных лосей тут охотятся целые прайды рашей. Эти хищники пришли сюда по реке, которая проложила себе путь от плоскогорья на восток, из равнин.
Там эти раши жили среди обширных лесостепей в тени дубовых плюмовых да вивепных рощ. Там прайды этих кошек охотились на выводки диких кабанов, которые носились по степям, вырывая целые поля. Ведь кроме древесной коры, да грибов-боровиков любили они корнеплоды Этим часто пользовались белки, которые не миновали любой возможности зарыть в землю орешек-другой. Не совсем довольны таким развитием событий были тушканчики и дейлы, разнесшие свой ареал обитания по всем этим степным равнинам. Оно и не мудрено, ведь кабаны разрывали их норы и тогда их запросто могли поймать в свои хищные лапы не только хитрые и ловкие каракалы, но и зоркие да резкие чизы. Особняком в этих, богатых как на корнеплоды, так и на фрукты прериях, носились большие птицы гангрантюа. Эти хищники охотились на всех незадачливых существ, которые не успели спрятаться. Их мощный клюв с легкостью разгрызал каракалов, а сила и реакция позволяла поймать как добычу не только упорных кабанов, и не успевших ретироваться рашей, но даже запросто ловили себе молодых лошадей, носящихся по бескрайним равнинам. Эти чудища заслужили себе звание царя здешних земель. Но бичом этих увальней, как ни странно, стало маленькое творение бога хаоса, с коротким названием. Хи. Этот паразит просто обожал больших гангрантюа. Не брезговал он и другими животными. Лишь, наверное, одни чизы были угрозой этому виду, по скольку эти хищные птицы часто питались этим хи, потому что дейлы и тушканчики, хоть нередко и охотились на кобылок обитающих между трав, все же бывали под землей дольше, чем наверху. Хотя не брезговали чизы поймать раз-другой живущих среди вивеп кири. Единственным существом, которое редко попадало под нападки хищников был Мила. Лишь на детенышей этого зверя могли охотится раши. Гангантюа же была слишком крупной и старшие мила быстро ее замечали и отгоняли прочь. Всем остальным повезло, что эти животные питались травой да фруктами с вивеп и плюмов.
Далее на юг, где температура повышалась, а влажность держалась лишь у берегов окружающих морей, да пресных озер, были раскинуты южные прерии. Сухая земля, с бескрайними степными просторами. Деревьев тут почти нет, лишь совсем малость одиноких плюмов расположились у берегов здешних озер - источника местной флоры и фауны. Лишь влага этих пресных вод давала возможность выжить в прерии тушканчикам, кабанам да рашам. Хотя в отличии от лесостепей и плоскогорий на севере, здешние выводки и прайды были гораздо мельче, ведь не было здесь обилия, лишь суровые и жаркие условия воспитывающие строгость и расчетливость.
Еще южнее прерии упирались в горные массивы. И если на юго-востоке возвышался горный хребет, со своими пещерами, ходами и горячими источниками, да светящимися мукехтами, то на юго-западе образовались горные провалы. Землетрясения тут не просто подняло и покарябало землю, а разорвало земную твердь, образовывая немалый каньон, вместе с горным хребтом отделяющий южную часть континента от севера. Тут, на самом юге этого континента, воздух был жарким, ведь солнце обильно опаляло эту часть света. Но хоть воздух и был жарким, он не был таким сухим как в прериях. Причиной тому были окружающие моря, да река ниспадающая с высокой горы в глубокое озеро. В этом, огражденного от всего другого, мире, при высокой температуре и влаге, повсюду распространилась пшеница. Целые насаждения, не тронутые ничем, кроме дождей и ветров. Лишь тушканчики время от времени показывались между здешних пышных зарослей травы и этой культуры.

Но не одним континентом была богата планета. Обилие островов так же не оставалось в стороне от изменений. К западу от континента тянулась серия маленьких островов. Голуби с самого западного, и второго по величине острова, разнесли маковоые поля по маленьких островах, тогда как северней от полосы малы островов, где был самый большой в этой местности остров, была своя атмосфера. В центре острова выросла гора, тогда как солнце палило на столько сильно, что вокруг горы была практически пустыня. В этих пустынных землях могли выжить только творения Тетфта. На берегах неподалеку от соленых вод росли фруктовые саженцы - флимы. В них гнездились улья млехов, а в пустынных прериях жили булусы. Последние питались как плодами лимов, так и редко залетающими сюда голубями. На гору же булусы уходили умирать. А там, на горе этой, обитали странные существа, баалы, живые кристаллы питающиеся плотью. Немного южнее этого пустынного острова был клочок земли укрытый высокими и необычным лесом ататау.
На самом же большом острове, который располагался на крайнем севере планеты, так же зародилась жизнь. В холодных северных землях проросли корни Т'эдо. Они покорили все земли острово, упершись лишь в холодные воды и вечные ледники.

Опять же... не только на земле бушевала жизнь. Была она и в воде. И в мелких прибрежных водах, и в глубинах океана. В прибрежных и внутренних морях распространились водоросли. Они буквально поглотили под собой дно всех прибережий, особенно ближе к теплым участкам планеты. Симметрично с водорослями распространялись и шизы. Они пристроились есть эти водоросли. А вот в пресных водах и замкнутых пространствах эти твари не выжили. Лишь в прибрежьях континента и западных островов они теперь проживали. В то же время, когда водоросли ширились, пла сокращалась. Солнце прогревающее поверхность океана убивало этот планктон, а потом очень скоро эта культура осталась в не слишком больших количества умеренных зонах. Лишь в холодных водах севера и юга она чувствовала себя на столько прекрасно, что численность ее не только не сократилась, а даже увеличилась. У южной лесенки островов так же зародилась жизнь. В прибрежных водах, появились усатые киты и кракены. Правда выжить суждено было лишь одному из них. Синие киты оказались не готовы к новой жизни. Ведь водоросли и есть не смогли, да и не было их в этой части мира, а пла была слишком мелкая, микроскопическая, а уж по меркам величины китов... Усугубило положение наличие такого хищника как кракен. Последний просто истребил поголовье голодающих китов прежде, чем те успели адаптироваться к условиям жизни в этой части океана.

Ситуация все больше и больше походила на какую-то страшную научную фантастику, которую я читал в молодости. Все это казалось нереальным. Сознание отказывалось принимать действительность. Но она была такова, что приходилось мириться с этим отрицанием, сцепить зубы и идти вперед. Тусклый свет фонарика еле-еле выхватывал очертание ближних стен, тогда как предательски опасная темнота скрывала все остальное. Сколько этого остального было там, в гуще черной пустоты, сказать было затруднительно. В уме вырисовывалась картинка бездонных помещений тянущихся в вечность. Неведение зло. Но как бы не хотелось пойти вперед, я не мог этого сделать. Потому что за плечами был груз, который нельзя бросить позади. Ричард, паникующий и боящийся окружающей реальности, Вильям, который был первым после Апокалипсиса и Эмми с маленьким Доном. Все эти люди, на которых я бы когда-то в прошлом наплевал бы с высокой горы, сейчас были более важней чем все что было до этого. Даже более важные чем фотография, спрятанная в небольшом портмоне во внутреннем кармане термокостюма.
- Более-менее, - ответил я на вопрос Ричарда о безопасности, - Во всяком случае лучше чем на Дельфине посреди снежной пустыни. Пещера эта явно рукотворна. Возможно мы уже далеко не первые прибывшие на планету переселенцы. Что там с погодой?
Попытка завести какую-то тему, отвлеченную от смерти и пещеры, должна была приспать волнения Ричарда. Не следует ему думать ни о тех, кто сотворил все это, ни о размерах, ни о том, что может скрываться в темноте. Плохо что связь стремительно прервалась. И погода... эта погода. Успеем ли мы к Дельфину и назад с этой погодой? Не останемся ли навеки погребенные под снегами? Нужно проверить свою сумку, кажется где-то там был навигатор. Может быть получится его использовать хотя бы как компас.

Эта комната - дань памяти хорошему и талантливому человеку - Savachika_Juja.

Глубоко вдохнув морозный воздух, я положил медальон незнакомца в один из карманов термокостюма. Оружие в руках словно прикипело. Ричард паниковал рядом. Оно понятно. Пролететь столько, пережить столько, оставить позади разрушенную планету, дабы оказаться в этом богом забытом месте... мало у кого бы не сорвались нервы. А тут еще труп этот. Чертовщина какая-то. Еще раз осмотрев округу на предмет наличия подозрительных вещей или существ, я направился в сторону собрата по несчастью.
- Кит, - начал я, - то, что убило этого человека ушло. Скорей всего это хищник, да. Но этот человек один. Был. Нас двое. Вдвоем мы справимся, слышишь? Ты прав, похоронить надо, но не забыл ли ты, что у нас за спиной женщина и ребенок? Сначала нужно найти для них укрытие. Оно там, - тут я показал в сторону пещеры, - Проверим безопасно ли, подходит ли оно нам и вернемся за нашими. Потом все остальное.
Дойдя наконец до паникующего Ричарда я положил ему руку на плече, пытаясь таким дружеским жестом вернуть его в реальность и успокоить.
- Дружище, мы не умрем. Мы с тобой не для того преодолели такое расстояние и пережили такой ужас. Мы найдем пещеру. Вернемся за остальными, приведем их в безопасное место и обустроимся. А умрем мы в глубокой старости, лежа в теплой кровати. Слышишь? Возьми себя в руки и пошли...

Собравшись, экспедиция двинулась дальше по следам. Благо их было много и отследить их не составляло труда. Вели их следы далее на северо-восток, в сторону противоположную храму. Через, примерно, километров пять пути по джунглям группа вышла... к их краю. Перед ними открылись равнины, кое-где с холмами. Но застыть их заставило совсем другое. Равнины были... в огородах. А далеко на горизонте виднелись... домики. Странной формы и очертаний, но это определенно было поселение. Солнце начало понемногу идти на запад. День, медленно но неумолимо, начал близиться к вечеру.

Быстро же девушка оправилась от шока и свыклась с новой реальностью. Куда быстрей и лучше чем Сергей. Делать было нечего, нужно было бежать. Как показали недавние события, Покотило не походил на убийцу зомби. По факту секретарша справилась лучше его. Когда же она наконец-то рассказала какие двери и куда идут, парень взяв девушку под руку потащил ее в комнату охраны. Там никого не было, да можно будет закрыться. Дальше уже можно будет ориентироваться по обстановке.

Когда все было решено люди начали выгружаться. Ванесса, Анхель, Мидори, Джек, Лея с солдатами начали проверять свое оборудование и по максимуму сгружать в Лампарт ненужные вещи. Красное солнце все еще стояло высоко в зените, нещадно жаря все что было внизу. На земле не осталось и следа от дождя, лишь листва и зелень закинутая сюда ураганным ветром. Закончив с проверками костюмов, запасов и карманных компьютеров, Лея отдала приказы Смиту и остающимся с ним с ним учеными. Нужно было окопаться неподалеку от корабля и ждать инструкций. Сверили часы и разошлись. Смит взяв Лампарта и двух Батраков направился в сторону корабля, группа разведки во главе с Леей в сторону джунглей. Шли колонной, почти что маршем в сторону неизвестности в которой крылось спасение... или гибель. Этого не знал никто, а потому с весьма задуманными лицами шли люди вымеряя каждый шаг в сторону зеленки. Лишь тяжелая поступь двух железных громадин, идущих по боках колонны дисгармонировала с группой. А на душе волнение. Переживание из-за неизвестности впереди и губительности позади. Некуда возвращаться. Не понятно куда идти. Говорят знание сила. Но что если знание это чувство обреченности, приковывающее тебя к себе железными кандалами? Чувство раба, оставшегося один на один со своим страхом - абсолютной свободой и неведением дальнейшей судьбы? Группа быстро перешла равнину достигнув черты джунглей. Прежде чем войти нач.безопасности остановила колонну и послала вперед одного из Батраков. Вперед пошел Токаль, который хорошо управлялся на подобных машинах. Робот не без труда, но прошел по зарослях, обваливая могучими руками меньшие деревья и кусты. Обследовав и просканировав путь впереди, Дмитрий подал сигнал что можно идти. Колонна двинулась вперед. Дженгли были странными. Мох вместо травы, высокие игольчатые кусты, толстые и высокие деревья с которых косами свисает всякая растительность. И множество всяких насекомых. Не лучшее место, с первого взгляда. Словно смесь болота и джунглей. Показатели радиации и термальных излучений упали. То есть они и дальше были в пределах нормы, но теперь, если взять грубо то они стали еще более нормальными. Внимание отвлекло шарудение. Через миг мимо пробежало стадо чего-то среднее между кенгуру и крысой. Большое как кенгуру, на двух лапах, но волосатое и с крысиным хвостом. Один из солдат уже было было хотел стрелять, но Гольдберг жестом остановила его. Джунгли казались просто совсем другим миром. Вот ступишь туда, словно в портал, и все унесет тебя за полмира. Осторожно передвигаясь вперед, к сигналам датчиков, разведчики внимательно осматривались вокруг. Было неприятное ощущение, будто за ними кто-то смотрит. С обоих сторон колонны Гольберг тяжело шагали и делали много шума Батраки. Если кто и смотрел за ними (хотя тепловизоры и сканеры движения не показывали ничего кроме "живности"), то наверняка роботы отпугивали их. Вокруг время от времени пролетали какие-то существа похожие на птиц. Биолог внимательно наблюдала за всем и изучала, используя любой момент, чтобы запечатлеть что-то на фото своего Покрова, или чтобы сорвать уж больно интересный экземплярчик растительности. Потом разобраться будет время и возможность. Наверное. Группа внезапно по приказу Леи остановилась. Все вокруг затихло, лишь иногда где-то в зарослях жужжали какие-то насекомые. Странная тишина.

"Быстро они" проскочило в мыслях у Сергея. Но беда, как говорится, не приходит одна. Вслед за появившимися полуобнаженными ходячими мертвецами упала в обморок девица. Слабые нервы, сильная впечатлительность. Оно и не странно, что эта девушка работала на рецепшене. Именно таких тут и держат. Логика говорила бросить ее и бежать, пока есть шанс. Ведь скорей всего эти две займутся своей "коллегой", что даст самому Покотило время и шансы спастись. Но мораль, бессердечная такая сука, не давала парню никакого права оставить ее в беде. Разозлившись на себя, свою благородность и совесть, Сергей начал действовать. Встав, взяв стул и пошел вперед, на танцорш. Расчет простой. Стул не даст им до него дотянуться, а так же послужит дополнительным средством чтобы завалить хотя бы одну назад по лестнице. Потом, бросив стул, взять нож и попытаться засадить его в глаз одной из них. По крайней мере во всех фильмах про зомби именно так можно было их убить.

Непогода только усиливалась. Даже сквозь толстый слой корпуса было отчетливо слышно завивание вихря на улице. Замигали, включаясь, лампочки дополнительного освещения. Загудели люминесцентные лампы в технических помещениях. Начали работать сервомоторы корабля, опуская тяжелые защитные экраны, да закрывая таким образом "уязвимые" части корабля, коими являлись иллюминаторы и прочие аналогии окна на космическом судне. Воля в короткий миг превратилась в нечто вроде черепахи спрятавшейся в своем маленьком непробиваемом домике. Черепахой эта была Агнежка и экипаж корабля. Все невзгоды и непогода остались там, далеко и сейчас мало касались обитателей крейсера. Было тихо и спокойно, если не брать шума за бортом.
Бортмеханик Волонов возился с аппаратурой в технических помещениях, периодически проклиная все что попадалось под руку или приходило в голову. Начиная от той отвертки, заканчивая светлыми умами в университетах и академиях, которые не додумались еще придумать чего-то более удобного и эффективного чем практически доисторические отвертка, ключ, молоток. Время от времени он советовался с Агнежкой, а так же извещал экипаж о том, как проходят ремонтные работы. Георгий любил этот крейсер и искренне считал что всем находящимся на нем интересно то, что перебои систем охлаждения это не более чем сбои на программном уровне, а проблемы с перегревом реактора для него загадка, так как он не может добраться до панелей перезагрузки. Вероятно не всем нравились его колкие замечания в сторону польских инженеров и рабочих, которые нагромоздили в технических помещения слишком много вспомогательных систем, закрыв необходимое, в данном случае, жизненноважные панели. Вероятно лишь один только Джек злобно ухмылялся тому, как нервно отзывался о польских коллегах бортмеханик.
Котофеев тем временем прошел санобработку и уже со спокойной душой шел к баракам, лишь на миг задержавшись у коридора ведущего к комнатам экипажа.
Ванесса спокойно лежала в своей каюте и читала журнал. Она слышала как закрываться защитные экраны, но не придала этому особого внимания. Обычная процедура при любых рисках. Правда пилот привыкла, что действо это обычно производиться в космосе, но что тут поделаешь?
Навигатор только закончил с душем и переоделся в более привычную и удобную форму. Всяко лучше, хоть и хорошо оборудованных, но не удобных костюмов "Покров". Все же они не предназначены для того, чтобы передвигаться по кораблю. В мыслях у Анхеля было вернуться к своему креслу и там отдохнуть.
Мидори тем временем, вместе с Зигфридом беседовали в комнате биолога.
Амир Салах же сейчас мирно наблюдал как системы одна за другой завершают свои работы и переходят в режим гибернации. Включенными остались только анализаторы, которые сейчас проводили тесты и сравнения, а так же холодильные камеры в которых находились упакованное тело, а так же емкость с частичкой плоти ранее отделенной от этого тела.
Начальник безопасности была в грузовом отсеке, как всегда раздавала указания, а так же пристально наблюдала ха тем, как ее ребята быстро складывают все разбросанные ветром кейсы и ящики. Еще не хватало чтобы тут был бардак.
Кварис же тихо сидел в своем углу и занимался считыванием и анализированием информации с дронов.

Замельтешился бортмеханик. Начал ругаться. Не понравилось ему поведение Агнежки. Не понравилась ему и вся ситуация.
- Гольдберг, нужно закрываться, иначе за последствия я не ручаюсь! Мы должны закрыться, поднять щиты и переждать непогоду! Я займусь реакторами и системами энергоснабжения, но если не закрыть грузовой отсек - то результат может быть плачевным... А за невозможность поднять птичку в воздух будешь отвечать ты! Я не бог, в конце концов.
Закончив с своими претензиями, Волонов быстро скрылся в технических помещениях, предварительно заблокировав системную панель, которой пользовался до этого.

Красное солнце высоко в небе щедро освечивало все вокруг. Одинокий корабль на широком плато, запрятанным глубоко в джунглях, было совсем непросто не увидеть. Если бы тут кто-то был, то наверняка уже бы бдительно наблюдал из зарослей за диковинной штукой. Но первычное сканирование выдало совсем спорные результаты. Пока ученые беседовали между собой в поисках разных теорий и решений по поводу странных показателей, которые не совсем сходятся с научными теориями и того что они видят тут, начальник безопасности выбрала четверых солдат и отправила их вперед. Четыре мелкие, на фоне корабля, точки отправились по пустому плато в сторону джунглей. Не успели они пройти и пол пути, как раздался громкий хлопок. В это же время от корабля, словно большие шмели от улья, в разные стороны устремились разведывательные зонды. Агнежка любезно сообщила об этом экипажу корабля. Солдаты, которых отправили на разведку, лишь минуту отвлеклись чтобы понаблюдать за отправившимися в дорогу зонда, тут же получили нагоняй. Двое из четырех сбшников несли свои анализаторы и постоянно сообщали о показателях.
- Атмосфера в норме. Гравитация в пределах земной. Состав воздуха аналогичен земному. Радиация в пределах допустимого. Аномалий не обнаружено.
Сухой и уверенный голос. Сразу видна военная выправка. Когда четверка добралась к кромке леса, связь прервалась. Резко, словно ее отрубили. Тревожный сигнал, который заставил всех замереть и пристально всматриваться в четыре фигуры впереди. Одна из них повернулась к кораблю. Канал связи молчал. Было видно как двое солдат, которые не несли с собой анализаторов нацелили оружие на джунгли. Двое же других наклонились над землей, словно нашли что-то. Долгие минуты длись словно часы. Все, даже пилот и навигатор пристально смотрели вперед, на солдат отправленных в разведку. Из оцепенения вырвал металлический голос Агнежки:
- Разведывательный зонд 1 - связь потеряна. Разведывательный зонд 2 - связь потеряна. Разведывательный зонд 3 - связь потеряна. Разведывательный зонд 4 - связь потеряна. Разведывательный зонд 5 - связь потеряна. Разведывательный зонд 6 - разворот на базу. Разведывательный зонд 6 - поврежден. Разведывательный зонд 6 - неисправен. Разведывательный зонд 6 - аварийная посадка. Холодным душем отдались известия о потере зондов не только в мыслях у Гольдберг, но и у Квариса с Волоновым. Да и для остальных это было чем то вроде недоброго знака. Тем временем четверка солдат уже возвращалась к кораблю. Двое из них что-то несли на вручную сделанных носилках из автоматов и плаща. Солдаты быстрым шагом приближались к месту посадки. Когда они взошли на борт, да положили находку на пол, все просто остолбенели. От рядового сбшника, до ученого. Кто-то в ужасе, кто-то в восторге. То, что принесли солдаты уже тянуло на солидное открытие. Чем бы это ни было, оно с ног на голову переворачивало все замыслы на спокойную экспедицию.

Красное солнце плавно выплыло из-за маленького зелено-голубого шарика, болтающегося в космическом пространстве на отшибе вселенной. Его резкие лучи тут же проникли в кабину космического корабля, пригрелись на металлическом полу и пластиковых стенах. Чуть прикрыв глаза, Ванесса Райли включила постоянную поляризацию стекла. Темные полосы побежали по тройному бронестеклу, свидетельствуя о активации поляризационных свойств встроенной в него нанорешетки. Всего пара секунд, и в кабине вновь приятные полумрак и прохлада. Сегодня был первый день, когда Ванесса и Анхель могли сполна этой прохладой насладиться. Весь предыдущий месяц они гнала свою маленькую скорлупку по космосу с одержимостью, достойной лучших умов. Пара из пилота и навигатора делала все, чтобы провести корабль сквозь космические вихри, астериоидные дожди и прочие "радости" длительного путешествия по космическим просторам. Тогда все удобства, так удачно встроенные в корабль, казались важной необходимостью. Теперь, когда дело было сделано, они превратились в роскошь.
Целый месяц движки корабля не смолкали ни на секунду. Целый месяц пилот и навигатор практически жили в своих креслах. Порой казалось, что тела срослись с ними и теперь эти двое стали самой что ни есть частью машины. Месяц практически круглосуточного пилотирования по необжитым секторам, где все еще нет навигационных маяков, используемых автопилотами для прокладки курса. И все ради того, чтобы оказаться здесь, в забытом и закинутом месте, на орбите крохотной зеленой планетки, вращающейся вокруг красного карлика. Но, кажется, эти действия возымели свои плоды. В системе, если верить показаниям радара, никого кроме них не было. Стало быть, успели первыми. Значит не зря гнали корабль сквозь пучины космоса.

На фоне мертвой темноты космоса, разбавленной множеством ярких точек, коими являются далекие звезды, да свечением красного гиганта, так сильно ослепившего, привыкших к померной темноте, людей на борту небольшого корабля исследователя, хорошо выделялась разноцветная планета. Впрочем, даже среди этой разноцветности все равно выделялся красноватый цвет, чуть темней, чем тот, который излучало местное солнце. Именно там, в скоплении того цвета, и есть предположительно храм. Приборы, яростно сканировавшие все, до чего дотягивались их лучи, показывали полное отсутствие фауны на поверхности. Что уж говорить о людях, и каком либо подобие земной жизни. Во всем остальном же, планетка эта, обладала практически всеми характеристиками планеты класса "Земля". Именно так называли класс всех, пригодных для жизни людей, планет. Без применения терраморфинга. По имени планеты-родоначальницы большой звездной империи, протянувшейся на многие парсеки вширь и вглубь холодного космоса. К этому моменту выхода корабля орбиту планеты, которая на звездной карте носила имя "ПЛХ 25469", виртуальный интеллект "Агнежка" пробудил экипаж корабля от криосна. Пробуждение получилось быстрым и практически безболезненным. Любезно подогретое системой помещение встретило вылезших из капсул людей завораживающим видом на планету. Мониторы, которые были расположены на одной из стен так, чтобы симулировать окно, проецировали то, что сейчас видела Ванесса и Анхель из кабинки управления. Вид завораживал. Возможно в силу того, что тут достаточно специфическое красное солнце, а возможно это были просто особенности планеты, но тучи, кои плотно укрывали под собой более низкие слои атмосферы, были розоватого оттенка. В голове у Яблонски сразу же зароился целый муравейник мыслей и догадок о том, что является причиной такому явлению. Вдоволь налюбовавшись видом, люди начали спешно одевать уложенные рядом с капсулами комбинезоны. Агнежка любезно проинформировала экипаж приготовиться к вхождению в атмосферу. Лия, быстро сориентировавшись в ситуации, активировала специальные кресла и быстро рассадила в них людей. Последней в кресло села сама начбезопасности. Судно начало трусить, что дальше, то больше, но умелые действия Райли за "баранкой" заставили надежды Салаха на то, чтобы покопаться во внутренностях своих товарищей, растаять как лед весной. Войдя в атмосферу и пройдя сквозь толстый слой туч, который словно перина укрывал этот участок планеты, корабль оказался аккурат над большим лесом, зеленым ковром раскинувшимся под днищем корабля. Проблема посадки на необитаемых планетах заключается в подборе подходящего места. Это на старушке Земле и шагу не ступить без аэро- или космопорта. А тут, чтобы найти ровную площадку, на которую можно не только плюхнуться, но и с которой есть возможность взлететь – великая проблема. Пожалуй, это одна из причин по которой космические скитальцы привычны к пешим прогулкам. Эта посадка ничем от прочих не отличалась. Ближайшая ровная площадка, оказавшаяся каменным плато среди джунглей, находилась в сорока километрах от цели. Но правом жаловаться наделялись только малые дети, да пожелтевшие от времени старики. Остальные же люди, ввязавшиеся в это путешествие, были предупреждены о лишениях и трудностях таких путешествий.

Корабль тяжело усадился на землю. Экипаж облегченно вздохнул, после чего принялся собираться в путь. Агнежка тут же оповестила о условиях за бортом. Согласно ее данным атмосфера и прочие жизненно важные показатели соответствовали допустимым нормам. На улице день, солнечная погода и +21.

Люк корабля открылся, готовый выпустить команду на волю.

Делать было нечего. Сергей ухватился за нож, которым, увы, много не сделаешь. Вооружившись этим недооружием, парень вышел из-за барной стойки. Другого пути нету. Нужно пробовать пройти в ту дверь, откуда вышли эти "девушки". Стоит попытаться их обойти не влезая в рукопашку. О этих тварях слишком мало известно, чтобы подвергать себя опасности.

Шел Сергей умеренным и медленным шагом. Позади был очередной рабочий день. Впереди небольшая улица и маленькая прогулка парком прежде чем попасть домой. Дома уже наверняка ждала Ира. С наготовленным ужином. Или бутербродами. Она любила встречать его с работы. Хорошая девочка. Сергей любил просыпаться и видеть ее рядом. Часто он вставал и уходил на работу так тихо, что она не просыпалась. Или делала вид, что все еще спит. И засыпать обняв ее теплое и нежно тело тоже любил. Любил беседы с ней, продолжавшиеся часами. Любил ее улыбку и веселый сарказм. Даже когда она немного злилась и морщила свой носик. Но в душе скребли кошки. Казалось что все это не совсем по настоящему. Нет, Иру он ценил и любил. Но как-то не так, как об этом пишут в книгах. Нету внутри таких жестких собственнических настроений или ревности. Сергей легко отпускал девушку на вечеринки или к подружкам. Верил на слово. В уме роилось много мыслей. Быть может все это из-за того, что они уже встречаются долгое время и пора бы переходить на новый уровень отношений? Да, скорей всего так и надо сделать. Предложить ей выйти за него замуж. Но тут, опять же, мысли уперлись в жесткий тупик материальности. Нужны деньги. Кольцо, ресторан и предложение. А потом свадьба. Свадьба дело не из дешевых. Помещение, музыка, фотограф, еда. На это уйдет множество сил, нервов и денег. В уме Серега начал считать что и сколько примерно будет стоить. Цифры вырисовывались не из маленьких. Вся эта суета и гуляние на свадьбе так же немного пугали самого парня. Чтобы развеяться и успокоиться он вытащил из кармана телефон и открыл фотку Иры. Фото эта была уже годичной давности, но она была так красива, что порой Покотило не мог оторвать свой взгляд. Улыбнувшись фото своей девушки, парень спрятал телефон в карман и продолжил движение через парк. В голове вел расчеты того, где сэкономить и где взять лишние смены, чтобы хватило денег на свадьбу. Хорошо, что около дома есть небольшая ювелирка. Как раз по пути можно зайти и прикупить кольцо.

Шестой век от Пробуждения. Сельтуссия медленно, но верно двигается на встречу свету цивилизации. Все меньше сельтов остаются верными диким обычаям, а все больше кланов признают верность политики Преподобной Матери. Последователи ночи постепенно проникают в самые отдаленные или скрытые логова сельтских жилищ. Вера в Кинаахи'син все чаще поселяется и укрепляется в душах и сердцах котов. Все больше приспешниц выбирают для себя путь последовательниц Северной Звезды. В учении они находили в себе силы воспитывать новые поколения, приспосабливаться к новым условиям, а так же переносить тяжесть нового времени. А тягот в этом веке хватало.
------

Иноград встречал возвращающихся на гитских лодках воинов. Многие сельты вернулись не со щитом, а на щите. Многие остались калеками, с выжженными глазами или отрубленными конечностями. Но все они, все как один, возвращались как герои. Им не было чего стыдится. Воины возвращались с войны, в которой они были слабее и менее численны. Возвращались они с духом победы, ведь Пилтипалас устоял несмотря на все атаки забраков! Ох, по Инограду очень быстро стали распространяться слухи о тех кровопролитных битвах, что состоялись на Селеме. Ветераны с упоением и в деталях описывали как их копья и дубины размазывали наглых забраков. Как тучи стрел перекрывали небо, несясь на смертельную встречу с мягким телом забраков. Рассказывали в жутких деталях, как жгли подлые забрийские маги обороняющихся. Как быстро и легко можно было погибнуть по одной лишь невнимательности. Особенно быстро разлетелась весть о Джахре ибн Фаруде. Рядовом воине сельтськой армии, который одним из первых прибыл в Пилтипалас. Этот хитроумный сельт то и дело, если верить рассказам ветеранов, оказывался в самой гуще сражения и вырезал врагов десятками! Нет! Сотнями! Именно так. И чем больше наливали искалеченному ветерану, тем больше в его историях раскидывал врагов Джахр. Иногда доходило до сказок о том, что Фаруд мог просто посмотреть на вражеский отряд, а тот в страхе убегал. Все ужасы и сказни, о селемской войне и хитром проходимце Джахре, какой-то умник умудрился назвать "Огнями Пилтипаласа". Название было нехитрое и быстро прижилось среди рядовых сельтов. И теперь вместо колыбельной наночь, котята просили отца или мать рассказать очередную историю о пилтипаласском удальце, Джахре ибн Фаруде. И хоть матерям это было несподручно, но разве можно отказать детям в сказке на ночь? Так, персонаж постепенно, в пересказнях матерей, обрел красивую внешность, мускулистое тело, несколько шрамов, которые только подчеркивают мужественность а так же обходительность и остроумие. Он уже не просто воевал, а отстаивал честь и справделивость. Защищал слабых и бил злых. Каждый раз образ становился все светлей и героичней. И мало кого интересовало был ли этот Джахр на самом деле или нет...
------
Селемская война побудила сельтов присмотреться к лодкам, на которых их перевозили по водам внутреннего моря. Мастера рыболовли быстро оценили сие изделие и начали понемногу копировать у гитов мореплавные посудины. Методом проб и ошибок коты все же научились делать лодки. Быть может это были не лучшие лодки в мире. Быть может и не самые красивые. Но зато они были практичные и вместительные. Рыбалки то и дело выходили в море, ведь там улов был несравниму больше и лучше, нежели в Потами и притоках. Да и мест гораздо больше. Вскоре кланы и роды, которые занимались земледелием и выпасанием скота в степях, начали делать еще одну остановку в своих сезонных кочеваниях - у берега моря. У этих побережий начали обосновываться целые рыбацкие деревни. Не остались без внимания лодки и в городах, где тоже начал появляться рыбацкий промысел. Нявк, Иноград и Акитос быстро взяли на вооружение изделие степных умельцев. А ведь, как оказалось, посудины эти годятся не только для промысла, но и для путешествий! Ведь те же забраки уже веками путешествовали морями, да и прибыли в свое время они в Сельтуссию именно на лодках! Коты, которые когда-то не уделяли внимания морям и океанам, которые омывали их страну, теперь с упоением смотрели в даль, на водную гладь. Гости и иностранные торговцы уже давно говорили что за множество волн отсюда есть еще земли, на которых можно торговать и промышлять. А теперь у сельтов было средство, чтобы добраться до этих далеких земель. Уже через несколько лет после изобретения лодок, первые морские караваны отплыли от берегов Сельтуссии в поисках земель, готовых принять их товары и предложить им свои богатства. Кроме того, лодки использовали и как метод передвижения. Сплав по Потами делал скорость прибытия в Телеф и другие восточные города гитов достаточно быстрой. Не сравнить с тем как долго шли караваны раньше. Да и удобней было добраться до юго-восточных границ Аксоса. Там, как рассказывали гиты обосновались поселенцы из далеких земель. И коты с искренним любопытством пошли караванами на встречу этим поселенцам. Гиты говорят что те поселенцы на столько похожи на сельтов, что они и не сразу поняли что это не их мохнатые друзья. Это все конечно были шутки, ведь вся схожесть между ши, как себя называли эти поселенцы, и сельтами это были разве что клыки, уши и хвосты. И то, они были на столько разными, что понять что общего между двумя расами невозможно. Кроме как того, что те сильно отличаются от гитов. Но сельты не обижались. Потому что гиты никого не хотели обижать, а просто шутили. Поселенцы, со слов гитов, голодали и нуждались в помощь. Юго-восточные берега Тэрима были местом весьма опасным и не очень богатым на ресурсы. А потому караваны сельтов везли с собой в первую очередь мясо, молоко, да моркварность. Ведь новые соседи, пускай и столь дальние, значили новые обмены, новые сделки и новые товары! Осторожные торговцы делали свои стоянки неподалеку от поселенцев и приглашали тех к своему костру, частуя их едой и напитками. Во всем коты проявляли доброту и гостеприимность, пытаясь заслужить то де в ответ. Целью была дружба и торговля. Эх... если бы еще не война на севере...

------

В Имире, в обширном зале, как и век назад в Инограде, сейчас находилось много делегатов от разных кланов и и городов. Были тут и делегаты от гитов. Отличие было в том, что теперь все были одеты в доспехи и при оружии. Одета в простые рясы была только Преподобная Мать. Она молчала. Ведь теперь, как и раньше, пришли гиты за помощью. Союз с Аксосом давал сельтам торговлю и право прохода по гитским землям. Дружба народов дала народам столько веков покоя. И уже не первый век сельты и гиты стояли бок о бок в разных передрягах. А теперь представители рода Аксос просили о чем то большем, нежели помощь в защите. Они просили полноценной войны с Забрией. С теми пиромансерами, которые жгли сельтов как хотели. Преподобная Мать часто вспомниала про то, как повел себя правитель Забрии с ее делегацией. Память о Малике вспыхивала каждый раз, когда кто-то вспоминал при Преподобной о забраках. О его ужасных ранах, о том, как долго и мучительно Последователи Ночи приводили его в порядок. Но эмоции это не то, чем должна руководствоваться посланница богини. Обдумав все и приняв решение, преподобная мать встала и обратилась к гитам, ожидающим ее ответа.
- Как и в прошлые века, Сельтуссия и Аксос являются союзниками. Наши народы шагают бок о бок не первый век. И мы не станем молча смотреть на то, как наших друзей пытаются стереть с их земель. Сельтуссия готовая ответить на запросы рода Аксос и помочь в освободительной войне против северных налетчиков! Наши воины будут вместе бить врага. И вместе мы прогоним эту чуму, которая грозным пламенем рвется в наши дома!
Как и век назад, в зале начали звучать ликующие восклики вождей, мужей из знатных семей, молдых сельтов и ветеранов. Выкрикивались древние кличи войны, да лозунги загнать узурпаторов в землю из которой вышли. И лишь матери и жены, как и раньше, тихо отходили в сторону, молча приняв факт того, что их мужья и сыновья вновь одевая броню и беря в руки копья и луки отправятся в путь, с которого могут и не вернуться...


Получатели: Виэль.

Шел пятый век от Пробуждения. Жизнь сельтов била ручьем и без перебоев. Как вода в Потами. Караваны без устали следовали на восток, к землям гитов. Оттуда они возвращались уже груженные тамошними прелестями и товарами. Но не одним материальным были богаты пришлые купцы. Рассказывали они о том, как устроена жизнь в Аксосе, каковы обычаи у гитов. Рассказывали о том, как много у гитов мужей и как мало жен. Как они трудолюбивы и с какой опаской и даже недоверием встречали первые караваны сельтов. Пугали страшными номикистес, которые чтили закон и порядок. Две вещи, на которые у сельтов был совсем другой взгляд. Ширили они рассказы о гитских городах. Теперь сельты имели представление не только о Элкосе и Фройро, расположенных у самых границ сельтских лесов, но и далеком Корифе, огражденном от мира Великой Стеной. Говорят, что никому не под силу забраться на вершину этих стен, даже сельту. В подтверждение этих слов купцы говорили что и сами пробовали, но это им не удалось. Одним не хватало прыти и гибкости, другим не позволяли это делать номикистес. Среди детей теперь не редко можно было услышать рвение попасть в ближайший караван идущий в Кориф, чтобы забраться на вершину его Великих Стен. Хотя немало торговцев заявляло что стены того-же Элкоса или Пилтипаласа не уступают по величине корифским, это мало что давало. Слово не воробей. И оно успело уже облететь детские умы, оселившись там дурацкой, но такой интересной мечтой. Рассказывали купцы о смешных авусах, которых приручили гиты. Эти животные были совсем не чета огромным каукорнам, с которыми управлялись сельты. Да и молоке отдавало немного иным вкусом. Молока из Аксоса довезти не удалось, а вот шерсть из авуса пришлась многим под руку. Она была нежной, мягкой и сохраняла тепло. Ее с легкостью можно было использовать для подстила походных шатров. Все чаще среди сельтов слова гит и друг встречались вместе. Их торговцев принимали в лучших традициях гостеприимства.

-------


В середине века сельты, которые раньше пытались концентрироваться у городов, начали расселяться по северным равнинам. Обосновывались небольшими поселениями, душ на двесте максимум. В основном такие поселения были местом обитания больших родов или маленьких кланов, которые не нашли славы или признания в городах. Жили в небольших юртах из кожи каукорн, которые, в более богатых, стелили шерстью авусов, а у более бедных устилали кожами убитых местными охотниками животных. В одной юрте жила одна семья. Это было в основном до семи особей. Отец, мать, и их выводок. Как и раньше юрту условно делили на две части западную и восточную. Западная часть предназначалась для мужской половины живущих в ней, тогда как восточная для женской. Многие как и раньше занимались охотой, многие рыболовным промыслом. Благо море и река были не так и далеко. Все чаще в таких поселениях можно было увидеть южных каукорн, которых сельты пытались приспособить к степям. Но в основом таких скотоводов можно было встретить неподалеку от Потами. Не смотря на обилие злачной травы, которой вдоволь было в степях, каукорна все же была влаголюбивым животным, а потому в глубь их не вели, оставаясь неподалеку от Потами или ее притоков. Именно в этих поселениях впервые начали практиковать земледелие. Женщины принялись делать небольшие огороды, в которых высаживали моркварность. Эта богатая витаминами пища была очень полезна детям, хотя те ее страшно не любили. Оно и понятно, кому хочется есть какую-то моркву, когда есть рыба и мясо? Впрочем выращивание моркварности прижилось еще и потому, что она привлекала к себе зайцев, а потому в огородах часто ставили так же и силки в которые и ловили еще один вид пищи. Вот уж кошачья удача и остроумие сыграли! Практически ничего не препятствовало жизни таких поселений. Кроме постоянных набегов ыцыуугов. От этих доставучих дикарей приходилось постоянно отбиваться. Хоть это и не представляло особой трудности, ведь сельтськие мужчины часто проходили военную подготовку, а их стеганную броню ыцыуугское оружие пробивало редко, налеты дикарей все же доставляли неудобства. Ведь эти разбойники зная что они не представляют угрозы самим сельтам, часто просто занимались грабежом, или вредительством выбирая целью либо животных, либо запасы еды.

-------

Вот как выглядит рядовой сельт после налета ыцыуугов:


-------


В обширной зале находилось много сельтов. Разных окрасов и одежды. С разными татуировками и помазаниями. С разными судьбами и состояниями. Богатые и бедные. Оседлые и все еще кочевавшие. Поселенцы из степей и жители лесов. Все они собрались тут и сегодня, в Инограде, в зале приемов Шрамованного (именно так назвали замученного забраками посла, в честь которого еще и возвели памятник в центре города) чтобы просить совет Преподобной Матери о помощи. Все как один волали о произволе ыцыуугов, их нападениях и отказах жить в мире и покое. Эти дикие создания всегда появлялись из ниоткуда, вредили, убивали скот, и убегали. И чем дольше сельты игнорировали проблему, тем хуже и чаще становились налеты. С угрозой со стороны дикарей нужно было покончить раз и навсегда. Преподобная Мать окруженная верными последователями ночи, много слушала и взвешивала. Решив, что народ прав и его требование решить проблему с остатками от Хорытыса справедливыми, говорящая от имени богини приказала собрать войско из Нявка и послать в степи ыцыуугов, дабы устранить источник всех напастей.
Кроме сельтов были на совете и просители из Аксоса. В незавидном положении оказались соседи, так как им объявила войну Забрия. Символично, что прошение о помощи состоялось тут, в месте зарождения цивилизации сельтов, в городе, который дважды сравнивали с землей. И который в последний раз был освобожден как раз от забрийских оккупантов. Преподобная мать много думала. Размышляла. Все и сельты, и гитская делегация в молчании покорно ждали. Решение было принято. Преподобная мать встала со своего трона и огласила решение:
- Гиты добрый народ, который никогда и ни в чем нам не отказывал или претил. Они хорошие соседи и прекрасные партнеры. Их города открыты для сельтов, их армии не вступали на нашу землю, а их правительница проявила крайнее дружелюбие. Гиты наши друзья. А сельты друзей в беде не бросают. Аксос не останется один на один с опасной угрозой! Мы не дадим вас в обиду коварному врагу!
В зале начали звучать ликующие восклики. Это вожди кланов и племен приветствовали решение Преподобной Матери. Это мужья из знатных семей выкрикивали древние кличи войны. Это молодые сельты приветствовали возможность сослужить Сельтуссии и получить свой кусок признания и славы. И лишь матери тихо отходили в сторону, молча приняв факт того, что их мужья вновь одевая броню и беря в руки копья и луки отправятся в путь, с которого могут и не вернуться...

Получатели: Виэль, Кинаахи`син.

Утро было действительно холодным. Небо было покрыто серебряными вьющимися облаками, отчего в порту было немного темно. Гулял сильный ветер. Волны сильно бились о берега.
Так глупо со стороны Зиммы было одеться в такой день в столь тонкие кожи, еще и с огромным вырезом на спине. После этой ночи она точно сляжет с какой нить болезнью. Кроме того, каждый, кто проходил мимо, просто вынужден был обернуться, и про себя пожалеть бедную гитку или улыбнуться себе, мысленно радуясь, что ему в голову пришла идея все же укутаться потеплей. Но девушка оделась так не потому что надеялась на хорошую погоду и не для того, чтобы обратить на себя внимание прохожих, которые постоянно куда-то спешили. Нет, у этой девушки была совсем другая цель .

Уже несколько часов она торчала в этом злосчастном порту, успев за это время удивить своим видом не одну сотню перехожих. Такими страданиями она обязана забывчивому юноше , который даже не догадался сообщить ей время своего отбытия. Один за другим исчезали судна, а с ними и надежда увидеть любимого. Этот юноша и был причиной такого вида девушки. Уже пять лет прошло с их знакомства, а она все еще сохраняла тот вид, и эту одежду, которые так нравились ему прежде. Как хорошо, что она достаточно стройная, чтобы влезть в него сегодня! Еще вчера , когда Макко сообщил, что должен уплыть по делам на родину, в Забрию, девушка, ни секунды не задумываясь, решила , что наденет именно так. И даже холодный ветер, страх заболеть и пристальные взгляды незнакомцев не смогли стать ей не помешает .
И теперь она, такая гордая и красивая, считает секунды до его прихода Какой же будет его реакция?
- С ума сошла? - послышался разъяренный голос позади. Не так она представляла себе эту встречу.
Парень положил тяжелые сумки на землю, быстро снял с себя недавно приобретенную накидку из шкуры линкаса, оставаясь с голым торсом
- Это такое проявление заботы ? - улыбнулась гитка.
- Моя совесть не позволяет мне оставаться в накидке, когда ты скрежещешь зубами на весь порт.
- Это обычная ревность ? - в голосе слышались нотки разочарования, которые быстро исчезли, когда парень, взяв Зимму за подбородок, прикоснулся губами к ее губам. Щеки быстро покрасились в цвет кзабрака и девушка улыбнулась милой улыбкой. Это все - и улыбка, и наряд, и вообще вся ее жизнь - только для него.
Она до сих пор верила в чудо. В том, что он передумает, что не отплывет, что он обязательно останется с ней и они проживут долгую и счастливую жизнь вместе. Сердцем верила, а умом знала, что он уплывет.
И зачем было рисковать своим здоровьем? Она все равно прекрасна для него в любой виде.
- Оденешь это, когда я вернусь ? - саркастически спросил парень, смотря как Зимма трясется от холода.
Девушка только рассмеялась.
Прощальный поцелуй. Нежный и короткий. Девушка без колебаний отдала бы жизнь, чтобы только настоящей момент длился вечн . Чтобы только он всегда был рядом.

Судно отплывало слишком быстро. Маленькая женская фигура, которая улыбалась, вытирая слезы , отдалялась и впоследствии исчезла из поля зрения.
Ей не следует знать , что эта встреча последняя. Что на самом деле он никогда не вернется и она зря будет ждать его. Надежда - слишком обманчива вещь. Ты видишь только то , что хочешь видеть. Ты надеешься на лучшее , когда судьба уже давно все решила за тебя.

Здесь должно быть начало. Но его тут нет, потому что кажется что само понятие начала утонуло в прошлых веках, как маленький котенок в больших лесах Сельтусии. Все что есть - это бесконечное сегодня. Теперешнее и настоящие. И леса. Вечные, как кажется, леса.

***
Они были вместе. Кажется что эти двое всегда были вместе. Еще с первой в мире весны. Их дикие души переплетались в страстном лете еще ​​с начала зимы. Остальной мир перестал для них существовать еще той холодной осени. Все было просто и до отчаяния банально. Однажды они встретились взглядами. У него были мудрые глаза, именно такие, как это знаете, описывают в своих мечтха женщины бальзаковского возраста. Такие зеленые, с прожилками смеха. А она смотрела на него юркой, но сильной рекой, сапфировым непослушным небом. Смотрела, и никак не могла понять, где она видела этого растрепанного сельта, с белоснежными усами. В каком же из снов она его встречала. Было утро. Вы думаете был у них тогда интим? Да, несомненно был. Но придержите свои искаженные фантазии. Был интим душ, интим чувств, интим ароматов. Не нужно было костров. Эти двое светились и грелись где-то там, между ребер. Не нужно было разговоров. Вульгарной грубости слов там места нет. Только сплетение рук и тепло кончиков их губ. Они сидели вдвоем. В шатре, который давно не слышал девичьего смеха. Тут, внутри, был аромат весны. декабрь. А вокруг царила зима. Она сидела, поджав свой хвост под себя, завернув пряное волосы в хвост и грея холодные ручки. Он сидел напротив нее слегка сгорбившись и с опьянением смотрел на ее смущенное лицо. И каждый раз немного умирал от эйфории, как только она смотрела ему в глаза. А она смотрела , чтобы проверить. Он ведь мой? А сейчас? Я не могу его потерять. Не сейчас. Никогда.
ссылка
***

Что-то я забыла... Кто эти двое? Их имена? А ты придумай сам, не ленись. Слишком совершенная, как кажется на первый взгляд, история, правда? Не стоит думать о Ромео и Джульетте. Не стоит деформировать свою фантазии, воображая будто эти двое обрели себе кошачий эквивалент. А что же было дальше? Я спрашиваю сейчас у себя. Ведь это так похоже на плод фантазии тронутой богини... Или произведение несчастной жизни. Кто его знает. Дальше была жизнь. Они шли по жизни сердце к сердцу. Он любил ее. Каждую частицу ее пушистого, плотного тельца. Я сейчас вас разочаровала, так? Вы, вероятно, лелеяли надежды, что эта кошка по фарфоровому утонченная, с облачными ресницами? Ну извините, уважаемый . Это не так. Она обычная, как листья на деревьях. Ее огонь, он внутри, там ее свет, от которого, казалось, не слеп только он. Он был котом с улыбающимся взглядом и печальной улыбкой. Не любил говорить, прятал себя за девятью несокрушимыми стенами, пытаясь казаться сильным и умелым охотником. Только для нее он выплескивал акварельность своей жизни, поэтичность своих взглядов. Их жизнь была как летняя ночь. Звездная, теплая, шелковистая, нежная. Лишь иногда в этом, асимметричном к обществу, существовании происходили грозы. Бурные, шумные, обжигающие холодным дождем обвинений. Но по летнему короткие. После которых был аромат счастья. Вы спросите, почему в такой идиллии нашлось место всевозможным грозам, дождям и бурям? Но ведь это реальная, банальная, обычная жизнь. Помните?
Так что было дальше? Он и дальше утопал в ее огне, а она в травянистости его глаз. Но то уже другая история, по которой они ведут друг друга. Богиня им уже не нужна.

В ночной тишине раздался интересный звук. Затаившиеся в гуще леса трое охотников были удивлены. Их кошачьи зрачки расширились от нового ощущения. Это было что-то новое и приятное. Умиротворяющее. Забыв об охоте, коты встали и огляделись. Источник странного звука, который представлял из себя мелодию схожую с ухканием сов, только гораздо тоньше и долгим, даже непрерывным, был совсем рядом. Это как пение утренних птиц! Но... ночью?! Ведь луна высоко в небе! Осторожно, держа копья крепко, и шагая бесшумно, трое сельтов пошли на звук. Их кошачьи уши время от времени нервно дергались, пытаясь уловить в ночных звуках признаки хищников. Но ничего подобного не происходило. Весь лес замер, будто вслушивался в новую и такую сладостною мелодию. Замерли и сельты, найдя небольшую опушку среди леса, залитую серебряным отсветом луны. Прямо посредине этой опушки сидела такая же как они сельтка, с ребенком на коленях и... играла на странном инструменте. Опустив свои копья, трое охотников подошли ближе и сели рядом с матерью и ребенком. Она зачарованно смотрели на мать, а она будто не замечая их продолжала играть. Так в мире кошек появилась Преподобная Мать, принесшая им музыку и культуру.

Весть о Преподобной Матери, ночной птице, быстро разлетается по Сельтусии. Вскоре кроме троих охотников под свою заботливую опеку последовательница Кинаахи'син приняла уже целое племя. Забыв о распрях и невзгодах с другими, все они предались служению божеству. Своему божеству. Звезда, высоко в небе, теперь ярко светила своим детям, охотящимся в ночи, и с гордостью смотрела на тех детей, который даже не видя ее днем восхваляли небеса днем, собирая еду. Так в мир кошек пришла и религия.
Чужаки, которые нередко забредали в чащи и рощи, принадлежавшие кошакам, всегда имели с собой интересные вещи. Все как один, эти блудыги, были охочи меняться. Сельты всегда находили что и как выменять. Многое, что казалось чужакам обыденным сельтам было в диковинку. Они охоче меняли свои пожитки на новинки. Кошачья хитрость и интерес в их натуре всегда побеждал, что выливалось в самые разные сделки. Выгодные и не выгодные. Чудаческие и глупые. Познавательные и интересные. В мир кошек закралось опасное, но очень интересное занятие(которое наверное можно назвать и пристрастием), которое могло и с охотой посоперничать по популярности. Торговля!
Но, скорей всего, главное что пришло в мир кошек, так это Осознание. Наверное так можно описать то, что случилось с населением Сельтусии. Дикой и необузданной страны кошкоподобных. Сельты, которые столько времени жили сами по себе, отринув прочь заботы и тягости мировых цивилизаций, живя на окраине вселенной, интересуясь сугубо своими кошачьими делами, осознали что они нечто больше, чем просто охотники. Больше чем роды или племена, в которые собирались на охоты и собирание плодов. Больше чем просто население. Что Сельтусия это нечто больше, чем просто земля на которой они проживают. Это их Родина. Их Страна. Их Государство. В сердцах поселилась любовь и понимание того, что теперь всех их объединяет что-то родное, что-то выше ссор и вздоров, коими были полны отношения между родов и племен.

Разброд и шатание. Наверное именно так можно назвать то, чем сейчас занимались каиниты. Один ходил между бомжей и наркоманов, второй искал подвохов и клинков, которые направлялись злым ложем масонов против их маленькой группы, третий просто сидел на диване, уставившись в стену напротив. Последний из четырех, расхаживал из стороны в сторону, ища в закоулках своего разума пути для решения их проблемы. Но ничего более не происходило. Люди говорят, что для решения любых задач всегда есть два пути. Первый - это начать действовать. Второй же - ничего не делать. Не видя вариантов, которые бы подошли для первой опции, группа пришла к общему решению отдаться на откуп второго сценария. Расположившись поудобней в импровизированном убежище, каиниты ожидали наступления начала дня. С первыми лучиками дневного светила наставала пора, когда им стоило укутываться в терпение, да ждать. В отличие от надежно закрывших железную дверь, да затихших вампиров, остальной контингент этого притона поступил наоборот. Люди активизировались. Оно и не странно. Ведь этот слой население был далеко за чертой осмысленной жизни, питаясь отбросами и руководствуясь глухим инстинктом выживания. Для них все, что сейчас происходило в стране не имело значения. Никакие политические мнения или уподобания их не объединяли. Всех они уже давно были скованы цепью бедности и желания выжить. Потому пора оранжевой революции, как ее уже успели обозвать в СМИ, стала тем, что так нужно этим людям. Порой, когда можно жить жизнью, хотя бы немного и отдалено похожей на нормальную. Одев на себя "оранжевую униформу", коей были просто любые шмотки, в нужных цветах, эти, раньше отбросы общества, стремились к толпам людей, к майдану. Там они смешивались с толпой и жили общим делом, общими идеалами. Там их кормили, обували, с ними разговаривали, шутили. Некоторые добывали гитары, да пели вместе с другими людьми у палаток. В эти, полные снега и холода дни, они вновь могли ощутить себя частью социума, который еще не так давно их выбросил на обочину жизни. Но все эти было далеко и слишком малозначительно. Вампиры просто ждали. Их не интересовала революция, бомжи и их жизнь, не интересовала погода, не интересовала жизнь. У них есть свои цели и идеалы, отличные от тех, которыми руководствуются большинство живых. И были у них проблемы, от которых множество живых просто покончили бы с собой. Когда же солнце вновь начало свой путь дальше за горизонт, дабы уступить место луне, каиниты понемногу активизировались. Ведь совсем скоро вновь настанет пора этих ночных монстров. А к этому моменту нужно уже решить наконец, как действовать.

Пока Санек в растерянности чесал свою лысоватую бошню, с которой как раз снял кепочку, проснулся Паша. До этого он вел себя как сонная муха, аж вот, вопрос Гулевича заставил его проснуться.
- Ну... эээ. Есть одно место. Притон. Там нас искать не будут точно. Правда не то чтобы это место было очень у ж приятным. Притон же.
Щербина косо глянул на товарища, а по тому, как сжимал челюсть, стало явным то, что бруха злиться. Правда так же внезапно как и завелся, он пришел в себя и расслабился. Достал из кармана горсть семечек, с грустью посмотрел на них и выбросил в пламя. Возможно будь он живым, то по щеке у него бы скатилась скупая гопническая слеза.

Тело покореженного еще некоторое время трепыхалось, после чего замерло и обмякло. Марк подхватив свое орудие труда, поспешил сразу же сделать что-либо для спасения пациента. Метко и быстро полоснув скальпелем по тому, что было сейчас у парня вместо лица, он сделал небольшое отверстие. По задумке Гулевчиа это должно дать оппоненту возможность дышать. Только вот была одна маленькая странность из места свежего пореза не выделялась кровь. Осознание что это значит к цимисху пришло слишком поздно. В том, что под ним сейчас вампир, он понял когда тот на ослепь схватил того за горло и повалил на землю, прижимая под собой всем весом, да начав бить по лицу изо всех сил. Удары находили адресата не всегда, но те что попадали по Марку, были очень ощутимыми. Вампир подсчитал, что количества и силы этих ударов хватит чтобы вывести из строя серьезного боксера, не говоря уже о рядовом докторе, пускай и бессмертном. Но у последнего было нечто больше, чем человеческое тело. Вампирская сущность. Она и не давала ему так легко пасть под ударами противника.

Олег тем временем отошел к месту, откуда ранее доносилось пение. Пока сзади Марк копошился с пленным, боец навестил пару напарников. Застал он их за переругиванием. Оказалось что Санек так увлекся убиванием стражника, что снес тому голову. Олег как раз пнул ее ногой. Иссохшая кожа, и совсем мало крови, как для для такого кровожадного действа. Когда пара из пандера и брухи заметили подходящего гангрела, то практически сразу перестали ругаться.
- Ну мы... э. Справились. Вы я так понимаю тоже... там? - немного растерянно спросил Павел.
Саня лишь презрительно фыркнув начал что-то искать в куртке, но потом на короткий миг застыв, вглядываясь Олегу за спину, добавил к вопросу Гринюка еще один:
- А че это там Гулевич с тем телом делает?

Группа разделилась. Олег и Марк пошли на лево, тогда как Саня и Паша поползли направо. Двое охранников у двери несколько минут всматривались в темноту вокруг, но видимо ничего не заметив, вернулись к разговорам между собой. Говорили спокойно и слишком тихо, чтобы их было слышно. Олег вместе с Марком улеглись за одним из кустов, который был максимально близко к зданию. Опасаясь что их заметят те, что сторожили на втором этаже гангрел поднял голову, чтобы осмотреться. К своему удивлению на тех балкончиках, где раньше были стражники, он никого не увидел. Каширцев и Кравец? Быстро работают. Но самое интересное... как? Времени на раздумья особо не было, потому что с той стороны, куда поползли Саня с Пашей, начали доноситься звуки... пения. Да, именно пения. Один пьяным голосом напевал песню Пугачевой про мечты, а второй пытался подпевать, но явно не знал слов, потому больше завывал нежели пел. На это сразу же отреагировали двое у дверей. Немного поспорив один из них отправился в сторону поющих. Второй при этом достал пистолет, да вовсю насторожившись глядел за своим товарищем.

Первым из кустов выскочил Марк. Олег не успел даже глазом моргнуть, не то, что сказать что либо. Вот уж от кого, а от цимисха такой прыти явно не ждешь. Тот в свою очередь весьма самоотверженно напал на стоящего у дверей, но похоже тот услышал шорох кустов и успел развернуться. Началась борьба. Гулевич поступил умно, сразу же позаботившись о том, чтобы выбить из рук негодяя оружие, только вот в остальном не рассчитал сил, и был сразу же двинут в нос. Потеряв концентрацию цимисх почти сразу же рухнул оземь, а его противник уже собирался звать своего товарища на подмогу. Но не успел. Помешал ему резкий Олег, одним ударом в грудь выбивший у бедняги все возможности к крику. Не ожидая пока противник очухается гангрел продолжал наносить удары кулаками по лицу. Но тот парень тоже оказался не промах, умело подставляя руки и блокируя большинство ударов. Постоянно прессуя противника Олег открылся, и тут же пропустил удар по ноге. Одновременно с этим охранник всем весом навалился на гангрела, опрокидывая того на спину, да принявшись лупить его. Поменялись ролями двое бойцов. Но не на долго. Очухавшись Марк завидел что дела идут не очень хорошо и сразу же набросился на прижавшего Олега к земле противника. Уцепившись ему в голову, цимисх со всех сил потянул жертву на себя. В результате оба завалились на спины, освобождая Олега. Гангрел не замедлил подняться на ноги, чтобы помочь Марку... но это не потребовалось. Противник лежал на земле, держась за свое лицо, которое превратилось в непонятное месиво, на котором уже не было ни глаз, ни рта... ничего. Только сплошные складки кожи...

Тем временем позади уже было тихо. Никто не пел. Лишь ночная тишина.

Полковник лениво выбирался наружу из удобного средства передвижения местных военных сил. Не успел Альбин и слова вымолвить, как началась пальба. Вперед, на на группу Волкодавов, с редкими вкраплениями иных силовых структур, в лице Стасяка Аларика, неслась группа большущих волкодлаков. Таких размеров нечисти военный пока не встречал. Что же. Все бывает впервые правда? Спокойствию полковника можно было позавидовать. Он, будто не замечая угрозы, поправил свою одежду, да осмотрел оружие. Нужно быть уверенным в том, что держишь в руках, да чем собираешься отбирать жизни. Потому что это, помимо головы на плечах, единственное что может тебя спасти. Единственное, чего сейчас не хватало полковнику это сигареты. Или трубки. Немного табака не помешает совсем. Но увы, нету. Потому Стасяк просто так сплюнул на землю, перекрестился, да занял позицию рядом с другими обороняющимися. Впереди ждала еще та мясорубка. В отличии от Аларика же, Альбин решил просто молча помощь солдатам. Для вселения в них веры и уверенности в своих силах есть Жиль. А посторонним нечего переться на эти роли, местных шутов и героев.

Жалкие рыцари. Они бросают вызов смерти, плюя ей в лицо. Так делают смельчаки и глупцы. Хотя по сути своей и смельчаки и глупцы это одни и те же. Потому что смелость часто строится на безрассудстве, а оное является следствием глупости. Вот и сейчас, эти защитники бросаются вперед, на амбразуру, пытаясь заслонить собой город о такой опасности как дракон. Как опрометчиво с их стороны расположиться на узких улочках, между рядами домов. Все это напоминало Сорину не более чем грядки на огороде. Вот дома, это паханные грядки, из которых стремсят к небу ростки этих домов, а эти вояки, высунувшие в межрядье, шкодники. Или сорняк какой. В общей сложности его все нужно сначала прополоть, а потом жечь... но, увы, на это у дракона не было времени. Да и желания возиться с каждым солдатиком отдельно тоже. А потому оставалось только выжечь всю заразу дотла, пока она не расплодилась еще больше, да не испортила серебряному гиганту грядки.

Именно потому железный ящер не стал сбавлять скорости, при снижении, а лишь повторил тот же трюк что и несколькими часами ранее над полем боя. Или бойни? Не столь важно. Еще раз пройдясь своим огненным дыханием по улочках, на которые высыпали бравые вояки, дракон взмыл выше в небо. Тут, в предательски чистой синеве, он был как на ладони. Единственным плюсом оставалось лишь то, что похоже стрелы их баллист хоть и мощные, но не слишком дальнобойные. Все же величина и вес влияют на дальность полета. Благо Сорин отлетел относительно далеко. Как бы там ни было, сейчас дракона интересовала не баллистика, или вооружение оставшихся солдат. Его интересовал тот небольшой, по меркам гиганта, шпиль. Знакомое сооружение. Если бы морда монстра из стали могла улыбаться, то Сорин бы сейчас как минимум оскалился. Но, увы, на такое он был не способен. А потому крылья вновь затрепетали, набирая высоту, а потом вновь сложились к телу, чтобы начать свободное падение. Вперед к цели, которая своим металлическим блеском отливала в единственном функционируещем глазе дракона. Следует заметить, что глаз- отыгрывал цветом красного гнева. Впереди предвиделся террор и разрушение.

Собака оказалась проворной, а Мелкий не единственный выпускающий пули в пустую. Студент тоже стрелял весьма косо. Виной всему вес и не удобность пистолета. Он и в руке лежал плохо, да и вообще ствол кажется кривой. Хотя сталкер хорошо понимал, что это просто отмазки. Сам себе придумываешь отмазки, чтобы хотя б в своих глазах быть оправданным. Единственная прчина, почему первых три выстрела ушли по воронам, есть ничто иное как непривычка. Все таки стечкин порядком тяжелей его форта. Глянув себе на руку, которую умудрилась зацепить собака, Студент с облегчением вздохнул. Царапина, не более. Сейчас бы не помешало пролить на нее немного спирта, чтобы дезинфицировать, а потом наложить хотя бы пластырь... Только вот черт же, вся экипировка у Сидоровича. А к нему еще переть. Косой взгляд на Идуинн, которая мучилась над Мелким все прояснил. О нем если позаботятся, то не сейчас. Есть тяжело раненые. Эх Мелкий, что же ты так? Угораздило же парня. Опустив наконец пистолет, Студент присел. Нужно бы отдышаться наконец то, нормально.
- И где лекарство моего детства? - подняв голову к небу спросил Студент, - Чтоб приложить к ране подорожник и все, вылечился... - в голосе сталкера был легкий налет ностальгии.
Не успел правда толком отвлечься, как все та же Идуинн подошла. Быстро они как-то, что ли. Подняв взгляд на девушку, сталкер улыбнулся и помотал головой.
- Да тут царапина, не более. Не умру, - вставая и поддавая плече так, чтобы медику было лучше видно, - видишь? Была б зеленка, можно было б замазать. А так промыть бы... да и все дела.

Призрак отмолчался. Вот и хорошо. Умный песик. Теперь останется только научить его нескольким командам. Что-то по типу "Рядом!", "Апорт!" ну и можно "Фас!". Будет весьма удобно и даже полезно. Как ему, так и группе в целом. В это же время Егерь во всю шаманил над оградой, которая преграждала им путь в непосредственно Зону.

Студент решил присесть и немного отдохнуть, как вдруг до его ух донеслись звуки стрельбы. Оставалось надеяться что это не Бегунок, ведь по его реакции могло быть что и он начал пальбу. Правда проводник был уверен что это на блокпосте какой-то шухер. Что заставило военных начать пальбу оставалось только гадать. Все же растрачивание казенных денег, в виде патронов, среди служащих не приветствовалось. И стреляли они исключительно на поражение, потому что за рапорт в котором указано "шуганули от блокпоста сталкера/мутанта/прочее" начальство съедало заживо. Хотя то, что валили суто из автоматов не могло быть плохим знаком. На сколько Студент знал, каждый блокпост периметра обеспечивался БТРами. Так вот то, что до группы сталкеров доносятся звуки стрельбы только из автоматов, говорило о том, что все еще не так плохо, как могло бы быть.

Пока Студент в уме просчитывал преимущества и недостатки украинской военной промышленности, Егерь уже управился с ограждением, да начал объяснять как и что делать. Упомянул про семь стволов. Ха-ха, как смешно. Семеро сталкеров, один из которых безоружен. Вот тебе и семь стволов. В принципе кабанов или плоти Студент не боялся. Вот что касается тушканов тут было сложней. Эти мерзкие маленькие твари были на столько противны, что встретившись с ними раз, повторять эти свидания не хочется. И вроде бы потомки крыс, а рычат не хуже любого волка. Острые когти, да еще острей зубы, в купе к совсем не тушканской мощи челюстей делали эту тварь опасной. Зазевавшийся сталкер мог вполне пасть жертвой этого маленького зверька. А вот если тушканов там целая стая, а водяться они в основном как раз стаями, то даже группа сталкеров не обойдется без потерь. Студент пожалел, что не взял никакого оружия. Сейчас бы он не отказался повертеть в руках дробовик, которым при случае чего можно было бы размазать пару мутантов.

Размяв руки и приготовившись к рывку, сталкер заметил как печется о девушке солдафон в маске. И это она еще пыталась отрицать что-то про частную собственность. Улыбнувшись, Студент уставился на лес. Все мысли должны быть о том, как добраться туда, не слушать и не обращать внимания на то, что будет происходить вокруг. Впереди есть цель. У сталкера есть все средства. Остается только сделать шаг...

Оказавшись по ту сторону аномалии Студент сразу же пробежался руками по всему телу. Он оказался цел и невредим. Глубоко вздохнув, он вытер пот с лица и повернулся назад, чтобы помочь если что Бегунку, но... но тот парень избрал другой путь. Что же, как говорил кто-то из классиков: Нормальные герои всегда идут в обход. Выбору Бегунка оставалось лишь отдать дань уважения, после чего повернуться к нему спиной, да пойти дальше.
- Удачи, - достаточно громко сказал Студент, уходящему в даль Бегунку, - Осторожней на поворотах, - добавил уже немного тише, опуская руку которой махал в знак прощания.
Момент с прощанием был окончен. Вполне вероятно ведь, что это последний раз когда кто-либо из группы видит Бегунка. Живым. Стряхнув головой, Студент про себя матернулся, стараясь не думать о том, что ждет товарища сталкера, покинувшего группу.

Повернувшись лицом к группе, Студент улыбнулся. Уголками губ. Выглядело немного печально. Было ясно, как средь бела дня, что улыбка эта вымученная и неестественная. Выражала больше сожаления, нежели подбадривания.
- Призрак, ты извини, я хотел бросить камень в тебя. Но для дела было нужней бросить в Жарку. Обещаю, что следующий булыжник будет твой, - сказал он глядя напечущегося об Идуинн франта в натовской снаряге.
Сдавив смех, Студент пошел следом за Егерем, который повел группу вперед, чтобы довести до места, где можно будет пролезть уже непосредственно в Зону.

Когда стальная игла пронзила обшивку тела, боль волной прокатилась по всему нутру. Если бы Сорин мог, он бы взревел. Но из-за поврежденного голосового модуля это было невозможно. Потому дракон лишь еще больше впал в ярость. Глаза затмила жажда мести, жажда крушить и ломать. Жажда к безумию. Серебрянный гигант то и дело пытался отодрать часть защиты, но это не выходило. То тут, то там, он уже ощущал покалывания в спине. Пока это походило не более чем на процедуры акупунктуры, но со временем грозило стать совсем опасным для железного монстра. И пока здоровье Сорина находилось в относительной безопасности, было решено нанести как можно больший ущерб единственному угрожающему ему...зданию. Не рискуя опять опустится на стену, в повторной попытке отодрать кусок побольше, дракон использовал свой хвост. Могучая "пятая конечность" обладала силой не меньшей чем лапы, а потому удары ею по стене должны были вызвать обвал. Благо стараниями Сорина, фортификация уже была не такой незыблемой и непоколебимой. Правда перед тем, как повернуть свое тело, для нанесения сокрушающих ударов, серебряный монстр решил еще раз пройтись жаркой своего пламенного дыхания, испытывая защитников на предмет теплостойкости и огнеупорности.

На уме у Студента много разного крутилось, но ничего конкретного. Что наниматель, что задание, что напарники ему не нравились. Леший, молчаливый и напыщенный, две девушки, которых в зоне вообще не жалуют, непонятный Мелкий, вроде как самый смышленый и толковый из всех Бегунок. Ну и самое главное, то, что опасения Студента подтвердились. Парень в очках оказался никем иным, как тем самым Призраком. Лишь отрицательно помахав головой, сталкер еле удержался чтобы не сплюнуть на дорогой ковер. Все шло к чертям собачьим. При чем круто и по наклонной. А потом, когда Опекун озвучил сумму, Студент чуть не подавился той самой слюной, которой хотел сплюнуть. И тут то у сталкера разыгралась паранойя. Банкноты меченые? В кейсах жучок? Они имеют все досье, на всех, а соответственно деньги будет негде спрятать? Во всем этом было мало хорошего.

Все по очереди стали уходить, забирая деньги или оставляя их. Решив что хуже уже не будет, а этот капитал в Зоне не заработаешь, Студент решился. Он мола встал, кивнул Опекуну, забрал кейс и двинул на выход. Улица встретила сталкера холодным уже осенним ветерком, но все еще летним теплом ярко сияющего солнца. На душе стало спокойней. В голове родился план. Сталкер улыбнулся небу и зашагал прочь от особняка. Сегодня ему предстояло многое сделать. В первую очередь купить сумку на базаре. Туда переложить девяносто процентов наличности, предварительно проверив купюры, а сумку запечатать. Отнести на Новую Почту и отправить наложенным платежом по одному Студенту известном адресу. Кейс выбросить в Днепр. А потом с оставшейся сумой пойти домой, да начать сборы. Там его ждала злая и голодная кошка. Ее нужно будет опять отдать бабе Любе с первого этажа. Да и самой соседке не помешает немного наличности. Времена тяжелые, на одну пенсию она не проживет. Потому для бабы он отсчитал из своих десяти оставшихся тысяч две. И потопал вперед, домой. Впереди ждало путешествие в Зону, Кордон, Сидорович у которого Студент сберегал снарягу. Оставшейся суммы как раз хватит чтобы оплатить услуги такого себе банка, да заплатить за информацию. Уж кто-то, а этот хитрый лис точно должен что-либо знать.

Утро у Студента как то не задалось. Будильник, словно назойливый сосед все время сверлящий стену, распинался как только мог, чтобы поднять хозяина с постели. Если первых секунд двадцать реакции не было никакой, то чем дольше вслушивался в этот адский клекот механизма, тем хуже делалось внутри. При чем с каждым ударом маленького, созданного никем иным как фирменным садюгой, молоточка о такой же маленький колокол, казалось что звон делается только громче и громче. Когда от шума не спасала ни подушка, которой укрыл голову сталкер, ни тонны трехэтажных матов, которые он произносил в надежде заглушить рев будильника, пришлось подняться. Как на зло с вечера Студент забыл закрыть шторы, потому теперь по комнате прыгали целые стаи солнечных зайчиков. Судя по кислой мине на лице, сталкер был готов набить морду каждому из этой стаи, а потом вышвырнуть их прочь из уютной комнаты. Если бы это было возможно. Позади послышалось громкое "Мяук". Это кошка, с милой кличкой "Бусинка", возмущалась. Нет, ее не тревожил ни будильник, ни солнечные блики нагло нарушающие границы частной собственности, плюнув на все человеческие законы с высокой колокольни. Эта серая кошка, породистый британский фолд между прочим, возмущалась тому, что такая хорошая и теплая подушка посмела встать. Вот же негодяй! Правда огорчена она была не очень сильно, по скольку теперь в ее распоряжении была целая кровать, чем она не упустила шанс воспользоваться, растянувшись во всю длину. В это время Студент уже ушил мыться и брить свою трехдневную щетину, которая начала уже порядком переходить на сторону зла. То-есть перерастать в бороду. Вообще девушкам, особенно молоденьким и неискушенным в делах любовных, вроде как нравиться такой вид. Правда ровно до того момента, когда мужик с такой щетиной не становится чем то ближе, чем объект для сексуальных желаний, шуточек и сплетней. Закончив с утренними процедурами, застелив постель, попутно согнав с нее кошку, Студент смотрел в окно. Теперь утро казалось ему не таким плохим. Особенно на фоне того, что ему позвонил знакомый и предложил зайти в бар. За работой. Поглаживая свое свежевыбритое и чистое лицо Студент улыбнулся. На улице милая девушка, в коротеньких шортиках и облегающей маечке, выгуливала собаку. Кажется терьера. Если бы не напряги с деньгами, сталкер бы сейчас же направился к ней, чтобы поговорить о собаках и спорте. А закончить где-то в районе кровати. Ну или на крайняк уединенного места где нибудь в укромном скверике.

Бар встретил сталкера сонными ранними посетителями, которые уже давно не выходили то ли отсюда, то ли просто из запоя, да угрюмым барменом, который уныло протирал стаканы своим засаленным полотенцем. Парус был не в лучшем настроении. Кто же ему уже успел его испортить? Неужто местный завсегдай Клык? Окинув взглядом мирно храпящую и довольную мину этого пьянчуги, сталкер лишь с улыбкой покачал головой. Нет, этот не мог ничего вытворить. Он и мухи не обидит. Если у него налито в стакане что-то, что горит. А в расторопности и мозговитости бармена сомневаться не приходилось. Потому напрашивался вывод том, что настроение Паруса связано отнюдь не с местными посетителями. Кивнув ему в знак приветствия Студент сел за барную стойку и заказал себе пива. Оболонь светлое. Нет, он не был любителем этой марки, или пива вообще. Просто во рту как то странно пересохло, да захотелось выпить именно пива. А к нему непременно еще закусить солеными орешками. Вкуснотень. Попивая горькое и холодное пивко, да заедая это "казацкой забавой", сталкер смотрел на конверт. Это бармен, который был такой проворный, что незаметно для сталкера поставил вместе с заказом это письмо. На обертке была смешная печатка. Ну додумался же кто-то. И никакой конспирации. А если завтра сюда нагрянет СБУ, что будет? Сожрут всех с потрохами и не подавятся. И станет на одну лазейку в Зону меньше. Да сталкеров на десяток меньше. Зато зона, которая не чернобыльская, а строго режима пополниться новыми экземплярами. А там нету ни мутантов ни аномалий. Потому Студенту и не хотелось попадать на ту зону. У него была другая. Своя, опасная, неповторяемая и манящая. Манящая не хуже той девки с терьером. Так что тут варианта было по сути два. Либо дилетанты, либо просто безбашенные. Как первое так и второе указывало на то, что у того кто предложил это письмо в качестве зазыва на работу, был атрофирован орган отвечающий за страх. Или это был случай из "Все схвачено, за все заплачено"? Возможно итак. Добив остатки своего пива, да облизав пальцы, на которых оставалась соль от орешков, сталкер принялся открывать письмо. Прочитав содержимое он лишь улыбнулся. Второй раз утро. Какое же оно чудесное... Какие обороты, какая мотивация. Просто несказанная радость. Потеха для комедиантов нашего времени. Вот уж Задорнов и Петросян тут поработали бы. Такое впечатление что для них текст писали, а не для опытных сталкеров. Ну или просто дин из заказчиков ударился в романы новых писателей, который никогда не читали классиков но уже спешили издавать свои «шедевры». Как бы там ни было, да кем бы эти типы не являлись, сумму обещали хорошенькую. Потому в принципе Студент больше приобретал чем терял. Ведь если то, что тут написано правда, то вскоре у него в бумажнике должно стать на порядок меньше места, а сам бумажник явно тяжелей. А тогда можно будет на некоторое время забыть о своей строптивой подруге Зоне, и плюнуть на ее соблазнительный зов. И тогда можно будет больше времени проводить просто дома, с кошкой, да дамами разного возраста, внешности и наклонностей. Говоря о дамах, то сразу на ум всплывала одна единственная, которая вызвала неподдельный восторг у Студента. Милая женщина, не высокая и крашенная блондинка, отличающая от прочих женщин натуральной красотой, улыбкой и умом. Больше всего сталкеру нравилась ее улыбка. Она завораживала, при чем на столько, что когда он думал о ней, то забывал обо все на мире. Так случилось и сейчас, когда он представил ее алые манящие пухлые губки. Мечтательный взгляд сталкера уперся прямо в недовольного Паруса. Вот уж обломщик кайфа. Нет, чтобы дать бедному Студенту немного расслабиться, порефлексировать... Нет. Он обязательно должен стать над душой, и своим настойчивым взглядом вахтера, пилить дырку на теле посетителя.
- Ладно, ладно, не кипятись, я ведь всегда плачу за свои заказы, - попытался успокоить бармена сталкер, достав из кармана свой бумажник, да расплачиваясь за выпивку и закуску.
Когда бармен получил желаемое, то сразу же удалился на свою часть стойки, оставив сталкера в покое. Наедине с письмом опять вызвать образ той девушки не получилось. Мысленно прокляв Паруса, Студент свернул письмо вдвое, положил в бумажник и спрятал во внутренний карман своей ветровки. Похоже что на сегодня мечтать уже не придется. Потому, постучав напоследок пальцами по дереву стойки, сталкер поднялся со стула чтобы уйти из бара. На самом выходе он дал щелбан пьяному Клыку. Пока тот очухался и осмотрелся в поисках негодяя, осмелившегося его потревожить, след Студенты уже и простыть успел. А все потому, что нефиг пьяным спать в людном месте. Это еще хорошо, что Студент по своей натуре добряк. А ведь мог и маркером рожу разрисовать. Тогда было бы весело всем, кроме бедного Клыка. Помнится как-то раз с ним так уже поступали... но это уже совсем другая история...

Место встречи группы сталкеров оказалось не хилым таким особнячком. Приятно удивленный сталкер поймал себя на мысли о том, что скорей всего это был тот самый вариант когда за все заплачено и решено. Потому решив пока есть время, наслаждаться комфортом, Студент поудобней уселся на одном из кожаных диванов. Было весьма приятно ощущать как мягко было сидеть задницей на этой дорогущей мебели. Будь тут поменьше народу, да побольше места, сталкер бы несомненно испробовал как оно было спать на такой кушетке. Ведь вполне возможно, что будь такая у него дома, никакая ссора с женой не смогла бы его испугать. Спать на таком диване одно удовольствие. Должно быть. Личностями других сталкеров, которые откликнулись на такое же письмо, Студент мало интересовался. Все они были смутно ему знакомы. Некоторых он видел, с некоторыми даже пересекался. О некоторых просто слышал. Хотя по сути то было чем тут полюбоваться. Это две девушки. Вот уж кого не ожидал тут увидеть студент, так это представителей прекрасной половины общества. Как ни крути, а эти две как раз таки относились к прекрасным. Ну, тем приятней будет иметь с ними дело. До тех пор, пока они не влезут во что-то. Женщины, женщинами, но сталкер не за тем пришел. А потому взгляд внимательных глаз принялся дальше изучать присутствующих в комнате. Больше всего его интересовал заказчик. С весьма такой... забавной кличкой, которую он сам себе дал. Такой же забавной как и детали задания, которые настораживали Студента не меньше чем молчаливый чувачок в очках и кепке . Кажись Призраком его зовут. Говорят что это плохая примета, брать его с собой в поход. Есть риск что с хабаром вернется только он. Уж не засланный ли казачок затесался в стройные ряды счастливых обладателей письма?
- Еще хотелось бы знать, что еще может для нас плохо кончится, - сделав акцент на слове «плохо», добавил Студент, не сводя глаз с Призрака.
Похоже что разговор предстоял долгий. Жаль что не захватил с собой еще одной бутылки пива. Можно было бы откинуться на спинку и спокойно себе расслабляться, пока другие напрягают свои извилины.

Сорин взмахивал крыльями, взмывая все выше и выше, отдаляясь от поля битвы. Он смотрел своими огненными глазами вниз, и видел то же что и раньше. Роботы, уподобившись людям, меняли серпы на мечи, в своих потугах стать великими, взяв под контроль иные территории. Вместо того, чтобы выковать душу нации, перешагнуть от старого к новому, они идут на войну. Они не учатся как ловить рыбу, играть на лютне или вспахивать землю. Не знают как привести маленькое поселению к величеству и процветанию. Их не интересует знание или вера. Зато они хорошо освоили урок о том, что великие дела вершатся не словами или письменами, а сталью и кровью. Они находят мужество там, где его казалось уже нет. Веру в сердцах, которые уже казалось высохли от жестокости и несправедливости. И надежду. Надежду на то, чтобы просуществовать еще один день, в этой борьбе за существование. И в конце концов эта надежда и становится единственной целью этого существования. Омерзительно.

Серебряный дракон на миг завис в воздухе, словно он простое облачко, а не металлический монстр. Лишь два красных глаза, яркими звездами высвечивали в небе, с которого то и дело опускалось все большее количество капель дождя. Не летная погода, для пернатых. Но можно ли сказать, что дракон это пернатое? Особенно если учитывать то, что он сделан из металла. Именно в этот короткий миг Сорин принял решение. Он видел и знал, что из себя являют массы и какой силой они обладают. Он прекрасно понимал, чем может обернуться секундное промедление, а потому решился на действие. Сложив крылья из стали к телу, дракон стрелой полетел вниз, к земле. Лишь опустившись на высоту птичьего полета он расправил крылья, подняв таким образом целую бурю под собой. Зазевавшихся эта буря сразу же раскидала в сторону. Сам же дракон с расправленными крыльями планировал над землей, по скольку ускорение от падения плавно перешло в скорость полета. Серебряная пасть раскрылась, и оттуда в этот же миг вырвались струи огня. Пламя красного цвета, который ничем не уступал цвету глаз дракона, начало пожирать все, до чего могло дотянуться. Языки пламени с величйшим удовольствием слизывали все, что находилось на земле. Сорин щедро одаривал все площадь над которой пролетал теплотой своего смертоносного дыхания. Оно выжигало все, от мала до велика, уничтожая, расплавляя, да стирая след от битвы, оставляя после себя лишь полосу черноты, в которой лишь отчасти угадывались силуэты того, что еще недавно воевало.

Не выбирая цели, сжигая все под собой, Сорин приблизился к зданию. Форт. Массивное строение, которое было тем, что и хотел уничтожить дракон. Взмах крыльями, громадно тело опять зависло в воздухе параллельно стене здания. Еще взмах стали, и тело поднесло на этаж выше. И еще. И еще. Так, пока дракон не оказался на нужной высоте, чтобы уцепиться своими когтями в массивные грани здания. Зубами дракон схватил баллисту, которой более расторопные солдаты пытались выстрелить в чудище, да выбросил вместе с бедным экипажем вон. Сорин не слышал ни криков, ни молитв. Он видел врагов. Еще раз выдохнув пламенем в форт, так чтобы выжечь всю заразу спрятавшуюся в середине, дракон крепче ухватился за края форта, и начал сильно махать крыльями, в попытке взлететь. Только Сорин хотел не просто взлететь. А оторвать кусок защиты, чтобы лишить здание крова. А потом выжечь всех до последнего!

Утро встретило Киев, ободряюще наливая город светом солнца. Пусть лучи далекой звезды уже грели не так как летом, но редким перехожим, которые встают ни свет ни зоря, а на работу идут в самый рассвет, были достаточными чтобы ощутить теплоту. Город медленно, но уверенно просыпался. Вот на улицах показали свои лица юрбы народу, вон в из переулков и арок выходили дети, бодро шагающие в школы. Равно как и все, проснулась оранжевая толпа, так горланившая вчера на дорогах. Народ сунул по улицам, каждый по своим делам. Одни были воодушевлены новым днем их протеста, полные решимости добиться победы. Другие были злы и недовольны, потому что движение в столице перекрыто этими чертовыми демонстрантами. А третьи просто сидели дома, пили чай, да укутавшись пледом хитро смотрели, сквозь разрисованные, морозом окна на улицу. У таких на лицах красовалась хитрая улыбка. А как же. Не пошли на работу, сказав что перекрыто движение, стоят на морозе, а сами из дому носа не высовывали. Кто-то же только пришел с работы, обессилено упав на кровать засыпал. Кто-то звонил домой, к родителям, который не видел годы... Этот город бессонницы и плохих дорог, место, где все гоняться за деньгами, приходил в чувство, радуясь новому дню. Миллионы его обитателей продолжали свои маленькие жизни, в попытке покорить и сломать столицу.

Тем временем в здании без окон, служащим логовом для вампиров, происходило все с точностью на оборот. Вот Каширцев с Кравецом умостились в одной комнате, но на разных кроватях. Первый еще некоторое время лежал, просто смотря в потолок. Второй же почти сразу заснул, скрутившись при этом "калачиком". В комнате по соседству расположился ласомбра. Небольшие тумбочки и шкаф оказались пусты. В то же время стоило отметить, что постель была чистой и свежей. Кто-то похоже следит за убранством в этом логове. Отдельно от всех расположился и Марк, так же как и Виталий отметивший неплохой "сервис". Уют в доме ведь главное, особенно когда он служит приютом для многих, а не для одного. В отличии от других, Матьяс выбрал местом для ночлега библиотеку. Удобно уместившись в кресле с несколькими книгами, этот цимисх быстро забылся во сне. Хотя сказать во сне будет не правильно. Сознание упало в черноту непроглядной темноты, в самую бездну небытия. Не видел, не слышал, не ощущал совсем ничего, кроме сладкого покоя. Отдельно ото всех спали и двое других вампиров. Это Олег, уже давно умостившийся на диване и Санек, последовавший примеру гангрела. Не спал лишь последний из компании, а именно Павел. Он сидел за стойкой и долго переливал спиртное из одной бутылки в другую. Что было у него на уме сказать сложно. Быть может он просто творил пакость. А быть может его просто мучила бессоница. Как бы там ни было, но и этот индивид уснул. Прямо за барной стойкой, сидя на стуле без спинки и спершись руками на стол стойки, одновременно подпирая ими голову. Часто так спят студенты на лекциях. Интересно, учился ли он в университете?

Так и прошел день. Смертные занимались своими делами, тогда как создания мира тьмы мирно спали в своем убежище. Когда же день начал подходить к концу, роли начинали потихоньку меняться. Смертные, вслед за укатывающимся за горизонт солнцем, спешили к своим домам. На сегодня их погоня за у.е. была закончена, ведь нужно было валиться истомленными на кровати, чтобы завтра быть в форме для нового дня и новых заработков. В то же время в доме без окон начинали просыпаться те, кому увидеть закат или восход было вредно для здоровья. Вампиры, создания ночи, просыпались, чтобы бодрствовать. Впереди их ждала новая ночь, полная возможностей и перспектив.

Первым проснулся, как ни странно, тот, кто уснул последним. Это Павел начал вновь бренчать бутылками и манипулировать их содержимым. Вслед за Павлом встал и Санек, покрывший первого всем запасом матов, которым владел. Нужно сказать был он совсем не маленький, и совсем не скромный. Шум и гам ссоры заставил открыть глаза Олега. До чего же тяжело было поднимать одну веку за другой... А еще кто-то настойчиво начал стучать в дверь. Очень настойчиво. И очень сильно. Металл, из которого была изваяна эта дверь грозился прогнуться под тяжестью ударов, сотрясавших ее. Комната в которой ночевали Каширцев и Кравец была закрыта, и пока оттуда никто и носу не показал. Крепко спали?

Закончив исполнять свой фокус, Наршаль поймал рукой камушек, который лишившись поддержки воздуха начал падать. Зажав камушек в кулаке, маг воздуха уставился на Домалинара.
- Б-э-э-э, - показал язык магу земли Наршаль, - злюка, - добавил он после этого и со всей силы запустил камушек куда-то в сторону.
В этот момент Айсс спросил по поводу величины камня, с которым маг смог бы проделать схожие манипуляции, и этот вопрос заставил его задуматься. Почесав свою, покрытую белыми волосами, голову, Наршаль лишь пожал плечами.
- Не знаю, - тихо ответил на вопрос мага воды парень, - Не пробовал с большими.

Гоблин немного побрыкался, но поняв, что ничего не поделаешь успокоился. Да и что мельтешиться то? Похоже что его продали. Хуже быть не может. Наверное. Но раз не прирезали на месте, значит убивать не собираются. Вроде как. Разве что у этих хумансов есть какие-то странные кулинарные пристрастия, а соответственно Дзыгу сейчас везут как свежую дичь. В это верить не хотелось. Как и в неизбежность смерти. Нет, не стоит жизнь гоблина уплаченных денег. Если за него заплатили, значит не для того чтобы убить. Вряд ли. Возможно. Черта с два Сивин даст себя убить! В конце то концов. Но не давать себя убить он будет позже. Сейчас тело ныло и отзывалось глухой болью на любое движение. Казалось что даже думать больно. Потому гоблин успокоился и попытался получить максимально возможное удовольствие. Если оно вообще возможно. Подождать не всегда худшая из возможных идей.

Ступеньки под ногами немного прогибались. Да, оказывается они были деревянными, правда стоило так же отметить, что они при этом совсем не скрипели. По сути не издавали вообще никаких звуков. Видимо ремонт тут был недавно. Ну или саму лестницу обновляли, да регулярно досматривали за ней. Оказавшись же на втором этаже цимисх немного растерялся. По виду извне здания, казалось что оно небольшое. Но тут, когда он был внутри, посещал второй этаж, оказалось что оно на много вместительней чем кажется. Перед вампиром был достаточно широкий (тут спокойно можно пройти вдвоем) коридор выходил к комнате, которая по размерам не уступала той что была внизу. Только в отличии от весьма гостеприимного нижнего этажа, эта комната была более... специализированной? Посреди стоял большой стол, на котором была развернута карта Киева, занимающая всю площадь этого стола. Поверх карты наложено нечто вроде стекла. Опустив пальцы на это стекло, Варта понял что это нечто вроде пластика. Просто он был прозрачный. На краю стола в небольшом углублении, видимо специально сделанном, был черный маркер. По всей видимости этот стол использовался для продумывания некого рода тактик. Прямо как в боевиках иностранных. Американских чаще всего. Впрочем не только этот стол служил интерьером комнаты. Сюда, вдоль четырех стен, вместились несколько стеллажей с книгами, на любой вкус. Места на полках казалось хватало и всем. Среди многих книг взгляд вампира зацепился за сборку творений Толстого, которые находились аккурат рядом с пятьюдесятью томами Ивана Франка. Были тут так же и Борхес с Маркесом, Достоевский, Джек Лондон и другие. Литературы хватало. Оглядывая полки с книгами дальше, вампир отметил что тут была как художественная литература, так и вполне себе научная. Конт, Гегель, Фройд, Вольтер, Спиноза. В общем хватало всякого. Никого не обделили. Почитать было что. Век живи, век учись? А если в перспективе у тебя не век, а вечность? Видимо для того, чтобы можно было спокойно об этом подумать в этой комнате было три весьма уютных и больших кресла, в кожаной оббивке. Все они были расположены в углах. У каждого кресла стояла одна длинная лампа, видимо для удобства чтения с выключенным общим светом. Не хватало разве что камина рядом, и трубки с табаком. Ну и породистой собаки подле этого кресла. И не смотря, на такое, казалось бы, нагромождение фурнитуры в комнате оставалось достаточно простора. Особенно это казалось центра комнаты, где стоял стол.
Кроме этой комнаты на втором этаже было еще четыре, правда поменьше. Входом в эти комнаты служили двери, расположенные в коридоре ведущем в эту большую комнату. По две комнаты на каждую сторону коридора. В каждой комнате одинаковый интерьер заключающийся в почти голых стенах, отсутствия, как и везде, окон, двух одноместных кроватей и небольшого шкафа. Кроме того у каждой кровати было по небольшой тумбочке, на которой стояло по ночнику. Дешево и сердито.

Марк тем временем итак же пошел исследовать это самое логово. Правда в сторону противоположную той, куда пошел Матьяс. Тот пошел вверх, Гулевич спустился вниз. Правда лестница скрывалась за дверью, что была аккурат у той лестницы что вела на верх. Что же это получается, что все цимисхи любопытны? А то. Нужно ведь знать, где гнездишься. Подвальное помещение оказалось хорошо освещенным и сухим. В дополнение к этому тут было еще и достаточно тепло. Интересно почему. Не может же одна лампочка, которая так хорошо обеспечивала светом, быть и источником тепла. Впереди, прямо на против входа в подвал стоял достаточно большой генератор, достаточно громко пыхкающий. От него шли дроты к некой коробке, от которой уже расходились в разных сторонах. В электрике цимисх разбирался мало, потому уделять внимание электросистеме было бесполезным. Все равно ничего не петрал в этом. С правой стороны, так же как и генератор, у стены стоял большой шкаф, сделанный из металла. Марк мог поклясться что это сейф, но на дверках не было замков. Только ручки. Потянув за оные, вампир открыл для себя содержимое этого железного хранилища. А содержимое впечатлило бы наверное многих, если не любого. Плотно упакованные Автоматы Калашникова, куча ящиков, по всей видимостью с патронами, полки на которых закреплены гранаты двух типов(ргд и ф1). Несколько пистолетов, и так же как и автоматы, плотно упакованные ряды карабинов. Развернуться было где. Так же у этого шкафа имелись и нижние отделы, но вот они оказались заперты, как бы цимисх не дергал. Интересно, что же там такого спрятали? Кроме генератора и шкафа с амуницией в комнате была еще железная дверь. Она открывалась не внутрь, а на улицу. Правда так как сейчас была заперта, по всей видимости на ключ, посмотреть куда она выводит не представлялось возможным. В остальном подвал оказался обычным и вполне себе уютным даже. За такой сухой и ухоженный подвальчик дачники бы поубивали всех.

Высокий и лысый священник лишь криво улыбнулся, закончив обход гостей. То что он увидел и услышал видимо его удовлетворило, потому как он кивнул тем, кто сидел у стены (а это был Николай, Александр и "подросток") и направился в глубь комнаты, к дубовой двери, которая пряталась в тени. Повозившись немного с замком, видимо весьма старым, священник все же открыл дверь, после чего юркнул в ее проем, скрываясь в темноте следующей комнаты. Пламя свечек нервно зашаталось, отбрасывая неровные и нервные отблески света по сторонам. Из-за этого бледные лица находящихся в комнате выглядели совсем зловеще. Первым, вслед за лысым, задававшим риторический вопрос, юркнул парень одетый в подростковые одежды. Следом вошел и Каширцев. Когда к двери подошел Николай, он повернулся лицом к неонатам и жестком указал на вход, приглашая всех четверых внутрь. За не имением иных вариантов четверка последовала внутрь, а сразу за ней вошел и носферату, запирая за собой старую и скрипучую дверь.

Помещение, в котором оказались вампиры, было чуть больше того, из которого они пришли. Оформленное в схожем стиле украинского барокко, без каких либо окон и в то же время без какой либо мебели. Исключением был небольшой деревянный столик, стоящий практически в конце помещения. В комнате царила полутьма, которая давила на вошедших своей плотностью. Становилось не по себе. Возможно, будь тела вампиров живыми, то отреагировали бы чем то вроде гусиной кожи. Единственным источником света был небольшой факел, похожий на те, которые использовались в средневековье, только уменьшенный раза в два. Стоял этот факел в небольшой подставке, которая в свою очередь находилась в тарелке заполненной какой-то жидкостью. Тарелка стояла на том самом столике, который был единственным атрибутом мебели в этом помещении. Языки пламени грозно вздымались вверх на столько, на сколько могли, изо всех сил пытаясь вцепиться в сгустки тьмы, которая так и норовила опуститься ниже и сожрать последний оплот света. Под ногами, с каждым шагом, который делали вампиры, шаркал песок.

Александ и Николай стали у стен. Первый у правой, второй у левой, оставив остальных стоять по центру комнаты. Стали так, словно были экзаменаторами, пристально наблюдавшими за своими студентами на финальном экзамене, чтобы те не вытянули шпоры и не списывали. Сами того не хотя, неонаты расположились полукругом к столу на котором был факел. Шесть пар глаз уставились на маленькое пламя, бушующее впереди. Да. Шесть. Потому что в помещении находился еще один вампир. Коренастый и широкопечий, здоровый, стриженный "под ёжика" амбал с трехдневной щетиной и немой просьбой кирпича на роже. Одетый по последней моде гопников с ближайшего спального района. Вот уж странно, как это его не заметили сразу? Но не суть.

Суть была в том, что лысый поднял тарелку со стола, и медленно, словно боялся уронить наземь всю эту небольшую и незамысловатую конструкцию, пошел в сторону неонатов. Делая мелкие шаги, священник начал вещать:
- Слушайте и внимайте. Смотрите и учитесь. Действуйте и не сожалейте. Сила - есть единство. Ибо единство многих, не сломать одним ударом. Потому наша семя едина. Мы - Шабаш. Мы едины. Ты, я, он, они. Все мы одинаковы. Одинаково равны и свободны, - священник остановился в нескольких шагах от неонатов и медленно опустил сосуд с жидкостью на пол, тогда как факел оставил у себя руке, поднимаясь он продолжил:
- Все члены Шабаша обращаются друг с другом равно и справедливо, поддерживая силу и единство Шабаша. Потребности же братства стоят выше собственных, несмотря на все затраты, ибо мы и есть братство, - змеиный голос этого типа, казалось, проникал в самые глубокие уголки сознания, въедаясь там в кору и прочно обживаясь на новом месте обитания. Огонь же, которым он проводил у тел и лиц вампиров, не так страшил, как раньше. Теперь он вызывал не ужас, а некое благоговение, нежный трепет, как к страстной любовнице.
- Но мы свободны. И в праве требовать свободы от тех, кто выше в стае. Потому что Дух Свободы есть фундаментальным принципом нашей общины, - прошипел священник закончив обход неонатов и "овеивание" их огнем маленького факела. Теперь он вновь стоял прямо перед ними, в нескольких шагах, держа в руках факел и пристально всматриваясь в лица молодых вампиров.
- Все члены Шабаша защищают друг друга от врагов. И защищают владения братства от иных сил. Вы согласны быть свободными и едиными? Вы верите в силу Шабаша? Вы принимаете ценности Миланского Кодекса? Вы готовы стать частью семьи? - задав эти вопросы священник испытывающим взглядом осмотрел стоящих пред ним неонатов. Первым опомнился тот парень, одетый в как подросток. Он стал на одно колено, и глядя прямо в глаза лысому ответил:
- Я, Павел Гринюк, готов. Я принимаю Дух Свободы. Я верю в силу и единство шабаша. Я принимаю Кодекс. Я желаю стать членом Шабаша!
Лысый довольно улыбнулся:
- Встань с колен, ибо мы все равны. И подойди ко мне. Брат, - попросил священник. Именно пропросил. Но Павел повиновался и подошел. Лысый поднес факел ко лбу неоната.
- Не убоись огня, ибо он очищает, - тихо и достаточно нежно сказал он.
- Не боюсь я очищающего огня, - ответил Гринюк, после чего священник приставил горящий факел ко лбу, отпекая таким образом кожу вампира.
Стоит отметить, что сам Павел оказался стойким и не процедил ни звука. Закончив процедуру клеймления, священник кивнул и похлопал обращенного по плечу. Тот отошел в сторону, вставая рядом с носферату, который пристально наблюдал за процессией. По той же схеме, с такими же вопросами и ответами прошел и тот гопник, которого как оказывается звали Санком. Щербиной. Он так и представился. Теперь же, когда двое незнакомцев стояли в стороне, настал черед неонатов приведенных сюда Александром. Пытливый взгляд священника буквально выжигал в них дыры.

Кто следующий?

- Ну а как же, - буркнул полковник в ответ, не сочтя нужным и дальше продолжать разговор, сочащийся колкостями и подвохами. Это просто скучно. Быть может выбери Стасяк карьеру не военного, а рядового дворянина, такие перепалки и представляли для него интерес, равно как и целью было бы тогда утопить оппонента в количестве тех слюней, которые успеешь испустить во время такой дуели. Главное что бы слюня эта была ядовитой еще, а то ведь окружающие не оценят. Уголки губ военного немного приподнялись. Легкая ухмылка появилась на лице. Нет, не карты Моргота вызвали такую реакцию полковника. Он просто подумал какая же это мерзость быть потомственным дворянином, отвечающим на все эти светские дела, ведущим такой образ жизни. Стасяку было смешно. Разве может быть что-то лучше муштры, дисциплины и оружия? Ведь настоящий мужчина должен как минимум знать военное дело, не говоря уже о том, чтобы быть профессионалом в этом деле. Как жаль, как жаль, что балом правят люди с отнюдь не такими взглядами на жизнь. Когда же их доставили в величественную крепость, восхищению Альбина не было пределов. "Вот он, дом мечты" - проносилось в мыслях у полковника. Когда же все предстали перед Дэ Рэ и его волкодавами, то Стасяк с интересом осмотрел как графа, так и его этот прославленный отряд гонителей всякой нечисти и ереси. Ох, о этих парнях он много слышал. Вот бы увидеть в деле, да так чтобы поближе. Вон, как раз на охоту видимо собрались господа...

Сложив карту назад, в то же отделения откуда и достал, Альбин закатил глаза. Всему виной послужила фраза инквизитора.
- Действительно, ведь это непременно вселенский заговор абиссарийцев, - начал полковник, - не побоюсь предположиться что Аластос не иначе как враги под прикрытием. И ведут в объездные дороги только для того, что бы где то уничтожить. А как же. Мадмуазель, - явно съязвив, сделав акцент на последнем слове, закончил свои мысли Стасяк.
После чего принялся вглядываться сквозь стекло, пытаясь различить в машине попутчика что-либо подозрительное.
- А вообще, если серьезно, то не считаю что на это стоит обращать внимание. Даже если это уловка, то мы уже попались, потому лучшее решение будет просто тихо ждать, да наслаждаться покоем. А дальше будет видно по ситуации.

Проклятая магия.

Она испортила все. Как же разбойник ненавидел оный сегмент Ардагарда. Маги и их искусство было омерзительным. Так казалось Сове, привыкшему пользоваться преимуществами тела. Скорость, сила, проворство, ум. Вот что, по мнению неудачливого разбойника, могло показать настоящую силу человека. Или не человека. А вся эта магия, это не более чем один из способов обмануть. Всех магов до единого Сова считал лживыми и слишком коварными, чтобы быть хорошими. Ну не может хороший человек пользоваться такой дранью как магия. И если даже законченный убийца может исправится, то о магах такого не скажешь. Потому что как то Сова уже видел, как те, кто обладал магией боролись за свой талант. Как самые настоящие наркоманы, кои тоже, как считал разбойник, не излечимы. Только маги еще хуже. Потому что если наркоманы зависят от наркотика, то магами их наркотик просто напросто управляет... И вот сейчас, именно сейчас, и именно здесь, Сова угодил в ловушку. А все из-за своей неосмотрительности. Говорил же ему старый Лис, что перед тем как войти в темную комнату трижды подумай, а если там всякое разное светится, то лучше удирай прочь. Но нет. Нужно было вспомнить наставление Джеймса именно тогда, когда сознание уже покидает тело.

Проклятая магия.

Стасяк лишь фыркнул. Столь скрупулезные проверки изнуряли. Кого еще опасались увидеть в этом Морготе? Самого дьявола во плоти? Так не тут, не на границах его искать нужно. Впрочем свое мнение полковник держал при себе, не отпустив в сторону проверяющих ни одной колкости. А так хотелось. Настроение было паршивое. На столько паршивое, что Альбин еле сдержался чтобы не плюнуть кому то под ноги, выражая свое недовольство. Но вспомнив то, что здешние солдаты исполнители приказов, а столь неосторожный шаг по отношению к инквизитору может привести к плачевным последствиям, военный поумерил пыл. Оказавшись в машине, Стасяк и вовсе вздохнул с облегчением. Словно только что с плеч свалилась гора, не иначе.
- Судя по эскорту, они боятся что нас украдут по дороге, - впервые, за долгое время поездки, обратился к людям в салоне автомобиля полковник.
Повернув голову немного в сторону инквизитора, Альбин спросил:
- Мадам де ла Круа, возможно ль полюбопытствовать более... тонкие и точные цели визита в сей голодный, холодный, сухой, негостеприимный край?
Ведь детали интересовали полковника больше всего. Не просто же так боевого офицера столь высокого ранга наряжают в свиту другому человеку, пускай и высокопоставленному, в экспедицию к Дэ Рэ. Что-то тут должно быть, раз такое сделали. Впрочем все еще оставался вариант с тем, что из Альбина действительно хотят отстранить от армии, боевых заслуг, да заставить быть не более чем мальчиком на побегушках... А этого полониец терпеть не собирался.

Альбин почти всю дорогу ехал в молчании. Вначале потому что рот не затыкался у Аларика, а потом, потому что был не особо в настроении говорить. Место, куда направлялась группа инквизитора, был не самым лучшим из тех, куда их моголо бы занести. О Щите Стасяк кое что слышал, и то что он слышал совсем не нравилось. Ни с точки зрения боевого полковника, ни с точки зрения простого гражданина империи. Рыцаря съедала тоска. Но дело было совсем не в том задании что ждало их в мрачных землях Моргота, как могло бы показаться с первого взгляда. Не пустые улицы, кажущихся мертвыми городов, не пустые салоны поездов, не гробовые выражения солдат местного разлива. Внутренние волнения была вызвана тем, что полковнику не приходили сообщения от любимой. Прямо как в той старой песне из военной молодости... Полковнику никто не пишет.

Когда автомобиль остановился у блокпоста, Стасяк встряхнул головой, и казалось что опомнился. Вышел из машины подышать воздухом, а так же чтобы выбросить остаток от зубочистки, которую почти всю дорогу крутил и вертел в руках. Невольно полковник так же стал свидетелем сцены падения Жанетты на землю. Внутри все екнуло. Нет, военный не испугался за жизнь инквизитора. Не картал он себя сомнениями и волнениями по поводу того, что подумают люди вокруг. Его поразило то, что эту больную женщину все же отправили выполнять какое-либо задание. До этого времени рыцарь надеялся что это не будет прост эскорт, но теперь, кажется понял, что его, похоже, хотят списать на пенсию. С этого все начинается. Сопровождение, защита, поддержка "очень важных персон", которое по сути является не более чем простым уделом швейцаров и прочих служб охраны... Еще и эти замашки, будто дэ Блуэн как минимум королева...
- Боже, упаси и помоги, - тихо прошептал Альбин, опираясь спиной на кузов машины.
Говорить что либо не было необходимости, потому как этим делом занялся Аларик. Что же. Ну и флаг ему в руки. А так как инициатива бывает наказуемой, то хорошо что ее проявил водитель. Сам же полковник из кармана достал свои документы, на случай если охрана периметра решит проверить всех отдельно.

Альбин все так же сидел, отдыхал, дышал. Ему совсем не захотелось вставать и встревать во все эти допросы. Он итак своими острыми ушками слышал все то щебетание птичек с девушкой. Ишь какая гордая шишка попалась. Дочь барона. Интересно, а как будет правильно называть дочь барона? Бароня? Хрен его знает. Это как с женой уважаемого "сэра", как называть жену которого, простолюдину лучше не задумываться. А говорить и тем паче. Ибо за серуху можно угодить и на петлю. Вот и тут парень из Забожа решил не задавать глупых вопросов. Вона, Гусь какой умный. Пускай и гелгочет там, с этими высокоморальными, всесильными, выполняющими только жизненно важные для всего мира поручения и действия, созданиями, которые даже облевавшись и измазавшись в грязи, хотят показать себя сильными и несломленными. Альбин этого не понимал. Зачем все доводить до того, что начинают вырывать зубы или ногти? Или надрезать и сдирать кожу, а рану посыпать солью? Потому полуэльф просто уселся поудобней и начал насвистывать мелодию одной из кметских песенок.

Тьма, которая окутывала все помещение, как то в один миг расплылась в разные стороны, словно пыталась убежать как можно дальше от тех, кто вошел внутрь. Только что ее чернота ласкала все вокруг, а сейчас от ее длинных и широких ладоней не осталось и следа. Пред глазами посетителей вновь предстало то фойе, которым оно и должно быть. Выполнено в домашнем стиле, с красными, но не кричащего, а мягкого цвета стенами, белым потолком украшенным весьма немаленькой люстрой, с дешевыми прозрачными пластмассовыми кулончиками в форме бриллиантов. По средине был небольшой журнальный столик, с газетой. У него было два мягких кресла, цвета того же что и стены. Именно рядом с креслами находилось двое непонятных гостей сего помещения. Милиционер и его жертва. В двух шагах в лево, аккурат за столом было еще тело милиционера. А уж совсем дальше справа, где находилась лестница на верхние этажи, лежало еще одно тело, одетое в вычурной костюм. Прямо на стене, противоположно к входной двери, висело зеркало. Во весь рост человека. По правую сторону находилась стойка. С звоночком, и небольшим шкафом и сейфом позади. У нее лежало еще одно тело. Молодой парень, с разбитым лицом.

Веселое зрелище не так ли?

Вошедшие не стали долго мешкать. Первым бросился вперед Олег. Он одним ударом, с прямой ноги прямо в нос, вырубил милиционера. У того даже нос хрустнул, такой силы был удар. Бедняга, если жив останется, очень долго будет вспоминать сей день. Впрочем гангрел не пытался спасти жертву этого поганца. Ее, а точней его, Олег притиснул своей ногой(той же что только что сломал служителю закона нос) к полу, не давая встать. Боец был быстр, словно молния. Хотя ассоциации тоже можно навести разные. Уж Виталию совсем не такие приятные для Олега в голову приходили. Но Дубовский пока был совсем не в том положении, чтобы открывать рот, да извещать о том, что он думает о Олеге и его резкости. Впрочем может быть, что причиной молчания была и челюсть, которая безвольно повисла и не собиралась подчинятся каким либо внушениям хозяина на то, чтобы действовать по назначению. Тяжелая рука у автоматчика. Эх тяжелая.

Александ же никуда не спешил. В отличие от Олега, он спокойно, медленно прошел по фойе к телу парня, где и остановился, глядя на него. Видно было, что он явно не доволен тем, что тут случилось. Нагнулся над парнем, протянул руку к горлу. Приложил два пальца к артериям. Пульс нащупывал. Помотал отрицательно головой и встал. Повернулся лицом к Олегу и притиснутого им Виталию. И на миг застыл. Взгляд его уперся в зеркало. Олег увидев это тоже глянул туда и удивился. В зеркале, во весь рост, отображался он, поставивший ногу на... пустоту. Тот мужик, которого только что толкли словно грушу, а теперь которого держал гангрел не отображался в зеркале. Прямо как Дракула из старых фильмов.
- Ласомбра! Тут! Да неужели?! - с некоторым восхищением воскликнул Каширцев, - Олег, будь добр, отпусти ка ты этого паренька. Я думаю нам стоит с ним поговорить. Хотя,если точней, то выслушать...

- Умирать? - удивленно спросил Александр, выпрямившись во весь рост, - Возможно ты не совсем понял состояние в котором сейчас находишься. Ты не дышишь. Тебе не нужно больше есть еду или пить воду. Твое сердце не бьется. Ты уже мертв. Нужно ли боятся смерти тому, кто итак уже не живет? По моему это бессмысленно, если смотреть на количество тех, кто знает как уничтожить вампира, да на еще меньшее количество тех, кто на это способен. Но вот тут и вся загвоздка. Эти немногие будут усиленно искать возможности избавиться от тебя. Да. Когда ты один - проще скрыться. Но не проще выжить. Ты должен понимать, что когда есть кто-то, кто прикроет твою спину - это очень и очень хорошо. И я, в лице Шабаша, предлагаю тебе такую помощь. Помощь в том, чтобы у тебя не было страха за свою спину. Помощь в том, чтобы встречать своего врага во всеоружии и лицом к лицу, а не быть застигнутым врасплох. Помощь в том, чтобы понять до конца кто ты, что можешь, да научить пользоваться преимуществами открывшимися в твоем мертвом теле. А мы покажем. Научим. Ты зверь. Думаю ты уже оущтил вкус крови. Этот приятный, опьяняющий вкус. Равно как и должен знать, что такое пыл боя, с твоим новым телом и навыкам. Думаю и ощутил что внутри тебя теперь есть нечто больше, чем придуманная людьми, эфимерная душа. Что-то более материальное и сильное. Зверь внутри тебя. И только мы сможем показать тебе как быть опасным хищником, не впадая в безумие, которое предлагает этот зверь. Научим быть ним, сохраняя себя. Никто не предлагает тебе умирать за кого то. Лишь семью. Один за всех и все за одного. Как в том фильме о мушкетерах.
Все это время, Александр говорил стоя уже спиной к Олегу и пристально всматриваясь в пейзажи за окном. Видимо его не сильно интересовал сам гангрел, но когда таки закончил, то повернулся лицом к столу, так чтобы можно было видеть не только бойца, но и остальных присутствующих.
- Пойми. Тебе, как и им, - тут Каширцев обвел рукой других посетителей, - нужна такая семья. А Шабаш - вам ее предлагает. Да, у семьи есть свои интересы. Но они семейные. А не отдельной личности. Готов ли ты сказать да? Одно слово. Согласиться. Это же я спрашиваю и у тебя, Матьяс, так же как и у тебя Марк. Вы согласны стать членами одной стаи? Согласны пройти ритуал становления? Согласны получить то, чего больше никто и никогда не будет в состоянии вам предложить? Одно слово. Одно решение. Короткое. Возможно даже мгновенное. Но важное. Можете спросить, я отвечу. На любой вопрос. Но тогда я хочу чтобы и вы ответили на мой. Тем самым коротким словом. Да. Или нет... Выбор за вами.

Толчка Олега хватило на то, чтобы флешка, сунулась не несколько сантиметров в сторону Александра. Кольцо, которое было скреплено с флешкой с помощью цепочки встало ребром и начало котится деревянным столом, издавая при этом характерные звуки перекачивания, отдающие эхом по всей комнате. И это при полной тишине. Для абсолютной зловещности не хватало только треска поленьев, облизываемых голодными языками пламени. Но этого не было, потому что хозяин дома пользовался современным освещением в лице знаменитой лампочки Иллича. Остановилось оно не само. Остановил его Каширцев. Подняв кольцо и присмотрелся. Очень тщательно. Потом уже глянул на Олега. Оценивающе.
- Значит дела обстоят худо. Как я и предполагал. Если ты тут с этим кольцом, значит мои ячейки уничтожены. Хорошая робота. И чего же ты хочешь? - спросил вампир встав, да начав идти вокруг стола, по направлению к Марку, после чего продолжил, - хотя это не важно. Мы можем предложить тебе семью. Настоящую семью. Из таких как ты. Таких как я. Таких как мы. Для этого мы тут собрались. Все находящиеся здесь, прибыли с одной целью - для вступления в Шабаш. Для шабаша нет слова невозможно. Подумай. Ты можешь стать одним из нас. Ты проявил себя. А потому я готов помочь тебе так же, как и этим ребятам в то, чтобы стать полноправным членом нашего социума, - с этими словами он положил флешку перед Гулевичом, который разглядывал фотографии из дел, что хранились на жестком диске этого ноутбука. Когда он услышал о полноправном членстве, его покоробило. То, о чем ему говорил сир. То, к чему стремится любой в его "ранге". - Ты можешь и отказаться. Тогда препятствовать тебе никто не будет, ты сможешь выйти из этого дома и пойти куда пожелаешь, при этом будучи уверенным в том, что мы тебя не тронем. Или, быть может, еще кто-то сомневается в своем желании войти в стройные ряды Шабаша? - громко спросил Каширцев, намереваясь получить ответ от сидящих в комнате.

Машина ехала быстро. Александр вел спокойно. Марк не успевал даже толком увидеть что-либо впереди, тогда как Каширцев уже умело выкручивал руль, жал на педали и двигал рычагом. Было заметно что ездить он умеет и любит. Машина же слушалась своего водителя словно это не железяка заправленная бензином, а живой организм подчиняющийся воле своего хозяина. Так и оказались они у небольшого двухэтажного дома, из красного кирпича нового типа, больше похожего на замок в миниатюре, нежели на простой загородный дом. Что касается крыши, то это была среднего угла наклона черная черепица, контрастировавшая с красным цветом стен дома. Больше всего в глаза бросалось некое подобие башни, которая находилась на углу этого дома. Судя по всему там была лестница. Так же был съезд, видимо к подвальному помещению, в котором скорей всего был гараж. Кроме дома в небольшом дворике, на котором стояло здание, был еще и сад. Знаний Марка по ботанике хватило для того, чтобы определить в деревьях росших вокруг дома яблони и груши. Правда сейчас они были с голыми ветками. Не сезон.

Оставив машину во дворе, не особо заботясь о том, чтобы завезти ее в гараж, вампиры вошли в дом через парадный вход. У Александра были ключи, потому у Гулевича были все основания предполагать, что это и есть дом Вентру. Внутри помещение оказалось весьма добротным. Все было обделано деревом. Даже запах присутствовал. Свежего дерева. Мебели было немного. Но и она была деревянной. Видимо все тут было сделано из дерева. Когда они прошли в нечто вроде гостиной, цимисх увидел первую вещь не из дерева. Камин. Правда разводить огонь не стали. Ограничились включением света. После небольшой процедуры снятия плащей, и вешания их на отведенные для этого вешалки вампиры уселись за стол, который был по центру комнаты. Уже сидя за столом Марк впервые расстался с ноутбуком. Поставив его, немного пошаманив с загрузкой, удалось его запустить. Оказалось, что компьютер принадлежал некой МарКва. Как потом удалось прочитать в свойствах пользователя, владельцем была Мария Квартовиц. На жестком диске было много интересных файлов, большинство из которых ничем иным как досье на разных людей. Хотя немного вчитавшись в них, сразу ставало понятно, что не на людей. На вампиров. В первую очередь вампиров заинтересовала папка в которой документов было примерно на мегабайт четыреста. Это очень много, как для текстовых файлов. Да и называлась она весьма заманчиво, чтобы туда посмотреть. "Камарилья". Как оказалось, это были дела на разных вампиров из вражеской Шабашу секты. Имена, способности, возраст, деятельность, предположительные места появления, история... В общем разные детали про разных вампиров из разных регионов. В меньшей части так же были и фотографии. Но Александра, который все это время копорсания в чужом ноутбуке стоял над душей у Марка больше заинтересовала другая папка. Она называлась "Шабаш". Правда доступ к ней оказался закрытым. Был пароль, разгадывать который не имело смысла. Только разве что взламывать. Немного расстроившись вентру сел на кресло, аккурат напротив Марка. Именно в этот момент он увидел в окне незнакомую фигуру, заглядывающую в дом из улицы...

В это время Олег, который увидел что был замечен одним из обитателей дома поспешно отвернулся от окна. Но не потому что его обнаружили. Повернулся спиной к окну он потому, что услышал скрип, который могла издавать только дверь входа в двор. Кто-то воспользовался ею. И когда Олег повернулся, чтобы посмотреть то увидел двоих мужчин. Один был высоким и худым на вид. Так же он выглядел весьма молодо, если говорить о возрасте. Черные короткие волосы, да такого же цвета весьма уличная одежда. И все было бы хорошо, если бы второй из мужчин выглядел нормально. Но к сожалению Олега это было не так. Этот был практически на две головы ниже своего худого товарища. Кожа, даже в тьме этой ночи, выделялась неестественной бледностью с примесью не весьма приятного желтоватого цвета. Щеки сильно впали в середину, тогда как скулы казалось просто выпирали. Складывалось впечатление, что ему просто обтянули кожей череп, не удосужившись добавить хоть немного мышц. Правда о теле можно было сказать нечто иное. Даже несмотря на то, что одет он был в одежду, которою носил явно не первый год, да которая уже просвечивалась от дырок, по его телу было заметно что он будет крупней своего товарища. Хотя кое где виднелись складки кожи. Так будто этот мужик раньше был жирным, но потом жир выкачали. А кожа так и осталась растянутой.

Возможно, ели бы Олег знал, что эти двое проделали неблизкий путь сквозь поля, дороги и даже несколько поселков, конфуза бы не случилось. Но откуда ему было знать, что эти двое вампиров шли несколько десятков километров пешком, преимущественно по безлюдью, вслушиваясь в вой волков, лай собак и кое-когда карканье совсем запоздалых ворон, только ради того, чтобы прийти к некому Александру Каширцеву, проживающему на улице Комсомольской 15, в доме похожем больше на миниатюрную копию замка?
Ситуация немного изменилась, когда в дверях показался Александр. Он внимательно смотрел на немую сцену, похожую на ту, о которой снимали старые фильмы о ковбоях. Где происходила неожиданная встреча старых врагов. И они долго смотрели друг на друга, прямо в глаза. Готовые в любой момент среагировать на малейшее движение противника и выхватить свой револьвер быстрей врага. Чтобы взвести курок и выстрелить. Быстрей и точней. Только в этой сцене были не ковбои. И не было у них револьверов.
- Кто такие? - громко спросил Каширцев.
Первым и быстро ответил Николай.
- Это мы, Алекс. Привел как и обещал.
В ответ на это вампир в дверях кивнул, после чего повернулся больше к Олегу, все это время стоявшему неподалеку от окна.
- А ты кто такой и зачем тут?

По лицу девушки стекала слеза, медленно проделывая свой путь от глаза к подбородку, чтобы потом упасть на кровать. Лиза смотрела на спавшего парня так, как смотрит на своего ребенка мать. Нежно. Заботливо. С сожалением. И самое главное - любовью. Тем самым чувством, которое лишь немногие из людей способны познать в полной мере. Вопрос Матьяса вырвал ее из мыслей. И взор, до этого излучавший ту самую, непоколебимую любовь, теперь выражал благодарность. Ту, которая гласит, что девушка останется должником до конца жизни. Кто знает... Быть может так и будет. Никому не ведомо, когда оборвется линия жизни у этой барышни. И как это случится.
- Ми ще зустрінемся. Обов'язково зустрінемся. Я знаю... - улыбка украсила ее лицо. Сквозь слезы. Это было красиво.
- Оставим их, - коротко сказал Николай, неведомо как, подкравшийся к цимисху сзади. - У нас впереди еще неблизкий путь.
Все что можно было сделать в этой ситуации - это согласиться. Из рациональных решений, конечно же. Впереди еще была встреча с Каширцевым. Кем бы он ни был.

Голова гудела, тело начинало дрожать. Ноги перестали слушаться. Казалось что Джо берет под контроль саму суть Призрака. Но все же что-то оставалось. Что-то, что двигало бойцом. Подсказывало что делать. Чего нельзя допустить. Он верил в то, что еще не все потеряно. Он чувствовал каждую пульсацию своих вен. Казалось что он чувствует дрожание своего щита, призванного защитить от вампира. Ощущал то, как магия его слов и действий пробивается сквозь толстый барьер, проделывая в нем дыры. Маленькие, сквозь которые не пролезет и нитка и большие, в которые можно просунуть руку. Все это сопровождалось безудержным сердцем, стучащим все сильней. На миг показалось что сверхважный орган, перегоняющий кровь по телу сейчас вырвется из груди, вон, на волю. Подальше от бренного тела Призрака.

Но что-то внутри, глубоко, в тех закромах, о которых Хаода уже вроде и забыть успел, не давало покоя. Не давало подчинится умиротворяющему голосу вампира. Огонек, который потихоньку отогревал закованные в лед мышцы. Который заставлял тело сопротивляться воздействию. Который побуждал к тому, чтобы остановить проникновение чужеродных мыслей, противных слов, грязной магии в тело. Прекратить надругательство над верой в то, что нельзя объяснить ни словами, ни жестами. В то, во что можно лишь поверить.

Тело, недавно обретшего магию, бойца звездной армии человечества содрогнулось. Губы изогнулись в насмешливой улыбке. Руки сжал в кулаке, все еще оставляя расставленными в сторону. Глаза закрыл, а голову поднял к небу. Улыбка с лица пропала. Губы теперь были заняты молитвой, обращенной в небо.
- Убереги меня, Всевышний, от лукавого избавь, прошу! Своею властною рукою направь на верный путь, да одари силой, чтобы не свернуть! Обращаюсь и к тебе, ангел-хранитель, ибо ведаешь делами моими, направляешь меня, посылаешь мне счастливый случай, так не оставь и в миг опасности. Прости мои прегрешения, поелику погреших против веры. Защити, святой, от невезения, да помоги побороть нечистого. О сем молю тебя, благодетель. Аминь.

Ноги противника хрустнули. Глаза превратились в красное месиво. Олег почувствовал на пальцах теплую мокроту. А потом до его ушей донесся крик. Громила кричал. Не как мужчина. А как девчонка. Пискливый голосок, словно ему только что по яйцам дали, при чем так, что те превратились всмятку. Сейчас был самый момент для того, чтобы воплотить последнее действие. Со всей силы Олег потянул здоровяка на себя, и в момент когда тот выгнулся назад, готовый упасть случилось то, чего новообращенный гангрел не ожидал. Противник схватился за его руки, что все еще были в глазницах и вдавливали оные внутрь черепа, после чего вместо того чтобы упасть он рванул вперед, прилаживая к рывку столько сил, что Олег он просто бросил. Словно это была одежда, а не здоровый мужик, весом в восемьдесят килограмм.

Потеряв пол из под ног, но получив кратковременную способность лететь в заданном направлении, Олег мог понять только одно. Этот громила тот еще персик. В следующий миг спина гангрела приняла на себя удар о стену. Верней о часть стены. так вышло, что летел Олег ногами к потолку в направлении дверного проема, и когда настиг оный, то все что было ниже лопаток больно вколотилось в достаточно высокий участок стены сразу над дверьми. В то же время голова так откинулась назад, в дверной проем, что на миг бойцу показалось что она уже отрывается и сейчас полетит отдельно от тела. Но не оторвалась, хотя новообращенный мог поклясться в том, что слышал хруст. Все это действо закончилось падением Олега головой вниз, на пол. Когда он пришел в себя, то обнаружил что координация замедлена. Тело практически не слушается его. Задубело. Но даже не смотря на это, он сумел взять ружье и прицелиться в ходящего вслепую громилу. После последовал выстрел и противник упал, от того, что его коленные чашечки разнесло по комнате.

Обессилено упав на четвереньки Олег вслушивался. Он слышал хрипение. Впереди. И сзади. Сзади кто-то захлебывался. Судя по всему это был Вася. Впереди... этот громила. Что-то толи шептал, толи просто охал и ахал. Но лежал. Неподвижно.

В разговор вмешался Хаода, доселе предпочитавший не вступать в полемику или что хуже конфронтацию с кем либо из присутствующих.
- Дезертировали?! - ошеломленно спросил Призрак, - Дезертировали?! - одно и то же слово, но теперь сказанное не с удивлением а со злостью, злобой, обидой. - Миссия?! - до этого момента спокойный и немногословный Дубаев словно взворавался. Слетел.
- Да как ты смеешь об этом говорить?! Ты, Канцшайгер, Уотгейт, Хей и другие... Вы ДЕЗЕРТИРОВАЛИ. Вы убили офицера! Вы собственноручно убрали сержанта Старка. Вы поставили остальную группу под удар. Вы, черт возьми, подложили взрывчатку, которой готовы были разнести резиденцию Смора вместе с нами, ПСВ. Вы устроили бунт, вы украли военное имущество, и вы скрылись. И теперь ты, показавшийся тут, рыцарь в белых доспехах, смеешь очернять имена погибших? Фрида, Роналд? Предательница и псих?! Я не любил не первую, ни второго, но черт побери того, кто смеет так нелестно отзыватся о павшем товарище. Ты - ты как боец ПСВ, как один из звездных воинов, как один из тех, с кем мы служили на Кранусе, с некоторыми до того. Мы. Мы все вместе были боевой группой. Которую потрепало и разрушило. С которой вы дезертировали. Но ты... ты должен знать, что павший товарищ заслуживает высших почестей. Каким бы он ни был. Фрида погибла глупой смертью. Но отважной. Она бросилась на того, кто был сильней. И отпугнула. Он убежал прочь, поджав хвост. Роналд погиб пытаясь спасти ее. В отличие от тех дезертиров, с которыми ушел ты и Ли. Не смей выставлять себя белым и пушистым, да очернять имена тех, кто пал. Иначе тебе не сдобровать. Не только говорить не сможешь. И теперь уже отнюдь не из-за магии.
Закончив говорить, Призрак рзажал кулаки и глубоко вдохнул, после чего сделал такой же выдох. Он пошатнулся и осел на землю, схватившись за голову.
- Мир катится в тартарары. И Найра. И все другие миры... - уже тихо добавил сам Дубаев.

Уверенность делает людей упертыми и глупыми. Она выедает их сердца. Поглощает страх. Она превращает их бездумные существа, которые даже зверем не назовешь. Можно ли так же сказать о вампире? О том безрассудстве, которое учинил цимисх? Уверенность? Или Самоуверенность. Возможно. А может быть и нет. Сложно сказать. Общим счетом известно это лишь самому Марку, который так беспечно ринул прочь от дверей, чтобы нырнуть внутрь вокзала, где как он предполагал было его спасение в лице толпы народа, или хотя бы десятка второго люду.

Люду он там не нашел. Но оттуда пришло, как оказалось спасение. Пришло оно в лице того самого Каширцева, что было пропал из виду. Он был прямо перед ним. Словно только и ждал когда Гулевич появится в проходе. И тут тело вампира поймало еще одну пулю. Мелкого, как оказалось, клочка, тела который был все еще видно для снайпера, хватило. Пуля въелась под ребра, и там же и застыла. Марк чувствовал этот кусок метала в себе. Противно. Тут ноги подкосились, а сам цимисх полетел вперед, правда не на Александра, а за него.

Каширцев отступил на шаг влево, так что Гулевич смачно грохнулся оземь, прямо на прижатый к груди ноутбук. Перевернувшись на спину он смог лицезреть удивительную картину того, как один Каширцев разбирается с четырьмя людьми. Одного, ударив по внутренне стороне ноги, заставил упасть на колено, в следствии чего бедняга получил ногой в подбородок, второй же, нападавший сзади получил по горлу локтем. Видимо Алекс ожидал такого поступка от смертного. А потому последний упал на землю недалеко от цимисха, держась за горло да задыхаясь. Приняв удар ногой по животу, вампир только ускорился. Видимо он совсем не заметил того что только что получил. В ответ он отвесил удар в грудь нападавшему. Силы достаточной чтобы тот повалился оземь, задыхаясь. Последний из четырех поняв что ситуация плачевна достал пистолет и предусмотрительно отошел на шаг назад. Но Каширцева это не остановило, и он, прыгнув, опередил человека да выбил из рук пистолет, а его обхватил и сразу развернул в сторону. Тут же прозвучал выстрел. Снайпер. Только умелые действия вампира привели к тому, что пуля попала не в него, а в тело бедолаги в черном плаще.

И тут же он сделал еще один прыжок, теперь прочь от тела, которое отпустил. Оно в следствии потери опоры рунуло оземь. Он был мертв. Каширцев сразу упал над тем парнем, которому зарядил в грудь и впился ему в шею.

Позади Марка, как оказалась была еще одна дверь. Такая же большая и кажется массивная, как и та которой недавно прикрывался сам Гулевич. Закрыта. Так что никто из посетителей вокзала не видел того, что творилось тут...

В ответ на слова Олега, тот кто звался Василием так же хищно улыбнулся, после чего стал в один ряд с проснувшимся бойцом. Третьим замыкавшим строй был Андрей, справившийся с пулей что вошла ему в грудь. На том месте у него должна была быть дырка ничего не видно. Только окрашенную в алый цвет грудь и медленно вытекающую кровь, но самого вампира это, похоже, не беспокоило. Олег же похоже решил, что стоять в линию не особо мудро, а потому приблизился к стене, да прошел вперед, чтобы иметь возможность находится как можно ближе к двери, так как, к сожалению ни камней достаточной величины чтобы нанести урон, или кое какой трубы тут не было. Василий, увидев что делает новообращенный, решил поступить так же и весьма быстро оказался слева от дверей, упираясь боком в стенку. Олег был справа. По центру, сразу на против двери остался стоять Андрей, который полу-зверь.

Еще несколько ударов и дверь пала по натиском силы. Замок, который сдерживал ее был сломан, а сам вход в скромный схрон трех вампиров открыт. Настежь. Металлическая дверь с грохотом повалилась наземь, слетев с петель. Внутрь этого подвального помещения вошел громила. Чтобы войти ему пришлось нагибаться. Он был два метра ростом, а может еще больше. Большой, мускулистый. Даже спортивная одежда не могла скрыть размеров его рук, которые были крупней чем ноги у Олега. Весил этот громила наверное под килограммов так сто, а то и сто двадцать-тридцать. Большой такой шкаф. Но чем больше тот самый шкаф, тем громче он падает. Так гласит одна из народных пословиц.

Первым среагировал полузверь. Он что было прыти бросился на того громилу что вошел. Тот видимо не ожидал, и от того удара, который получил приняв на себе вес Андрея(который тоже был не маленьким, но таки устапал этому громиле) пошатнулся да чуть было не упал. Но не упал. Полузверь тем временем успел впиться зубами в плече громиле, но тот хмыкнув буквально оторвал от себя Андрея, в зубах которого остался кусок плоти, да бросил оного назад к стене. Силы в руках у него было не отнимать, по скольку тело вампира брошенного прочь от себя долетело аж до стенки и грохнулось о нее. Полузверь заскулил, но тут же встал на ноги опять... Громила самодовольно хмыкнул и бросился вперед, на Андрея. Тот в свою очередь бросился вновь на здоровяка. Вслед за этим внутрь ввалилось ещ двое. Одеты они были как подростки металлисты. Кожаные крутки, какой-то не первой свежести, железные цепочки, изодранные джинсы и непонятные прически в стиле панк. А еще это были девушки. У той что была ближе к Олегу в руках находился дробовик. Двухстволка. Скорей всего из него стреляли ранее.

Уличный боец не стал медлить, да что было прыти рванул к ней, нанося удар в голову. Целился в висок. Кто сказал что бить в висок нельзя? Висок, глаза, пах. Все это удары, которые могут привести к летальным последствиям. А когда ты пытаешься выжить в каменных джунглях у тебя есть лишь одно правило - никаких правил. А нанося удар, нужно быть уверенным, что после него не придется продолжать. Неожиданный. Малозаметный. А потому самый опасный.

Девушка получив удар выпустила из рук двухстволку, да упала рядом с оружием. Правда упала она от удара, скорей нарушившего ее равновесие, нежели жизненную деятельность. Попыталась приподняться, но сразу не смогла. Трясла головой. Видимо что-то таки удар дал. Василий тем временем пытался вырвать язык второй подруге. Громила с полузверем боролись, в буквальном смысле, в глубине комнаты. Из их стороны доносился рык. Как звериный, так и более человеческий.

Какого это, засыпать, когда понимаешь что больше не живешь? Когда ты столкнулся с такой реальностью, что будет похлеще многих сказок и историй. Как можно заснуть, когда в голове лишь одна мысль: сердце не бьется. Не качает кровь. Хотя... кровь. Сердце. Качает. Он помнил как упоительно было чувство теплой жидкости наполняющей ротовую полость и уходящую дальше. Как приятен соленый вкус этого необычайного вина, коим наполнены были два милиционера. На столько, что готовы был сравнить это с сексом. Да. Это было лучше чем секс. Однозначно. И кровь эта. Она сейчас пульсировала в венах Олега. Он чувствовал ее тепло. Ее движение по венам. И казалось даже запах. Это еще больше одурманивало и туманило взгляд. Глаза закрыты, но кажется что все так реально. Мысли, мысли, мысли...

Все это было так непривычно. С одной стороны реально, а с другой невозможно. Может таки сон? Какой то такой очень сильной. Может он все еще еде где в поезде, в вагоне. Под стук колес, запах чьих то носков, да духотой хорошего отопления. Лежит на второй полке укрыв рукой лицо. Чтобы не видеть и не слышать того что творится в вагоне. Чтобы путь прошел быстрей. И легче. Да. Так и есть. Наверняка. Вон слышно стук. Еще и трясет его кто-то. Наверное проводница будит, сказать что скоро остановка и нужно просыпаться, сдавать постель.

Открыл глаза и оторопел. Его одной рукой тряс человек, весьма бледный, тогда как недавний друг который больше похож на зверя, верней их совмещение в одном теле, удерживал дверь, в которую кто то настойчиво ломился.
- Вставай, давай, вставай! - наконец-то Олег смог разобрать что говорил этот бледнолицый. - Хватит дремать, вечер уже, пора давно подниматься!
Похоже что все, что хотелось чтобы было сном оказалось реальностью. Жуткой и не сладкой реальностью. Заметив что Олег немного ожил, бледный перестал его трясти и отполз на пол шага назад.
- Ты как, цел?
- Василий, твою мать, ты совсем охуел? Думаешь я их на долго удержу? Думай своим отсохшим мозгом быстрей! - гаркнул лохматый, под стук в железные двери.
- Завали ебало, дрыщь! Не видишь что ли, что парня привожу в чувство? Думаешь это просто так, блять?!
- Быстр...- но договорить Андрей не успел.
Прозвучал выстрел, верней даже два, но в один и тот же момент. Громких таких. И как хлопок. И звон. Звероподобный отскочил от двери словно его кипятком ошпарили, да заскулил, словно раненая собака. В железных дверях виднелось несколько маленьких дырок. В него попали.
- БЛЯТЬ! - громко крикнул Василий, коим был бледнолицый и повернулся к Олегу. - Драться можешь?

Андрей был в полуприседе. На одном колене. Держался где то в районе груди одной... толи рукой, толи лапой. Те кто только что стрелял, опять начали ломиться в дверь. Замок уже еле держал. Еще несколько ударов и сорвется. А тогда между Олегом и еще двумя находящимися здесь и атакующими не окажется ничего. Кроме темноты...

Странно. Олег видел в темноте. Достаточно отчетливо...

Смотря на то, как быстро и жадно языки пламени поглощали тела падших товарищей, Призрак на миг задумался. Казалось что перед глазами нечто больше, чем просто костер который по своей сути является погребальным.
- В добрый путь. И смерти нет. Лишь пламени цветок. И ярко рыжий цвет. Искры рвутся вверх, как россыпь янтаря. Свой короткий путь вы прошли не зря. Всё, что было - не было, всё в огне сгорит, а пламя рыжей птицею к небу полетит... - сорвалось у Хаоды, когда он зачарованно смотрел на то, как тела превращаются в прах.
Он даже не слышал толком речи трактирщика, который несомненно и от всей души прочитал здешнюю, найранскую молитву. Вот капитан даже присел. Тяжело наверное командиру. Дубаеву казалось именно так. Он знал, каково это потерять всех своих людей. В боевом азарте или же став заложником обстоятельств. На ум пришла весьма грустная песня из прошлого, об эгоистах идущих в рай.
"Не грусти, безумный полководец,
Мы проиграем эту войну,
Уцелеет только мальчик-знаменосец,
Чтобы Бог простил ему одному
Нашу общую вину."
Хотелось положить руку на плече, своему безумному полководцу, но Призрак удержался. Не время. Не место. Не те люди. Сейчас выживших "людей Сморна", потомков Создателей, надежду Найры, простых бойцов ПСВ, ставшими заложниками ситуации ждало путешествие вместе с Фрэнки к Джо. Как говорил сам Фрэнки.

- Я не знаю... - было начала отвечать девушка, но в этот момент ее прервал Матьяс, который присосался к месту которое вдоль и поперек было изрезано и в синяках.
На лице у девушки появился искренний ужас, когда цимисх спросил о боли. Там не было благодарности. Там не было удивления. Там был страх. Вампир буквально чувствовал как холодные капли пота медленно сползают по бледноватой коже девушки. Как судорожно трясутся пальцы рук, которые она пытаясь не выдать себя мяла о себя.
- Ви.... Навіщо? Ви ж.... - уже со слезами на глазах проронила девушка, быстро сорвавшаяся с места прочь.
Видимо действия вампира совсем не утешили ее, а как раз наоброт. Что же, так тому и быть. Ничего не поделаешь, разве что вернуть все на место. Но юркая брюнетка по имени Лиза уже выбралась из подвала, в котором сейчас обитал Варта.

И это помещение показалось ему таким уютным и теплым, что он даже и не заметил как вновь оказался в лежачем положении, смотрящим в темноту перед собой. Сон медленно но уверенно наступал на сознание цимисха, грозя увлечь за собой, в пропасть грез и сновидений, где можно увидеть прошлое, а вполне возможно и будущее. Мгла застелила взор и венгр с украинским паспортом вновь взирал на мир глазами полными непонимания. Пееред ним была туманная мгла, захватившая в свои владения зимний лес. Сосновый лес. Впереди виднелось нескольконадцать столбов сосен и их высоко уходящие шпили.
Холод пробирал до костей так, словно тело Матьяса и не мертвое вовсе. А ведь холод лучший друг трупа. Это вампир с медицинским образованием знал наверняка. Но все равно было холодно так, будто на улице мороз под минус сорок, а при этом влажность воздуха была процентов восемьдесят. Самый страшный холод - влажный холод. Вредный как для живых, так и для тех кто живет нежизнью(если так конечно же можно выразиться).
- Они приходят вместе с туманом. - тихий дрожащий шепот где то поазди.
Оглянулся и все что увидел, лишь тени мелькающие где то, как казалось, далеко. В тумане. Они убегали эти тени. Прочь. Подальше. Отсюда. От тумана. От того, что идет с ним, с туманом этим. Повернул голову в сторону сосен. Туман наступал именно оттуда. Его белые щупальца, которые уже и не просветлялись, медленно тянулись к ногам Матьяса. Впереди было что-то неизведанное. Что то устрашающее и в тот же момент захватывающие.

Протянуть руку да пощупать или развернуться и бежать?

- Его значит, - задумчиво произнес Призрак, одевая на шею свой крестик.
После этого он повернулся к Фрэнку спиной, тогда как лицом к виду на поле боя, если его таковым можно было назвать. Там, в относительной дали лежала ПСВшница, на которой, или быть может рядом, Денам и совсем неподалеку доктор. Капитан тут, а значит там больше никого. Никого. Аж мурашки по коже пошли. С момента крушения их группа каждый раз уменьшалась и теряла людей. Часть при высадке. Часть в процессе похода вглубь планеты.

Кирк. Этот парень, сумевший докопаться к простому камню, да с детской радостью бросающимся на все вокруг, словно только что сделал как минимум открытие века. Земля ему пухом. Старк. Железный сержант, который заслуживал уважения лишь за то, что никогда не бросал своих. Он был жестоким, но справедливым. Дубаев искренне уважал его. Предан и усыплен. Святой Петр наверняка ждал его у врат. Вовочкина. Да, она СКшница... но все же она была с ними. Лично Призрак доверял ей больше, нежели любому другому. Что бы там не говорили, но он попросту верил этой девушке. Хаода надеялся что смерть была так же внезапной и безболезненной как и выглядела. А вот теперь еще и Этерсон, погибший смертью героя, пытаясь спасти сослуживца. Остается лишь надеяться что его смерть была не напрасной. С учетом дезертирства большей части отряда, да невозможности выполнения поставленной задаче в любой форме, ситуация была более чем плачевна.

Поднял свои руки и взглянул на ладони. Потом опустил взгляд ниже, на ноги. Одни трусы и майка прикрывают тело. Обычное тело, простого человека. Да, с немного более развитой мускулатурой нежели у среднестатистического, но тем не менее простого. До недавнего времени. В теле простого человека был сильный дух. Дух и вера, греющая и спасительная. Он, простой боец ПСВ, разжалованный капитан, прошедший все круги рукотворного человеческого Ада, обрел спасение и силу в вере в Бога единого. Силу не только ментальную, но и материальную. Видимо у Бога были планы на Призрака. И у самого бойца предназначение. Высшее предназначение, творить волю Его, во имя Его и всего святого. Тут, на Найре.

Смотря в след убегающему некроманту и вполне неуверенному гиганту, можно было решить что скоро они вернутся за свою границу, чтобы собраться с силами да прийти уже готовыми к тому, чтобы крошить и убивать. Уничтожать и забирать себе. Как сказал тот акрам.
- Они вернутся, - сказал Призрак и повернулся к капитану и Фрэнки , - а что будем делать мы?

- Начало через двадцать минут. - Ответ менеджера последовал незамедлительно.

После разговора офисная планктонина провела Эппери через длинную путаницу коридоров испытательного комплекса к толстой металлическогй двери, за которой обычно скрывались объекты повышенно опасности. Такие объекты не просто так назвали "объектами повышенной опасности" - зачастую они взрывались еще до того, как испытатели брали их в руки, а уж когда взрывались... Некоторых так до сих пор и не собрали.
Металлический шлюз перед Эппери стал медленно открываться. Потратив драгоценные 15 секунд жизни киборга, шлюз открылся полностью, приглашая войти. Подогревая себя мыслями о новой жизни, Губерт шагнул вперед. За шлюзом оказалась небольшая камера, отделенная от испытательной зоны еще одной прослойкой металла на шестеренках. Открываться она стала лишь тогда, когда позади раздался жизнерадостный щелчок блокирующего механизма.
Вот оно как... Стало быть, как минимум ядерную бомбу тестируем.

Полигон. Иначе не назвать. Несколько условных построек, пересечнная местность, имитаторы погодных условий. Подобное Губер был готов встретить на военной базе какого-нибудь ВМФ, но не внутри исследовательских лабораторий, погребенных городом Gene.

"Испытуемый, подойдите к шкафчику."
Перед Эппери из пола вылез полутораметровый шкафчик, полный оружия. Выдвинувшись полностью, шкафчик гостеприимно махнул дверцами, позволяя Эппери взять все, что он только пожелает. Правда, не так и много дали: автомат FNC FN со штык-ножом, пара рожков к нему на "всякий случай", десяток гранат, пять из которых были осколочными, остальные же - светошумовыми, да бронежилет со шлемом.
"Испытуемый, извлечение вами предметов из шкафчика приведет к вашему автоматическому полному согласию на проведение испытаний и отказу от дальнейших претензий. В случае, если вы не заинтересованы в продолжении испытаний, можете вернуться."

Губер обернулся. Переборка еще не вернулась на место.

"В случае, если ваше согласие будет подтверждено, мы закрываем переборку и запускаем тридцатисекундный таймер. По истечении времени таймера шкафчик будет убран с полигона и испытание начнется."
Тридцать секунд на то, чтобы взять и облачится. Не плохо. Хотя в армии давали 45. Или сколько там горит та гребанная проклинаемая всеми спичка? Интересно, серьезно ли они говорили об отказе, особенно на фоне громких щелчков позади? Наверное не более чем о гипотетическом шансе, уж больно высокую награду заломили за испитание. Если конечно экс. пехотинцу выжить удастся. А судя по тому арсеналу, который ему предлагали, да который судя по всему еще не был испитанием, Эппери подумалось о том, что придется вести этим боевыйе действия. Но то, что тут были такие условия вводило в замешательство. С кем? Или точней с чем? Губерт будет испытывать некую машину для убийства? Или пробовать выживать после взрыва атомной бомбы? Так как для последнего его имплантов не хватит, пехотинец решил что таки для первого. Что же. Если это так, то придется посоревноваться с машиной в том, что же идеальней как "машина" для убийства. Не теряя возможности и времени, Губерт взял бронежилет, который как можно быстрей одел, шлем, да и остальную аммуницию и оружие.
- Я готов... - два слова. И пускай случится что должно.
У Губерта оставалось еще пятнадцать секунд. Достаточно для того, чтобы занять какую-нибудь позицию на полигоне. Сейчас в его поле зрения были четыре условных здания, одно из которых насчитывало два этажа. Здания стояли по периметру импровизированного дворика, в центре которого возвышались станные конструкции. Для чего они тут - не понятно. Каждая чуть более метра высотой, напоминает набгробие. Расположены симметрично и равномерно по всему двору. Верхняя грань - квадрат. Но ребро квадрата недостаточно большое, чтоб спрятавшийся за укрытием почувствовал себя в безопасности.
Здания - другое дело. Толстые стены из пеноблока с редкими дверьми и оконцами внушали доверие. Особенно внушал доверие двухэтажный дом - он выглядел самым прочным на фоне остальных хибарин. Хотя, возможно, так Эппери казалось только потому, что он был на этаж выше.
Еще один дом, который сильно выделялся представлял собой длинную колбасу с выходами на торцах и окнами по сторонам. Там внутри, наверное, комнат восемнадцать друг за другом.
Два других дома были совсем не выразительными: одна небольшая комнатушка с дверью и окном. В таком прятаться - себе дороже. Решив довериться своему чутью, Губерт схватив крепче винтовку в руках рванул к самом высокому, и по его скромному мнению надежному, из трех зданий. Там урыться, занять позицию, да наблюдать за изменениями на территории полигона должно быть удобней всего. Еще заинтересовал дом-лабиринт, как себе его охарактерозовал сам Эппери, но то потом. Когда проявится сам элемнт испытания.

Со всех ног рванув к выбранному им зданию, шальной пчелой влетел внутрь и, немедленно заприметив лестницу без перил, рванул что было силы наверх. Осмотрев верхнюю комнату, он обнаружил удобноеокошко, прорубленное в одной из стен. С этого окошка отлично проглядывался небольшой дворик между домами. Более того, стена отлично защитила бы стрелка от попаданий. Решив, что место его полностью устраивает, солдат прильнус спиной к стене слева от окна и, попеременно поглядывая то на лестницу, то украдкой в окошко, стал ждать.

И в этот момент под потолком прозвенел колокольчик. Зажужжали погодные генераторы, вниз стал накрапывать мелкий дождик. Внизу в свою очередь заработали скрытые нагнетатели воздуха и имитаторов почвы. И, буквально в несколько секунд, поле боя покрылось толстым слоем хлюпающей грязи, постоянно поддерживаемой в жидком состоянии дождем, льющимся из-под потолка. Но этого, похоже, Им показалось мало - по всему полигону поднялся туман, сильно сокративший видимость. На улице этот туман был густ настолько, что нельзя было увидеть ничего ниже колена.

Хлюп... хлюп..

Неприятное хлюпанье донеслось до слуха Губерта. Вновь украдкой выглянув, он приметил одинокую фигуру, что пошатываясь бредет в облаке, сотканном из тумана. Двор пересекает. Эппери, кажется не видит, движется как пьяный или контуженный. Больше разглядеть не удается - при такой видимости только сиуэт и различишь. Еще раз взглянув на свой автомат, Губерт пожалел что на нем нету прицела. Бельгийское оружие было не совсем во вкусе Эппери, но что же поделать? Обходимся тем что дали. Силуэт движущийся по мокрой, уже болтистой почве. Не заметил, вроде как бойца. Интересно. Эппери должен вести боевые действия против этого? А может приманка. Пока прицелился, но не стрелял. Пытался подпустить ближе. Понять что это. Ну и что бы попасть наверняка. Проверить комп, не глушат ли связь вокруг.

Кажется все нормально. Цель на мушке, но Эппери выжидал. Внимательно следя за ее движениями, он отметил, что чем дальше продвигается силуэт, тем уверенней он себя ведет. Словно бы проснулся от долгого сна и разминал ноги. Вместе с уверенностью в движениях пришла механическая пластичность, присущая новомодным секс-роботам.

Остановившись примерно посреди двора, силуэт замер. Какое-то время он стоял не двигаясь, а потом сорвался с места вправо относительно прицела Губерта. Проверка на вшивость? Пока только в сторону, куда именно не понятно. До укрытия далеко. Далеко ли? Нет времени думать. Если выстрелит - выявит свою позицию. Не выстрелит упустит цель из виду. Наверняка. Губерт напрягся. Дуло пошло вслед за убегающим. Даже немного вперед. Очередб выстрелов перед целью. Одна. Минус три патрона. Но не в неё. Перед ней. Показать присутсвие. Сбить с намеченного плану. И увидев реакцию сменить дислокацию. Сначала на окно влево. А если будут действия в сторону Эппери то лучше на этаж. Посмотрим.

Выстрелы раскатами грома пронеслись по полигону. Всполохи огня, идущие из ствола винтовки, ослепили Губерта, отчаянно всматривавшегося в туман. Промагривая веселых солнечных зайчиков с радужки своего глаза, солдат механическим стаб буравить туманное озеро.
Противник замер. Нет, не верно. Его словно на паузу поставили - так резко и неестественно он остановился, пропуская пули из бельгийской винтовки перед собой. И все же Эппери услышал через легкий звон в ушах металлический звяк - один из его свинцовых гостинцев достался противнику вскользь.
А тот вновь стоял на месте. Только теперь он смотрел точно в окошко, откуда высовывалась физиономия Губерта. Казалось, он смотрел солдату прямо в глаза своим холодным немигающим взглядом. Кстати, почему именно у него должен быть голодный взгляд? Вдруг у этого... непойми чего вообще глаз нет?
Сиуэт стоял так еще с секунду, а потом вновь сорвался сместа, только вот теперь он имел четкое направление: двухэтажная хибарка из пеноблока.

"Попал!" подумал Губерт. Не обрадовался. Скорей немного огорчился. Металический звон совсем не мог радовать. А еще оно его заметило. Точно. Но не атаковало. А решило ринуться к нему. Значит оружия дальнего поражения не имело. Это пока было недостатком. Но чьим?
"Уходит с линии огня!" - мелькнуло в голове, и Эппери дал еще две очереди по цели. Теперь не пугал. Теперь он бил точно в это металлическое нечто. На поражение.
Автомат застрекотал, терзая плечо солдата отдачей. Пули отправились в свой короткий полет, а гильзы посыпались на пол. Но, стоило первому выстрелу громко объявить о себе, как фигура совершила прыжок в сторону, совершенно не думая останавливаться или, хотя бы, притормозить. При этом у Эппери сложилось впечатление, что эту штуку в момент прыжка кто-то, размерами и силой напоминающий бульдозер, разогнаный с вержины Килиманджаро, толкнул это чудо в бок, помогая ему избежать прицельных очередей. Еще одна очередь, и силуэт совершает аналогичный прыжок в другую сторону, завершая свой безумный зигзаг.
Стиснув зубы Эппери решил попытать удачу еще один раз. Может, хоть теперь эта сука позволит ему попасть в цель. Иначе эта хрень окажется внутри здания. Задержав дыхание, Губерт с силой дернул спусковой крючок. Щелчок.
Дерьмо. Обойма кончилась.

Нажал на кнопку. Пустая обойма со звоном упала на пол. Перезаряжать или долго будет? Чертовы уроды-ученые, с ихними испытаниями. С тем что зарядил, остается только один рожок с патронами. И гранаты. Маловато будет. Штык-нож? Потом. Это чмо будет идти снизу. Пойдем на званную встречу. Губерт, взяв в свободную руку гранату, рванул к выходу из здания. Секунда бега. движение. Выдернул чеку. Граната устремился прямиком к двери, в которой уже должен появиться объект. Отойти, чтобы осколки не зацепили. А потом атаковать. Дать залп вперед себя, да выбегая из здания пытаться прорваться. Будет видно. Потратить три патрона. Не больше. Пойти в стык если нужно. Ведь для этого есть штык-нож. Активировать свою левую руку. Она должна зарядить хорошенько, если чего. Перезарядив, Эппери сорвался в сторону лестницы. Только спустился достаточно, замер. Его противник стоял посреди комнаты, ничего не предпринимая, и смотрел на Губерта. Хотя сложно сказать, на что он смотрел. На его ровной и блесятящей, как золотое яйцо, голове не было намеков ни на рот, ни на глаза, ни на уши. Просто имитация головы. Должно быть, еще и вокруг своей оси поворачивается.
Про себя ругнувшись, Губерт швырнул гранату противнику под ноги. Комната пять на пять метров - сильно маленькое помещение, чтобы остаться целым после взрыва гранаты в ее центре. Поэтому Губерт со всех ног бросился обратно. За спиной глухо ухнуло. Дом слегка тряхнуло, но солдата это не волновало. В этот момент он развернулся и со всех ног побежал обратно. Ведь если противник не последовал за ним, то, чтоб избежать осколков, он выбрался из здания! Это шанс.
В три прыжка преодолев такую длинную и одновременно маленькую комнатушку, Губерт прильнул к косяку дверного проема и выглянул наружу, готовый в ту же секунду и выбежать но на улицу и отпрянуть обратно. Противника он не увидел. И это ему не понравилось. Что-то капнуло на каску и, оставив на ней тонкий след, упало за шиворот. Холодное, как лед. Медленно подняв голову, Эппери уставился на висящее над ним на собственных конечностях тело.
Раздробленная грудная пластина, развороченные пластины на руках и ногах потеряли былой блеск. Пальцы рук намертво впились в пеноблок, тогда как цельные подошвы висели в воздухе. По ноге робота что-то стекало вниз.
Но не это поразило Эппери. Более всего его поразила голова существа. Сорванные обломками верхние слои брони открыли вид на неподвижную маску из человеческой кожи. Шили эту маску, должно быть, неумехи - повсюду швы и шрамы. А вместо глаз у маски два белка, таращащихся на него, Эппери.
В ту же секунду солдат вылетел из здания, как пробка из тщательно взболтанной бутылки с шампанским. Дыхание сбилось, в боку закололо. Но ничего. Вот оно, маленькое здание справа от его двухэтажного дома "отдыха". Завернув за угол, Губерт сполз по стене дома прямо в грязь. Вставать не хотелось.
Звон. Точнее, звук заботащих механизмов, сопряженный со звоном. Это противник идет. Какой шумный. Должно быть, граната ему что-то повредила, нарушив шумоизоляцию. Аккуратно высунув кончик носа из-за угла Губерт стал наблюдать за вышедшим во дворик роботом.
Робот остановился на пороге, подвигал рукой, - вот что так сильно шумело, - прижал ее к телу и зафиксировал. Затем он стал озираться в поисках Эппери. Видимо, его поиск не дал результатов, ибо он пошел прямо - к кишкообразному строению.

То, что внутри было некое подобие человека вполне устраивало Губерта. Хотя сложно сказать, есть ли там от человека нечто большее чем кожа, невпопадя сшитая на черепе. Но есть еще одна деталь которая радовала пехотинца с приставкой экс. Это существо хоть и хорошо бронировано - гранат боится. А значит нужно заставить его съесть их. Интересно, получится ли закрепить оные так, чтобы противник не отвертелся. Кстати о последнем. Он навправлялся к строению, которое предпологало то, что там сможет засесть. Это не нравилось Эппери. Что делать? Глянул на автомат. Не выстрелил тогда. Сэкономил три патрона. Ну так пускай получит то, что ему отведено. Выглянул за угол, прицелился в поврежденную руку и нажал на курок. Будем бить по слабым точкам. Приготовился к тому, что противник рванет. В чью сторону уже вопрос. Но решаемый. Прицелившись получше, Эппери бережно, как еслиб ласкал женщину, положил палец на курок. "Получай, сука!" - победным маршем прозвучало в голове. Три пули исправно вылетели из дула и устремились к механической цели. Губерт, ожидавший того, что железяка сорвется с места, словно заяц, оказался приятно удивлен: механическое чучело, совершив попытку отскочить в сторону, успело таки схватить одну из свинцовых ос прямо в руку. Манипулятор заклинило и пальцы робото свело нечто, подобное судороге у человека. Немедленно спрятав свою тушу за одним из столбиков, украшающим двор, робот замер. Губерт прерасно видел небольшие детали его брони, выступающие из-за укрытия, но ничего конкретного разглядеть не мог.
Послышались звуки гнущегося и рвущегося металла, искрящей проводки. А через пару секунд в сторону Губерта уже вылетела металлическая рука робота. Описав в воздухе параболу, она приземлилась у ноги солдата. Произошло то, что заставило все волоски на теле Губерта подняться единым фронтом: рука тихо пикнула.

Первым что увидел Хаода, открыв глаза, был свет. Нет, не свет Отца, но свет, излучаемый из того маленького фонарика, что носят доктора, дабы проверять координацию. Не успел же Призрак толком опомнится, как руки Алана уже прошарили по телу бойца. И это совсем не нравилось Дубаеву. Нет, не потому что медик выполнял свой долг, а потому что этот медик Алан. Человек, который нещадно действовал на нервы снайперу. Хотя теперь наверное стоит говорить экс. снайперу. Ведь адажио, варяг и даже улыбка... все пропало. Там, во тьме, что пыталась сожрать не только тело но и душу. Душу, что принадлежала не теням. Не некроманту. Душу, что была рабом Всевышнего. И только лишь он единый мог забрать право жить у Хаоды. Но он не забрал. Он даровал спасение. Более того он дал Призраку и силу. Силу что заключалась в вере. Вере пехотинца в Бога.

- Отвали от меня, извращенец проклятый, я еще не на столько слаб, чтобы терпеть твои домогательства - оттолкнув Келли прочь от себя, Призрак попытался встать. Но это не получилось. Боль в паху дала о себе знать.

Так и остался стоять на коленях. Боль доставала, но в то же время не была тем, что беспокоило Дубаева. Его беспокоил тот титан созданный из плоти и крови других людей. Не имеющий ничего общего с жизнью, что является священной. Созданный из тел мучеников, питающийся душами невинных. Он исчадие зла. Дело рук Зверя, результат его злых деяний. Сложив руки в "замок", так чтобы держать цепочку внутри а крест сверху, Призрак закрыл глаза и начал молиться. Он читал молитву, которую учат все, кто крещен и верит в Всевышнего, Христа Спасителя, Святую троицу.
- Отче наш, что еси на небесах. Пускай будет царство твое, как на небе так и на земле. Хлеб наш насущный, дай нам сегодня. Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. И не введи нас в искушение, и избавь нас от лукавого. Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
Закончив молитву, Дубаев поднял взгляд своих карих глаз к небу, что нависло над ними. Он молил Всевышнего о прощении и помощи, потому что знал, что не покинул Бог свих слуг, что словно овцы, заблудшие не туда, были тут, на Найре. Желал Призрак прощения и помощи не себе. А тем невинным, что стали материалом для этого пятидесятиметрового исчадия Ада. На упокоение их душ и тел. Чтобы дать возможность на чудотворное Восрешение в Судный день. А не эту черную магию еретиков!

- Я пою молитву во тьме, замерзают слова на губах. Добрый Бог, помоги же мне победить твоим именем страх... - добавил Хаода напоследок уже закрыв глаза. Он понимал, что если Всевышний услышит его молитвы, то придется заплатить за это слабостью и болью. Муками. Но муками во имя господа. Во имя его людей. В имя добра и справедливости. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Девушка лишь молча, и очень быстро убежала прочь от цимисха. Видимо он ее напугал до чертиков, потому как она даже дверь за собой хлопнула не слабо так. Аж в ушах зазвенело. Решив не терять время, Матьяс опустился вниз, в попытке нащупать лестницу. Оную он там нашел. Быстро спустившись в холодный, весьма даже для мертвой кожи Варты, чулан, вампир стал как вкопанный. Пытался привыкнуть к темноте. Верней чтобы его глаза свыклись с этим.

На миг показалось что в темноте что-то шевелится. Вон там, в углу. Почувствовал зуд в пальцах правой руки. Поднял руку, чтобы осмотреть. Не видно ничего. Еще не привык. Положив сумку на пол, попробовал почесать левой, но не смог. Помешали... когти. Сделав усилие над собой, сконцентрировался и убрал долой эту надстройку для своего тела. Понемногу продвигаясь вперед, уперся в стенку. У стены, чуть ниже обнаружил кровать. Хорошо, что на полу не придется дневать. А то тот, как оказался был кроме того что холодным, так еще и влажным. И неприятно чавкал с каждым шагом Варты по этому, по всей видимости болотистому полу. Подтянув к себе сумку, так, чтобы да была рядом с кроватью, вампир начал устраиваться по удобней на кровати. Хотя назвать это кроватью очень сложно. Койка. С матрасом. Не более. Уместившись на этом месте, голову Варты заполонили мысли о том, что будет дальше. Что его ждет, да кто такой этот Александр Каширцев. О том, почему хозяин поступил так, как поступил, и почему этот Николай, к которому венгр попал не иначе как чудом, назвал человека на фотографии другом. Человека ли? Что-то подсказывало что нет. У русских есть такая пословица "Утро вечера мудренее". Вот эту пословицу, правда с перефразировкой что для Варты теперь наоборот все, вечер это утро, а утро это вечер, он и принял к сведению и улегшись закрыл глаза.

Какие сны видят вампиры? Видят ли они сны вообще? Сложно сказать. Лучше спросить это у каждого вампира отдельно. И услышать ответ каждого отдельно. Вот что касается Матьяса... то тут сказать сложно. Когда он закрыл глаза, то ничего не изменилось. Одна тьма сменила другую. Потом были непонятные кружева, что вновь привели к тьме. Но не такой как раньше. Раньше была тьма простая. Сухая. Понятная. Холодная. А теперь тьма была другая. Не такая непроглядная. Более теплая. Кроваво красная. Тепло превратилось в жар, а кровавый в пламенный. Тьма превратилась в столбики. Столбики обрели формы тени. Теней. Их было много. Человеческие силуэты, на фоне пламенно красного цвета.

После чего все озарилось ярким цветом. Словно где то перегорела очень большая или очень мощная лампочка. Да так этот свет и остался, ярко освещая края церкви белой, высокой. Потом показалась улица, брусчатка, трамваи и люди. Узкие улочки, дома выполненные в стиле шестнадцатого и столетия и голоса, доносящие до вампира слова "файно... кавьярня...". Это был диалект. Украинский. Такой не спутаешь ни с каким другим. Матьяс понял. Львов.

И вновь тьма. Только на сей раз понемногу сереющая. Серый, тусклый такой свет, вместо того, чтобы омрачать окружающее был словно лучик света, в той беспроглядной тьме, что только что спустилась на ум цимисха. Серый обволокал все. Дорогу, разрушенные здания, перевернутые машины, но все еще неподвижно стоящую колонну, с статуей девушки на ней. И флаг независимой Украины. Это была площадь независимости. Главная площадь страны. И лишь она казалась незыблемой, тогда как от всего вокруг так и несло разрухой и уничтожением.

В нос ударил противный запах горелого. На столько противный, что захотелось вернуть все съеденное ранее назад. Только вот не мог Варта. От этого недомогания его крепкий сон был прерван. Открыл глаза и к своему удивлению обнаружил что рядом с ним сидит девушка. В руках у нее была свеча, что видимо готовилась уже потухнуть, так как количество света излучаемое ей было ничтожно. Но даже не смотря на то, что его было мало, вампиру стало легче от самого ее присутствия рядом. В этом полумраке от свечения Варта видел лишь лицо брюнетки и длинные косма ее волос, опускающихся куда то в темноту. Аккурат в этото момент девушка сконцентрировалась на огоньке в ее руках.

Заметив, что Матьяс открыл глаза, Лиза аж шелохнулась. Видимо испугалась. Немного даже раскраснелась.
- Ви... ви і в правду хірург? - в голосе ее венгр слышал непонятную ему надежду и стеснение.

"И пришел день, и пришел час конца. И воспели трубы о пришествии их. И спустились с небес ангелы апокалипсиса, ведомые десницей господа."

То что, увидел Призрак, только уже вблизи, не сквозь призму прицела, поражало. Огромное существо, сшитое из массы тел.

"И не будет силы, что бы могла остановить их. Ибо они и есть конец всего сущего."

Взгляд пал уже на тех, что бегали ниже. Собаки, или точней сказать те существа, что отдаленно похожи на них. Мурашки по коже идут, когда смотришь на эти клыки, на мертвую плоть и хищный взгляд холодных глаз.

"И явились демоны во главе с хозяином своим Зверем лютым, и началась эра зверя."

Слова капитана моментально были восприняты Хаодой. Прицел сразу же сел на лоб некроманту, если так можно было сказать. Термодатчики молчали. Могильный холод тела.

"И собрал Зверь армию невиданную и вышел против неба..."

Как убить то, что итак мертво? Опыт прошлой встречи с схожим "материалом" показал, что пуля в голову ничего не даст. Надеяться на исконное народное "Авось?"... Есть ли хотя бы какая-то маленькая вероятность того, что на Найре это Авось столько держит, как и на родине Дубаева?

"Смерть - страшнейшее, из ужасных событий, что могут произойти с нами, на самом деле ничто для нас. Когда мы живем, существуем - смерти нет. А когда она приходит, то нас уже нет."

Только вот сейчас вся теория, несомненно, гениального Эпикуруса, была опровергнута. Вот она смерть. Вот оно холодное и страшное присутствие мертвого бытия. Найра переворачивала весь внутренний мир Призрака. Верх дном. Выворачивала. Наизнанку.

Свободная рука автоматически потянулась к крестику, что был на шее.

"Господь - Пастырь мой,  я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и воспитал меня на стези правды ради имени Своего.
Если я пойду и долиною мрачной смерти, не убоюсь зла, потому что Ты со мною;
Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою;
лучшая чаша Твоя наполняет меня. 
И Милость Твоя будет сопровождать меня во все дни жизни моей,
и  поселюсь я в доме Господнем на долгие дни."

Открыв глаза Хаода заметил отсутствие движение. Такая живая, полная людей таверна, опустела. Полностью. Чуть более чем. Еще и запах мертвечины. Все это никак не радовало снайпера. Ладно, быть может у найран принято оставлять гостей на попечительство самим себе, в таверне полной всякого. А если бы они оказались никем иным как актерами погорелого театра, которые только представились как "люди Сморна". Люди Сморна. Эта мысль заставила улыбнуться Дубаева. Кто они на самом деле? Скитальцы по чуждым мирам. Вершители судеб иных существ, не в состоянии изменить свою собственную.
- Ну и кто дежурил последним, черт возьми, и объяснит мне эту Торичеллевую пустоту*? - спросил Призрак, использовав термин который запомнил из уроков химии в далекой, уже, школе.
Сам же рядовой поднялся на ноги, и сделал нечто вроде зарядки. Вся ситуация не сулила ничего хорошего. Совсем. Сейчас не хватало только нашествия мертвецов, или как тут зовут плохих парней из той стороны границы. Квадов? Так вот не хватает их нашествия на обитель группы, коим являлась поспешно оставленная другими таверна. Почему то другие мысли в голову никак не лезли.

Идущий впереди Марка вампир ничего не сказал. На миг остановившись и замешкавшись у двери, он открыл её. Свет уличных фонарей начал рваться в середину довольно затемненного коридорчика. Выйди из здания ночного клуба Александр и идущий за ним Марк оказались на стоянке. Тут были разные машины, хоть их тут и немного стояло. Всего то штук семь. Подойдя к одной из машин, которой оказалась серая Audi A6, Александр достал ключи и открыл двери. Посмотрев на Гулевича указала ему на сидение рядом с водительским. Когда оба вампира были уже в машине, а мотор тихо работал, слово взял Александр.
- Твоя идейность поражает, - с этими словами машина тронулась, и они выехали из стоянки на дорогу, по которой поехали. - Проблема состоит в том, как видят нас Камарилья и люди. Для одних мы обуза, для других чудовища. Я этого не отрицаю. Мы ведь не играем по этим дурацким "правилам", которые были придуманные этими зажравшимися и утратившими свое настоящее "сородичами", - последнее слово было сказано с особым отвращением, - а люди... а за людей даже говорить нечего. И все бы ничего, если бы наши старейшины шевелились. Но они слишком прочно увязли на своих древних традициях. Понимаешь? Их видение Шабаша слишком устаревшее. И почему то они считают что Камарилья такая же. Совет уж совсем ослаб. И по этому наши враги сделали первый шаг. Именно потому Шабашу нужна новая кровь. Ты. И такие как ты.

Ехали достаточно быстро. Проскакивали светофоры, быстренько проезжали перекрестки. Не останавливались нигде. Да и собственно нечего останавливаться. Ночной Киев совсем не такой как Лондон. Марк не видел людей, лишь понемногу, и то, небольшими кучками. Не было гудения или гуляний. Город спал, да лишь кое-где бродили одинокие пары, идущие либо домой, либо куда еще. Тут, в Украине, все было немного по другому. Даже не смотря на то, что находился в столице, которая вроде как должна жить в ногу со временем, казалось что это еще тот самый затворнический советский народ. У которого в крови вытворять такие вещи, от которых европейцы бледнеют и блюют, но все это никогда не выходит за пределы семьи/квартиры/прочего. Девушки умеют затрахать до смерти любого жиголо, но на людях... это в основном милейшие существа, которые никогда в жизни не подумают о том, чтобы одеть юбку которая не укрывает колен. Да и мужчины далеко не убежали. Вообще Гулевич уяснил для себя то, что это наверное заложено в менталитете. Что бы не происходило, никто извне не должен об этом знать. Такой казалась и столица этого восточноевропейского государства. Внезапно машина остановилась. Оглядевшись Марк понял что они находятся на главном железнодорожном вокзале Киева. Одно из немногих "публичных" мест, которые даже ночью "живы". Тут зазвучала музыка. Мелодия показалась цимисху знакомой... Точно. Это же саундтрек из фильма "Жестокие Игры" Placebo - Every me and every you. Одного из первых с женским поцелуем. Люди, что с них взять. Как оказалось это звонил телефон. Телефон Александра.
- Алло, - лицо этого вампира было серьезным. - Когда? - теперь оно еще и помрачнело. - Ты в этом уверен? - вот сейчас в его голосе не было спокойствия. Совсем. - Значит с фотографией. Тогда в Бучу.
Закончив разговор, Александр спрятал телефон в карман своего пиджака.
- Ну чего сидишь? Выходи. Будем встречать гостя из Москвы, - и сам вышел из машины.

На улице было достаточно прохладно, да даже людно. Кое где тащились бабки з клетчатимы сумками. Сразу у входа курили молодые люди, а по правую руку, сразу входа в метро уже дежурили приезжие. Их тоже выдавали сумки. Правда по их молодости можно было так же утверждать что это студенты. Время на часах что висели над входом на вокзал было без пяти четыре утра.

Слова Матьяса не возымели нужного эффекта. По крайней на первый взгляд сидящий на стуле не отреагировал на то что сказал ему Варта. Он лишь мельком еще раз глянул в папку, после чего очень внимательно всматривался на связанного цимисха. Решив не рисковать, последний на время прекратил свои потуги с освобождения своих ног от веревки, которая так туго была перевязана.
- Знаешь, Матьяс, я бы на твоем месте не грубил. Ты находишься не в том положении, чтобы в моем доме повышать тон. Тем паче, когда тебя приютили передневать. Вы же, цимисхи, очень неохотно делитесь своим гостеприимством, не так ли? – на лице у этого ублюдка застыла самодовольная улыбка. – Лиза, дай мне тот кинжал. – скомандовал сидящий, и девушка подчинилась. Когда она принесла ему оружие которым еще не так давно пытались убить Матьяса он отвернулся, чтобы положить на стол документы и взять сам кинжал. Цимисх воспользовался моментом и резко дернул руку, когти которой уже давно были рядом с петлями, которые сковывали его ноги. Одно движение, которое благо не заметили, и ноги свободны. Но пока вампир не подавал вида, что освободил их. Потому что пока связанны руки, это практически бесполезно. К моменту когда уродливый хозяин дома, как он себя назвал, повернулся лицом к Матьясу, последний спокойно лежал, и ждал. Не вызывая к себе повышенного интереса.
- А еще, дружок, я бы хотел тебя кое-что спросить. Это Кьязе научил тебя так нагло врать? Я тебе могу дать гарантию, что Каширцев не имеет никаких дел с этими ублюдками из «Красного лезвия». И вообще тебе очень повезло, что ты, аккурат перед рассветом попал к нужным вампирам. У нас тут, знаешь ли, война. И пока шабашиты не склонили чашу весов в свою сторону. – последнее предложение он сказал с опаской. – Освободи его! – коротко и приказным тоном сказал клыкастый девушке. Она повиновалась и подошла к лежащему Варте. – Я говорил с Александром. И как оказалось у нас тобой общие друзья. А на ближайшие сутки, двое еще и цели.
Девушка подошла к венгру со стороны ног, потому сразу увидела что веревки, которыми были связанны ноги, разорваны. С недоумением посмотрев на Матьяса, который в свою очередь смотрел на неё, поскольку знал что она увидит что он сделал, она присела на колени, рядом с вампиром. Сам не понимая почему, но цимисх понимал, что если из этих двоих кто-то и хочет его убить, то это явно не эта девушка, с именем Лиза. Она сделала вид, что развязала узлы на ногах, после чего приступила к веревкам на руках. Уже через миг они были свободны. Тело даже как то с облегчением вздохнуло, если так можно выразиться. Немного расслабился, после чего поднялся на локти, а потом и вовсе сел. Лиза предусмотрительно отодвинулась от Матьяса. Взгляд Варты пал на вампира, который сидел на стуле. Он ведь себя вампиром назвал? Вроде как да. Тот крепко держал кинжал. Только сейчас цимисх заметил отметины, которые били на лезвии. Сделанные они были красным цветом. Практически у самого основания, рядом с рукоятью. Судя по всему на арабском языке.
- И если ты умный, то выполнишь свое обещание про сон зубками к стене. А завтра мы отправимся на встречу с Каширцевым. Будь умным мальчиком, не делай глупостей, м?

Призрак лишь кивнул. На посту, так на посту. Интересно, стоит ли в этой всей ситуации соблюдать воинскую повинность и субординацию. Ведь по своей сути сейчас все они предоставлены сами себе, на этой Богом забытой планетке с именем Найра. Которая между прочим живет своими, вполне уникальными, законами и принципами. Интересно так же и то, что думают там, на Кранусе. Интересует ли вообще кого то на межзвездном крейсере, что случилось? Фрэнки еще этот. Неприязнь люде к тем, от кого он. Квады. Маги. С наскока так и не разберешься что к чему. Худшее что могло случится уже случилось. Группа перестреляла друг-друга. А потом еще и часть солдат дезертировала. Мысли заняли солдаты, которые ушли. А может они действительно правы? Ведь по сути весь смысл операции провален. Ну узнали мы, что группа людей прибивших сюда основали мир и культуру. А потом обнаружив возможности к магии начали чуть ли не священную войну превратив планету в мир из грез Толкиена. Или любого другого фэнтези-писателя. Эльфов еще не хватало увидеть. И пощупать. Последняя мысль вызвала улыбку. Впервые за последних несколько часов. Или быть может день? Так сразу сложно сказать. Когда Хаода в послдений раз улыбался? После переправы у реки наверное уже ни разу.
- Чертова планета. Угораздило же, - тихо про себя выругался Призрак.

Корвинус сидел молча. Он пытался понять, как поступить. Эмергель и дальше пытался показать себя альфа-самцом среди всех тут находящихся.
- Артериальная кровь вытечет из твоего тела за семь минут. Мало того, что ты умрешь в муках, так я ещё и нахамить тебе успею. - пригрозил охотник рогатому.
А тут Аластэл похоже оклемался, а теперь требует назад его медальон, который по совместимости еще и врата в Ад. Пока одна из двух возможностей для Блэка оказаться в владениях Люцифера. Достав эту вещицу из кармана, Блэк еще некоторое время крутил её, рассматривая детали. Решив что ему она без пользы, охотник бросил медальон падшему:
- Лови, крылатый, - с некой печалью сказал черноволосый охотник.
И немного опосля добавил:
- Только не рвись в Бездну или Ад. Нам нужно в Санта-Монику. Я ведь верно понял, брат?
Крепко сжав рукоять своего ножа, что был в левой руке, он направился к выходу, но у Морт остановился. Немного подумав он повернулся к ней лицом и протянул свою руку, предлагая пойти с ним.
- Меня почему-то греет мысль, что там же мы встретим и последнего из Силентио.

Происходящее в таверне, да и за её пределами не могло порадовать Хаоду. Все что он видел, это лишь безнадегу. В лицах этих людей, в их глазах. Все что слышал в их голосах призрак, это обреченность. Все они считали себя обреченными умереть. Или что хуже восстать потом в качестве прислужников Рура. В таких местах лучше держаться своих, иначе эти просто съедят. Эти люди, живущие здесь, явно молили своих богов не о том. Похоже что единое чего они желали это жалости и быстрой смерти. Тогда как следовало бы желать силы и благословения. Хватит ли потуг группы капитана Фредериксона, чтобы дать людям Найры не только надежду, но и на самом деле новую жизнь, без страха и опасности? Смогут ли они стать такими же великими, какими были творцы, прибывшие сюда ранее. Или как в той сказке, про девушку идущую в кромешной тьме. Спотыкаясь, карабкаясь на гору, преодолевая мрак и прочие предприятия ночной стихии. И добравшись на вершину отдаться лунному свету, который единственный среди всех других надеялся и помогал бедной девушки. Девушки, которая несмотря ни на что достигла цели, и поборола страх. Страх по отношению к тьме, окружающей её, будущего и возможностей. Быть счастливой не смотря ни на что. И встретить рассвет тогда, когда другие уже давно забыли что такое надежда...

Призрак был рядом со своими, но в то же время немного осторонь. Он не чувствовал, что в нем нуждаются. Все что он видел это лишь лучи необъяснимой надежды, перемешанной с безнадегой, запутанность и злость капитана, не желающего отпускать или терять кого либо еще. Хотелось так много сказать, как капитану, так и этим постояльцам, но в то же время и не хотелось ничего говорить. Даже открывать рот. Это пройдет. Это все пройдет. Пока не время выступать на сцену. Тут он второплановый. Решения принимает Дэниэл. А Призрак выполняет. Лишь выполняет. Так было. Так есть. И так будет.

Зов был ясен. Не ясно было только одно - почему? После стольких лет, что Марк провел в путешествиях, которые впрочем не вознаградились должным образом, его труды и поиски. Хотя это по своей сути не так важно, потому что на данный момент не волновало этого цимисха. Его ум занимала только эта записка, из старой пожелтевшей бумаги, написанная красивым почерком, который несомненно принадлежал его хозяину. Текст был коротким и понятным. "Киев. Немедленно приезжай." Гулевич знал куда. Клуб Форсаж, что был у станции Караваевы Дачи. Их вампир помнил хорошо, даже не смотря на то, что был там всего раз. А клуб принадлежал лицу, которое было подконтрольно его хозяину. Тот в свою очередь хорошенько развлекался в том заведении. Нет, не зажигал на танцполе. В специально выделенной для него ложе имелись девочки на любой вкус. Закованы в специальные кандалы, кляпами на ртах, которые не сможет снять никто, даже если захочет. Вот было у Марка какое-то отвращение к тому, как наращивал кляп на жертвах хозяин. Все дело было в том, что он не любил криков. Ему нравилось как страдают жертвы, но вопли он просто не выносил. Зато вот такое себе мычание и стоны были музыкой для ушей старого цимисха. Вот и занимался он извратом над молодыми жертвами.

Перелет Лондон-Киев близился как раз к концу. В окно иллюминатора Гулевич уже видел златоверхую столицу Украины. Лет десять наверное он тут не был. А не изменилось почти ничего, за все это время. По крайней мере то, что видел вампир из высоты чуть выше птичьего полета. Когда самолет наконец приземлился в Аэропорте "Борисполь", а сам Марк наконец то оказался на земле, он быстро нашел таксистов, которые сначала просили 500 гривен за доставку по указанному адресу. Но Гулевич был путешественником не промах, потому ему удалось их вывести на чистую воду, и за 80 грн они быстро докатили под вход в клуб, где распрощались. Так как всю дорогу ехали молча, то и Марку не пришлось рассказывать басен о себе и своей истории. Войдя в клуб он приметил, что тут какая-то странная охрана. Вроде и амбалы, но в то же время лица какие-то уж чрезмерно добрые. Зал был полн, но не найдя в нем ничего подходящего, потому как на танцполе, равно как и на диванчиках да в любом другом месте была просто малолетняя биомасса, которая мало интересовала цимисха, он попросил администратора провести его к Михаилу Чернову. Заметно было, что когда Марк упомянул это имя, парнишка, которому не посчастливилось знать кто это такой аж побледнел. Но к хозяину привел. Когда Марк оказался в комнате, то не разглядел привычных для его хозяина игрушек. Зато в комнате находился еще один вампир. В том что это вампир сам Марк не сомневался, по скольку оный сидел напротив Михаила с вином в руках. А значило это то, что это был кто-то либо равный ему, либо уважаемый им. А потому, помня о нравах вампиров, которым его обучил Чернов, цимисх стоял у дверей и не двигался. Ждал, пока хозяин позволит говорить.
- Это твой щенок? - обозвался тот вампир, что сидел напротив Миши.
- Да, именно за него мы говорили минуту назад.
- Значит ты считаешь что он справится.
- Александр, я думаю ты так же вскоре в этом убедишься - с явно довольной улыбкой ответил Чернов, и жестом подозвал Марка.
Когда же Гулевич подошел ближе к столику, за которым сидели вампиры, то смог разглядеть гостя. Типично восточноевропейская внешность, без примесей каких либо других черт, нехарактерных для славян. Острый подбородок, такие же скулы, короткие черные волосы, голубые глаза. Бледная кожа, да заметна некого рода худость, но разглядеть общая ли она, или только на лице сложно, потому как одежда надежно скрывает почти все тело. Внешне Александр на лет двадцать, максимум двадцать один. В общем ничего сверхестественного.
- Ну что, лопатоголовый, ты готов начать свое истинное служение Шабашу? - спросил этот вампир.
Оглянувшись на хозяина, Марк увидел жест, который можно было охарактеризовать как "валяй, говори",а значит говорить можно было. И если гулевич правильно понял, то совсем вскоре он может получить шанс перестать быть простой швалью на дне их иерархии. А эта перспектива не могла не радовать.

Бесит. Страшно бесит. Эта красноглазая девица похоже недооценивала ситцуации в которую попала. И это бесило еще больше, особенно в свете того, что она проигнорировала его вопрос. Она. Проигнорировала. Его. Вопрос. Непозволительная роскошь в этих владениях. Особенно что касается проигравших споры ангелов, с белоснежной кожей и красными большими глазами.
- Ты что, маленькая дрянь, шутить со мной вздумала?! - явно недовольным тоном спросил Гьен.
Не услышав вновь ответа, его заполнил гнев. Она что? Спит? Да что же это за непослушное такое девище. Сколько можно просить, сколько можно повторять... Это монотонное повторение таких ситуаций изо дня в день, прямиком из того дня, когда Джереми помог ему выиграть спор, страшно выводило из себя Арлиса. В конце концов даже самые дикие животные со временем поддаются дрессировке, а эта все никак не может усвоить даже простых правил поведения в доме хозяина.
Положив свою чашку, с недопитым чаем на землю, ассистент Фиша подошел к Астрид, и взяв её за тонкую руку рванул на себя, заставляя подняться на ноги.
- Мы с тобой не в игры играем, когда ты уяснишь это? - буквально прорычал Гьен к девушке, что аки кукла повисла на его руке, которую он сжимал таки не с маленькой силой.
Наверное останутся синяки. Плед которым было укрыто тело ангела, в момент когда Арлис одернул девушку, спал с неё на землю. Чертовы вещи. Поставив Астрид на ноги Гьен обошел её, так чтобы быть сзади, поднял плед, и укрыл её.
- Не зли меня - по дружески так посоветовал мужчина своей игрушке. Регенеративные способности ангела конечно поражали, но таки не нужно доводить до предела. Так считал ассистент.

Олег было попытался обхватить милиционера, но тот очень вовремя переместил свои руки перед себя, так что к моменту как зубы бойца дотянулись к щеке человека в форме, он почувствовал что его отталкивают. Правда зубами за цель таки успел схватится. От чего вышло, что отталкивающий себе только хуже сделал, потому как Олег прямо бульдожьей хваткой вцепился в бедного милиционера, который начал отталкивать нападающего от себя. Рывок, и уличный боец ощутил как кусок щеки плюхнулся ему на язык. Соленый вкус крови так же быстро распространился по рту. Этот вкус пьянил. Он на столько, что боец терял контроль над собой. Все задумки по поводу того, что делать дальше попросту улетучивались. В теле чувствовался необычайный прилив сил. В глазах милиционера, которому он только что откусил кусок щеки, Олег видел страх. Страх перед тем что тот увидел. О да, уличный драчун чувствовал, что выглядит он уж очень устрашающе. Казалось что все вокруг пропало. И есть только он, и этот милиционер. Последний пытается дотянуться до кобуры, в которой был пистолет. Застегнута. Еще миг нужно, чтобы расстегнуть. Но его у служителя закона попросту не было. Олег что было сил рванул вперед на своего оппонента, отчего повалил его наземь. Ярость заполонила все тело. Больше парень не чувствовал себя человеком. Он поступал как настоящий зверь, кусая бедолагу за шею, впиваясь своими зубами в него. Вот уже кровь пошла вновь по рту. Олег не останавливается. Не хочет. Лицо милиционера побледнело, и он уже даже не движется. Этого мало. Нужно еще. Потому зубы лишь с еще большей силой и желанием вошли в плоть человека. Так вкусно... Когда же Олег пришел в себя, его жертва была выпита до дна. Кровь стекала по подбородку бойца, и капала на асфальт. Послышались выстрелы. Три штуки. Что-то вгрызлось в спину, которая сразу отозвалась адской болью. Это заставило его подняться и повернуться лицом к стрелявшему. Это был тот милиционер, которого он вырубил до того. Сколько же времени он так... пил кровь?
- Что ты, блядь, такое?! - удивленно, со страхом вопрошал человек. - Умри же, нахуй, наконец! - и еще четыре выстрела, которые заставили вампира вновь оказаться на земле.
Но все эти пули... да, Олегу было больно, но он чувствовал как быстро заживают раны. Да, он ощущал как пули выходят из тела, а раненные ткани восстанавливались. Это было... божественно. Вот минута и он уже вновь может встать!
- Приём, это одиннадцатый, прием! У меня тут какой-то ёбанный не убиваемый пиздец!!! - начал кричать стрелявший в рацию.
Нужно действовать. И чем быстрей, тем лучше.

- Это он. - тихо прошептал Сова.
Человек, стоявший на площадке явно был одним из тех "серых кардиналов", что привели могучие государство к разрухе. Именно этот самодовольный толстяк относился к тем, кто торгует людьми, детьми, честью, лишь бы заработать лишнюю монету. Вот случилось так, что Сартол... с ним случилось что-то непоправимое. Неправильное. Люди не должны бояться власти. Власть должна бояться людей. Смотря на этого человека разбойник понимал что случилось. И почему. Он ясно осознавал от чего все проблемы. Осознание. оно приходит тогда, когда твой ум чист. А в мыслях витает только одно - цель. Сейчас целью рыжеволосого был этот дядя. Сова осмотрелся. Все эти люди. Если главенство государство ответственно за смерти сотен или скорей тысяч людей, хотели бы они знать об этом? Казалось что ответ очевиден. А ведь что по сути было на этого человека? Да ничего. Ни имени, ни других ориентировок. Только наводка от стражника и чистая интуиция. Но люди умирают. И что же делать Сове? Шмыга бы сказал терпеть. Потому что сам Сова может стать тем решением, перед которым может никогда не предстать ни один из находящихся на площади. А ведь несколько лет назад никто из этих толстеньких не осмелились даже перейти дорогу кому из народа, не то чтобы сделать что-то плохое. А что теперь? Что делать? И именно по этому разбойник здесь. Чтобы сделать правильное дело. Даже не смотря на то, что по своей сути оно является противозаконным. Убить виновников. Вот и все. Попросту потому, что Сова прожил достаточно, чтобы из героя превратится в лиходея. Потому что именно этого требует потуга остановить таких злодеев как этот человек на площадке.

Все что нужно было сейчас это хаос. А тут его должно быть легко посеять. Толпа быстро подхватит. А стражники помогут. Ведь они охраняют не народ. они охраняют свою знать. От гнева. От любви, чрезмерной. И от опасностей. И это должно сыграть на руку убийце. Он не будет покушаться на императрицу. У него другие цели. А она еще не сделала ничего, что навредило бы жителям Империи. Пока.
- Убийца! Он хочет убить императрицу! У него бомба в руках! - начал кричать Сова, указывая в сторону скопления людей впереди, что ближе к карете, чего сразу же скрылся в ожидании хаоса удивленных возгласов и истеричных криков окружающих.
После того, как начнется суматоха а охрана пойдет усиленно охранять императрицу, достичь цели должно быть проще...

Когда группа подходила к церкви, Блэк про себя отметил то, что где то уже это видел. Например аккурат перед тем как свалится в самый Ад, он тоже заходил в церковь. Когда внутри был обнаружен падре, еще с несколькими гостями, охотник даже не удивился сему факту. Все что он мог понять об этом человеке, это то, что он играет в свою игру, то и дело подсовывая нужным пешками свои знания, чтобы те делали свои ходы. Которые он, несомненно, попытается поставить так, чтобы выгода была максимальной. Для него конечно же. Как же его зовут? Корвинус помнил, что Виктор называл его имя, но никак не мог вспомнить какое именно. Из размышлений охотника вырвала голос одного из тех, что тут находились до того, как их группа ввалилась внутрь, с полумертвым Аластэлом, завернутым в одеяло.

Голос, стало быть, не очень приятный. Таким обладают индивидуумы, которые задаются. Сильно. Лично у Корвинуса с такими дел было мало. А еще меньше разговоров. Но вот когда сам Блэк посмотрел на то, как выглядит обладатель сего голоса, то все, что он смог сделать, так это презрительно закрыть маску, что прикрывала лицо, рукой. Герой в латексном костюме и стрингами поверх. Чудеса американского кинематографа дают о себе знать.
- Не всех больных война забрала, как говорил Моро. - прокомментировал происходящее Блэк.
Хотябы новость от падре о том, что падший регенерировал не печалила. Видно зол парень. Мстить будет. Рвать и метать. За Виолетту то. Дальше взор охотника заинтересовал еще один посетитель. Потому что если с ангелом все было понятно, идиота уже увидел, то эта особь явно не спешила раскрываться в том, кто и что из себя представляет.

Корвинус Блэк вопросительно посмотрел на Виктора.

Поднимаясь на ноги Корвиус терпел боль. Белая маска скрывала то выражение, что было на лице охотника. Один рывком он вынул из себя болт, который успел выпустить один из демонов. Рана заживала с демонической скоростью. Впереди была пустота. Там, где только что был Люцифер, держащий Виолетту красовалось большое и прекрасное ничего. Рядом с Блэком тут же оказалась Уорна. В своем привычном, для последнего времени, образе. Нагая бледная блондинка. Никак правда не вязалось с этим образом дробовик и меч, в руках демона. Но это не долго портило картину. Корвинус к тому времени, как кто-то мог поднять взгляд на них двоих, спрятал свой пистолет, да отобрал у демона свои вещи.
- Каждому дано по его вере. - произнесла девица, разрушая тишину, что повисла между ней и доменом.
- Каждому дано по его вере. - ответил Корвинус.
- Мы сразили тьму, теперь свободен путь твой. - продолжила демоница.
- Я свое возьму. - голос Блэка был невозмутим.
- Свет в её глазах погас, срок уже отмерен. - печально заключила блондинка, смотря вслед закрывающемуся порталу. - Дай руку мне. - промолвила Уорна протянув руку к своему домену.
- Ты мне не нужна. - резко ответил охотник.
- Но... - хотела было возразить демон, но была прервана Корвинусом:
- Прощай.
Сказав это, человек поправил маску и двинулся вперед. Уорна так и стояла, уставившись на Корвинуса Блэка, наследника рода Силентио, элитного охотника на демонов. На своего домена. Который подошел к месту, где только что закрылся портал. Виолетта оказалась там же, где и Люцифер. Это место Ад. Корвинус в этом не сомневался. Ни разу. А путь в Ад, есть только один. Или два? Развернувшись к лежачему Аластэлу, охотник понял. Пути было три. И один из наиболее коротких был тут.
- Ты собираешься сделать невозможное! - крикнула демон.
- Не впервой уже... - ответил охотник, который к тому моменту стоял над поверженным падшим ангелом.
- Как это... символично. Падший ангел - пал. Пал на сей раз не из-за немилости всевышнего, а из-за собственной глупости и неосторожности. - монотонным голосом сказал Блэк.
- Прежде чем судить, подумай о том, где ты был сам. Минуту назад. - прокомментировала слова Корвинуса демон, явившаяся за его спиной.
Но домен не слушал демона. Он был поглощен своими мыслями. И намерениями. Во что бы то не стало, он должен преследовать Его. До последнего круга Ада. А для этого нужна одна вещица, которая есть у Аластэла.

Итак, на четырнадцатом году, после завершения войны, стал богом маг Рур, сразив иных богов. Могущество обрел он божье, но не получил он умения творца. И мир стал гибнуть. Мир, что Бог сотворил, рожден был из сердца. Тот же, кто сердца лишен – жизнь дарить не способен. А потому, Рур, не прошедший испытания любовью, стал Властелином Ничего. Потомки, осуждающие смело, невзлюбили его помыслов и дел. Ибо тот, кто видел однажды Тьму, никогда не поверит вновь в Свет. И все что было свято, для его души сойдет на нет. Именно так видел ситуацию Хаода. Все это до боли напоминало ему книги, которые он когда-то читал. В детстве. Не поздно ли настроить скрипку, взять верную ноту, исправит ошибку? Решить проблему. Взять мажорный аккорд, красивую тему? Жить без фальши, создать новый мир лучше, чем раньше...
- Мотылек к огоньку. Ключик к замку. Черное к белому. Разделенное к целому. - прошептал в ответ на необычное прощание мага Дубаев, лишь крепче сжав цепочку кулона, который им дал этот человек.
То, что их новые спутники были не людьми, а если и людьми, то не совсем живыми не радовало Призрака. Но по крайней мере они были не против их. Они. Кто они? Кого Призрак считал "нами". Бегло глянув на группу, Хаода попытался понять, что с ним случилось. Что случилось со всеми ними? Найра повлияла на отношения экспедиции. Можно ли говорить об экспедиции, которой суждено остаться вне времени и пространства. В этой стране магии и прочих чудес. Стоит ли ему, призраку, которого тут не держит ничего, оставаться с ними, али же последовать примеру дезертиров, да искать жизни, новой и не такой трагичной? Или попытаться все исправить? Мысли, мысли, мысли...

Где твои крылья, которые нравились мне?

Падение. Куда то вглубь. А потом полет вверх. И снова падение. На самое дно. Упал между тельцами изувеченных голубей. Их тысячи. Почему именно голубей? Потому что голубь - предвестник смерти. Или наоборот чего-то чистого и приятного. Впрочем, что может быть чище смерти? Они лежат. Неподвижно. Будто чего-то ждут. Их глазки залиты кровью. Но они могут видеть больше чем можно себе представить. Они видят смерть. Что самое удивительное охотник также ее видел. Она прекрасна. Ее косы еле ласкают землю. На ней изысканное платье угольно-черного цвета. Такого насыщенного цвета Корвинус еще не видел. Он еще чернее чем зрачки ворона. Стройная, высокая, красивая, но слишком худая. Наверное в этом виноваты предсмертные порывы. Ну и старания Виолетты. Как можно от неё пытаться уйти? Она завораживает когда смотришь в ее нежные, измученные глаза. Она тянется к поцелую. Ее холодные, тонкие, но чрезвычайно красивые руки гладят голову, ласкают ушки. Холодные уста что-то прошептали, но ничего нельзя понять. Поцелуй оставляет чувство ледяного холода и уже через мгновение просто исчезаешь.
Меня нет.
Но... Она шептала... она шептала... Или кричала?
"Я люблю тебя!"
Голуби просыпаются. Возбужденно трепещут сизыми крыльями. Рассматриваются вокруг. Поднимаются вверх. Глаза улавливают единственную пару белых крылышек. Они белоснежные. Разят зрение. Охотник даже закрылся от света рукой. Страшно. Сердце бешено колотится. Блэк, ослепленный белоснежными крыльями, валиться с ног. Нужно подняться на ноги и бежать но, тело сковал страх. Голуби налетают и терзают тело. Они больно врезаются коготками в руки, ноги, спину, хвост. Кто-то схватил за руку. Она пришла и помешала им. Спасительница. Она поднимает охотника с сырой земли. Голубые зрачки уставились ей в глаза. Она не против. Обнимает и ласкает черные волосы волосы, на голове охотника. С каждым ее движением становится спокойнее, счастливее. Она протягивает цветочек. Хрупкий и крохотный. Запах... Сладкий, пьянящий запах проникает прямо к душе. Вспомнить... Жизнь. Все мелочи. И маленький цветочек пробудил во Корвинусе воспоминание. Хотя нет. Осознание. Борьба - самое дорогое, что есть у охотника. Борьба за... что? Любовь, страдания, сладкое ощущение жизни. С каждым вдохом жизнь входит в меня... Я держу цветочек дрожащими руками, но подул ветер и она упала на сырую землю. Такая мелкая сиротка на черной, неприветливой земли. Я наклоняюсь и поднимаю ее. Чувствую, что сделал что-то важное, правильное. Прижимаю ее к себе, полной грудью вдыхаю ее запах. Задерживаю дыхание и чувствую как тот дурман овладевает мной. Темнеет в глазах и я падаю вниз.
"Я вижу сон, или сон видит меня?"
Тонкие ниточки из-под земли пробивают и впиваются в кожу и наконец проходят сквозь тело. Но боль не чувствуется. А ниточки тянутся к небу. Вот-вот и небо почувствует их в себе, как и охотник. Те ледяные, тоненькие ниточки, такие пронзительные и неприятные, мокрые и красные от крови. Но тучи стоят неподвижно. Нити прошли сквозь них. Теперь они являются той единственной связью между Блэком и неизвестным небом. Кто то больно дергает ниточку, которая пронизывает мою руку. Она чуть возвышается. Маленькие капли крови выступают с каждого отверстия, пробуравленого ниточками. Рука поднимается выше. Теперь все тело чувствует натянутые струны. Каждую ниточку раз за разом передергивает и мое тело содрогается. Рывок... Руки и ноги привязаны. Резкая боль, будто оторвали кожу от плоти. Ветер играет нитями, следовательно и телом. То поднимает, то опускает окровавленные руки, ноги, голову. Тело ослаблено, но маленькая точка огня еще теплится. В груди. Она сожжет нити рабства. Чувство в правой руке. Что-то теплое и мягкое. Оно медленно то опускается, то поднимается. Дышит. Это голубь. Маленькие глазки сверкают. А в них ночное, заляпано кое-где тучами, небо. Голубь вырывается и летит. Его крылья становятся все больше. Они прорезают воздух. Голубь поднимается ввысь и заслоняет собой весь мир. Летит к охотнику и обнимает своими белоснежными крыльями. Опять падение. Неизбежное, мучительное падение.
Все внутри против этого. Чувство сопротивления. Лопатки на спине больно напнулись. Еще никогда охотник не испытывал подобного. Слышно, как рвется кожа. Рвется, трещит. Образовалось две широкие раны.
Сквозь них прорезаются... крылья. Сначала маленькие, а потом они вытягиваются. В них чувствуется сила. Крылья. Почувствовать силу и мощь в крыльях. Они такие красивые. Кто-то кладет руку на плечо. Без сомнения это она.
- Что ты тут забыл? - сказала, трогая своими холодными губами мою шею.
- Тебя.
- Нет. У тебя есть другая. Я подожду...
С этими словами она целует шею. Это удивительно. Попытка открыть глаза. Очень трудно. Веки закоченели. Но вот. Глаза открыты. И то, что предстало взору злит. Люцифер. Виолетта у него в руках.
- Зачем?
Но вопрос остался без ответа. Грязный ублюдок.
Тишина. Ни ветра. Ни звуков. Ни слов.
- К черту все.

Молниеносная победа над летающим чудищем вскружила Сорину голову. Перед тем как опустится на землю, он даже сделал круг, над рухнувшим летающим паровозом, что стрекотал смертоносными пулями. Жаль только что синеглазый удрал. А может мертв? Дракон еще немного осмотрел округу, но ни тела, ни деталей от товарища по несчастью не увидел. Зато увидел одного из тех, кто управлял той штуковиной, что так рвалась прекратить существование Маркова в роли дракона. Как бы там ни было, интерес технодракона теперь был в другом. Как оказалось робот, один из тех, кто был на той махине, остался... хм. Сказать жив, по отношению к машине будет неразумно. Остался функционирующим? Где-то так. Наверное. Сам Марков был не то чтобы далек от компьютеров и прочей техники, да высоких технологий, но никогда не относился к программистам. Или инженерам. Он скорей так. Интересующийся. Задумался. Когда это он в последний раз интересовался новшествами производства? Да вот так чтобы... Давно. Было это еще до запуска проекта по спасению человечества с помощью сети. А потом? Потом была сеть. Новая жизнь, все такое.

Из размышлений Сорина вырвали потуги этого робота надавать дракону по лицу. Неужто этот кусок железа решил что еще в состоянии навалять большому дракону? И тут голову посетила гениальная мысль. Оно же робот. В нем заложена программа. В ней же прописаны команды и разного рода ситуационные решения. Странно, что для этой не прописали что-то вроде инстинкта самосохранения. Ну что же. Марков теперь дракон. А что драконы делают с рыцарями-неудачниками? Правильно, едят. Вот Сорин с видимой небрежностью поднял робота, и открыл пасть, чтобы поглотить железного неудачника. И тут прозрел. Это же дешевый закос под диснеевских злодеев. Конкретно сейчас, например, технодракону пришел на ум Шрам.


Немного поразмыслив, Марков решил, что раз он железный дракон, то нужда есть этого робота отпадает. А так как он не диснеевский злодей, то и мучить его не интересно. Зато вот расспросить можно. Оглядываясь на последние события и задание, которое ему дал ток заторможенный компьютер-переросток, это даже нужно. Более чем. Осмотрев свою жертву на предмет разного рода разъемов, аки аналог юсб порта, Сорин решил отказаться от идеи что-то вставлять в этого мальца. Если с командующим червей удалось договориться, то почему бы не поточить лясы с этим робо-боем?

Положив робота на землю, технодракон еще положил свою лапу на него так, чтобы сам робот не особо рыпался. То ли удирать, то ли атаковать, то ли что другое, заложенное в его программный код. Красные зрачки уставились на гуманоидную машину.
- Блестящий человечек, может поговорим, э? - говорить пытался как можно мягче.
Таким голосом Сорин когда-то в детстве умолял свой компьютер запустить, тогда еще невообразимо крутую игру, Operation Flashpoint. Да. Пожалуй тогда Марков более жалостно молился над компом.

Киев. Старый-добрый Киев. Столица некогда очень могущественного государства. Величественный монумент идеи древнего племени, объединившего вокруг себя остальных сородичей. Ныне же это столица молодого государства Украина. Государства, которое по своей сути моложе самого Виталия. Глупцы из Верховной Рады отказались от наследия Союза, а потому теперь выступают в качестве маленьких детей, которые то и дело, смотрят на окружающих, и пытающиеся имитировать поведение взрослых, которые находятся рядом. Правда сказать, что примеры поведения у неё были совсем не хорошие. Россия, которая сообразила не отказываться от привилегии оставаться одной из ведущих стран мира, хотя верней сказать, одной из потенциально ведущих, сама была в таком состоянии, что мама не горюй. Впрочем как бы там ни было, а уже прошло 12 лет, с тех пор как молодая девочка Украина, отделилась от родителей, и пошла собственной дорогой. В некоторых моментах, создавалось впечатление, что эта страна, как и её жители, живут в другом мире. Совсем ином, отличном от того, в котором жил Дубовский и прочие. Здесь все происходит настолько быстро, насколько это возможно. Каждый год в Украине можно считать за семь в любой другой стране. Семимильные шаги вперед, невообразимых масштабов идеи, и годовые прыжки назад. Тяжело сказать что является движущей силой тут. То ли дурость, то ли слишком большое желание...

Но не об этом речь.

Речь как раз совсем о другом. "Если Санкт-Петербург город молодой, а Москва - древний, то тогда Киев - город вечный". Именно с этих слов начал разговор с молодым, по меркам вампиров, Виталием, его сир. В тот вечер было много сказано. Дубовский узнал, что за территорию Украины уже продолжительное время идет грызня. При чем грызня не просто между Шабашом и Камарильей. Так уж случилось, что на территории, некогда воспитавшей мужей, создавших великую державу, и оставивших великое наследие после себя, обосновались не только люди и каиниты. Территория нынешней Украины является полигоном, в прямом смысле слова. Или самым настоящим полем боя. Сказано было о стаях детей Геи, что считали своим долгом отстоять землю, которая, по их поверью, принадлежит им еще испокон веков. А есть еще униаты. О них известно многим на пост-советском пространстве, но распространение сия часть христианской веры получила широкое только в пределах Украины. Так уж случилось, по неведомым простым людям, да и нелюдям, причинам, что эта ветвь церкви воспитала немалую, и совсем не слабую организацию охотников. Их вера на столько сильна и непоколебима, что этим смертным удалось привести не одного каинита к окончательной смерти. И не только вампиры страдали от деятельности сих смертны. Любые попытки взять их под контроль проваливались. И каждый раз по своим причинам, в основном не зависящих от исполнителей. Напрямую. Хотя в этом чувствовалось что-то... чужеродное? Как бы там ни было, Дубовскому сказали ясно - Украина, это то место, где он получит становление. Где, при должных стараниях, он станет тем, кем должен стать, по мнению его сира. Место, где позиция Шабаша не должна пасть. Ни за что.

Из Москвы в Киев, юный вампир, отправился в тот же день. Поезд отправлялся из столицы России в шесть вечера. Слишком рано для новообращенного, а потому пришлось ловить этот поезд немного впереди. Чтобы Виталий попал куда нужно, и когда нужно, с ним отправили еще одного сородича. Маленькую девочку, по имени Мария. О ней Дубовский знал мало. Слишком мало, чтобы делать какие-либо выводы. Лишь что она "намного старше того, на сколько выглядит". Эта, на вид двенадцатилетняя, малышка, одетая в красное платьице, поверх которого было накинуто осеннее, детское, пальтишко, ехала в Киев с ним. Они вместе сели в поезд, и ехали в одном "номере". Именно так. Даже не смотря на то, что ехали они уже ночью, а в Киев прибывали за два часа до рассвета, ехали они в двухместном СВ. Девочка задумчиво смотрела в окно, в котором то и дело мелькали огни городов, где то там, далеко, тогда как её сосед, Виталий смотрел на неё, да слушал стук колес.
- Официально, ты едешь для того, чтобы пройти стажировку в киевской налоговой. Ознакомиться с автоматизированной системой, иерархией базы данных, да их нововведением - системой государственного аудита. На вокзале нас встретит Александр Каширцев. Он нас и доставит к месту обитания, где собственно ознакомят с более подробным положением дел. - все это девочка сказала сухо. Обыденно. Но все равно эта информация звучала достаточно странно, особенно только сейчас.
Тут девочка перевела взгляд на самого Виталия. Её зеленые глаза завораживали. - Он кстати твой ровесник.

Пейзажи за окном быстро сменяли друг-друга. До момента прибытия в Киев оставалось порядка четырех часов...

ссылка
- Ушел... - сплюнув сказал Сова.
Подниматься вновь на ноги было достаточно тяжело. А упал он на колени, по скольку не рассчитал силы с которой намеревался ударить ушастого мага, к моменту когда тот дал деру, и упал на колени. Наконец поднявшись на ноги, разбойник спрятал свои парные кинжалы. Все еще вглядываясь в лесные чащи, куда удрал этот маг, Сова пытался понять логику его действий. Кто он, и что тут забыл? И чего он хотел добиться своими действиями? Этого рыжий никак не мог понять. Если он был с стражниками... нет, он был не с ними, иначе бы не атаковал и стражников, а только банду Совы. Банда...

Обернувшись, Сова увидел лежащих на товарищей. Подойдя к каждому, он лиш удостоверился в том, что их души ушли в мир иной. Сердце защемило. Глаза заслезились. Внутри было такое чувство, будто просто половину тебя взяли и оторвали прочь. Кто-то из стражников было поднялся, чтобы что-то сказать, но встретив этот разъяренно-грустный взгляд, решил что лучше Сову сейчас не трогать. Шмыга, Пончо, Косматый, Булыжник. Эти четверо были не просто членами шайки. Это были члены семьи. Большой семьи, не только для Совы, но и для всех, кто был с ними. Пока охранники пытались помочь своему товарищу, а выжившие из разбойников тем кто был в бочках, Сова взялся стягивать тела к лесу. Подошел Хмель и молча помог. Закончив, оба стали над трупами. Тут лежали и разбойники и охранники каравана. Это было ужасное зрелище. Один из охранников разрублен практически на половину, тогда как один из разбойников оплавлен. Все остальные с множественными ранами от бури. Они больше никогда не увидят своих родных, возлюбленных. Сова присел над телом Шмыги. Этот парень был весельчаком в их компании. Его смеха и подколов будет не хватать.
- Знаешь Хмель... А ведь он знал... Он зараза знал что будет тут - явно с усилиями, чтобы не заплакать, сказал Сова.
- О чем ты, Сова? - в недоумении спросил его товарищ, положивший сумку с Джо рядом с её владельцем, что сидел над своим товарищем.
- Мы с ним говорили накануне... И он говорил о прощании. - в голове сразу всплыл тот разговор.
Хотя как сказать разговор. Сова тогда молчал. Говорил лишь Шмыга. Но тем не менее Сова его внимательно слушал. И все то, что сказал его товарищ, необычайно печалило. Необычайно тяжело слушать, когда с тобой говорят о прощании. И еще тяжелей, если об этом говорит тебе близкий человек.

Встав на ноги, и взяв в руки сумку, Сова обронил:
- Спокойной ночи, Шмыга. Спокойной ночи парни... - каждая буква давалась неимоверно тяжело.
Когда же рыжий встретился взглядом с Хмелем, то попробовал улыбнуться. Но ничего не вышло. Понимая, что терзает душу их главаря, Хмель положив руку на плече Сове сказал.
- Лучший способ прощания - это удержать конкретное воспоминание радости.
Эти слова поразили разбойника. Они были так... просты, и в то же время... необычайны. Да... грустное уходит. Забывается. А он никода не забудет смеха Шмыги. Бурчания Пончо, по поводу того, что опять мало еды. Споров Косматого и Булыжника, из-за очередной девки... Он никогда их не забудет. Никогда.

Вместе мы выстоим, порознь же падем. Самое простое правило. И самый простой и хитрый приём: разделяй и властвуй. Может ли быть так, что все это, все что происходит было продуманным с самого начала? Предательство Корвинуса и Виктора, дабы убить всех в Ордене, который имел силы препятствовать тому что тут сейчас происходит? Вытаскивание демонов и ангелов из преисподней, дабы те не могли помешать инфернальному явлению этих тварей оттуда? Что он задумал? Этот голос. Из ниоткуда и отовсюду. Противный и в то же время манящий голос владыки царства проклятых.
- Что это значит, Уорна? - вопрос к квартиранту, что засел в теле охотника.
- Я ничего не знаю. - короткий ответ демона.
- На чьей ты стороне? - Корвинус решил не отступать и выпытать о происходящем.
Но в ответ было молчание. Уорна молчал. Не мог ответить, или не хотел наверняка не скажешь.

Говорят, что молчание золото. Что значит молчние в этом случае? Кому служит Уорна, на чьей она стороне? И главное, на чьей либо стороне она ни была, но главное было знать, что она задумала. В этот раз. Для чего она использует тело охотника вновь? Какие цели преследует? И что её связывает с Алиэром... Ведь там, у портала, когда она появилась, явно была не против того игрока. Из мыслей Блэка вырвал росток одного из растений, что попытался дотянуться до крылатого охотника в белой маске. Решив, что больше медлить нельзя, Корвинус тут же призвал свое демоническое оружие, трансформировавший оное в плеть Сиире. Запустив около десяти частей этой плети в кучу цветочков, на уровне, где недавно было окно, сквозь которое падшие ангелы влетели в офис здания, Блэк что было сил дернул на себя, выдргивая вместе с плетью и ростки этих растений. Но прорубить окно не удавалось, потому что очень быстро цветки облетали всю конструкцию наново. Понимаю что так ничего поделать не получится охотник решил действовать иначе.
- Продвигайтесь к крыше! Слышите меня?! На крышу! - кричал Корвинус, нанося новые удары по цветкам, в надежде что находящиеся внутри его услышат.

Нанеся еще несколько ударов, да решив что бодание с бетоном таки бесполезно, Блэк взлетел вверх к крыше небоскреба, которая так же была укрыта этими растениями.
- Да сгорите вы в моей ненависти! - зло прошипел охотник, который избавившись от крыльев, в падении, начертил на руках знак Power. Уже будучи у самой крыши, он использовал всю мощь знака, чтобы очистить площадку от мерзких творений Люцифера. Силы хватило чтобы откинуть прочь эти растения и очистить от них большую половину пространства на крыше. Но это было на время. Пока ткани на руках заживали с демонической скоростью, ведь использование знака испепелило их почти до костей, Корвинус думал. Времени не было, поскольку растения подступали. Со скоростью не меньшей нежели скорость регенерации рук у охотника. Отделившаяся от него Уорна созерцала за тем, как эти цветки жадно пожирали каждый клочок крыши, которую только что очистил от них Блэк.
- Ты действительно хочешь сделать это? - спросила демоница у домена.
- Да. - коротко ответил охотник, порезав себе вену на левой реке, и макнув в кровь палец правой.
- Это же... самопожертвование. - как то совсем отреченно промолвила демон.
- Даже если я паду, то это будет не напрасно. Умереть защищая тех, кто не может защитить себя сам - честь для любого воина. - изрек охотник, нанося знаки Flame, в основании которого был Existence, дабы укрепить пламя гнева, на тело Уорны, уже морфировавшее в тело богомола Зиркаофа, которое было достаточно большим, чтобы закрыть выход на крышу от растений, и достаточно мощным, чтобы выдержать силу знаков.
- Это кто себя защитить сам не может? Виктор? Или Алиэр?! - разгневанно спросила демон, тело которой превратилось в настоящий щит, закрывающий выход, да который изрыгал пламя на все вокруг, а точней те растения, что пытались поглотить здание.
- Виолетта. - тихо прошептал охотник, который к этому времени уже падал к основанию здания, которое пожирало инфернальное нечто.

К моменту когда домен был у самого основание тело изрядно начало обжигать. Давалось в знаки то, что Уорна горит там, на крыше, являясь фактически факелом. Страдания демона передавались на тело домена. Хотя тяжело сказать, кто терпел больше. Демоница, кожа которой была из хитина, или человек, терпящий всю ту боль, чтобы завершить задуманное. Призвав в последний миг крылья, Блэк уберег себя от превращения в кровавое месов на асфальте, и приземлился аки настоящий ангел, став на ноги. Крылья сразу исчезли. Тут он был вне досягаемости способностей преследователя. Теперь он мог надеяться только на свои, человеческие характеристики, да знания.
"Что же. Чем тяжелей битва, тем слаще победа". подумал охотник, и вставив меч, в который превратилось его оружие, в землю, начал оббегать здание, на ходу нанося поверх знаки своей кровью. Сам охотник уже практически горел, но не останавливался.
"Если не я, то никто..."

Решив не испытывать судьбу, Хаода переместился к свободному стульчику. Усевшись на оном, боец попытался заснуть. За последние несколько суток он совсем не спал. Постоянно был на взводе, а теперь, наверное из-за своей усталости, был словно укуренный. Как сонная муха перемещаясь в пространстве, пропускал события, которые казалось пролетиали перед глазами, просто молниеносно. Медленно закрывая глаза, призрак погрузился в пучины сна. И пусть весь мир подождет...

Вновь повеяло смертью. Успев лишь снять всего одну из крышек от этих бочек, Сова был вынужден прыгать из повозки долой. Оказавшись на земле, разбойник уперся спиной в повозку, тогда как взглядом смотрел на лес, что был впереди. Первая мысль удрать долой, но в душе была злость за парней. Тот, который там устроил эту бурю виновен в том, что его люди, его друзья мертвы.
- ВИНОВЕН! - вскрикнул Сова и со злости сжал кулаки до боли.
И только тогда ощутил на себе взгляды. Непонимающие и перепуганные взгляды. Сейчас по правую и по левую сторону от Совы сидели другие заложники ситуации. Справа был Хмель с Зубатым, за которыми далее сидели так же испуганно прячась от неистового мага тот охранник каравана, что был Бромом, а рядом с ним, прижимая колени к туловищу его товарищ. Слева от разбойника был тот арбалетчик, что недавно получил от Совы по голове и уронил свой арбалет. Сразу за ним так же за повозкой прятались еще двое из банды. Странным можно было бы назвать то, как вроде недавние враги сейчас почти что строем, сидели рядом, прячась от ярости стихий ветра. Никто из них не думал о том, чтобы атаковать друг-друга, по скольку сейчас на уме была лишь одна мысль. Спрятаться от гибели. И тут казалось безопасно.

Сова глянул на Брома. Вроде как после смерти Дюрала этот должен был принять командование как самый инициативный, и отдать приказы, чтобы обезвредить противника. Но этот стражник сейчас с побледневшим лицом сам смотрел на Сову, ожидая что сделает последний. Поняв что дело гиблое, глава разбойничьей шайки лишь вздохнул, и снял с себя сумку, которую вручил сидящему рядом Хмелю, со словами:
- Позаботься о нем!
Будто учуяв неладное из небольшого отверстия, что было наверху сумки свою усатую морду высунул Джо. Глянув своими черными глазками на лицо Хмеля, который держал сумку, крыс еще чуть более высунул голову, чтобы осмотреться. Он пытался понять куда делся его хозяин, и почему он еще не дал ему ничего поесть. И когда нашел Сову, то увидел что тот поднимает камень с дороги. Поняв что сейчас от него еды не дождешься Джозеф Аригиндиус Четвертый, или просто Толстый Джо вновь спрятался в сумке, по которой неустанно начал шарить. Он ясно помнил, что его хозяин добряк постоянно носил с собой кусок хлеба, специально для таких случаев.

Тем временем Сова вооружившись камнем и крышкой которую успел снять, выглянул немного из-за повозки, чтобы понять где находится тот чародей. Увидев его, что было сил, при этом пытаясь не терять точность, разбойник запустил в него камень, который поднял с дороги. Это был небольшой камешек, но при условии попадания в голову, должен сбить с толку. Не дожидаясь результата Сова быстро взобрался назад на повозку с бочками, и используя деревянную крышку аки щит, бросился вниз с повозки, чтобы закрыть собою лежащую на земле девушку. Вокруг бушевала опасность, но мужчина об этом не думал. Сейчас у него на уме было только одно - защитить невинных и товарищей, да обезвредить этого безумца. Когда разбойник наконец приземлился аккурат перед девицей, отступать было некуда. Крышку он бросил, при чем так, что бы та укрывала как можно лучше саму жертву работорговцев от этой опасной бури, став прямо перед ней, образовывая такой себе живой щит.

Каждая мышца была напряжена до предела. Сова чувствовал как энергия струится по его телу. Он чувствовал себя каждой клеткой. Он чувствовал силу, чтобы действовать. И разбойник не медлил. Хоть и во вред себе, он вытащил своих два кинжала близнеца, и бросился вперед, прямо на того мага, что был причиной всей этой непонятной чертовщины. Расчет был прост. Если боги на стороне справедливости и Совы, то последний должен использовать все свои умения чтобы увернуться, или отразить кинжалами атаки мага, и подуступившись на достаточное расстояние нанести удары по нему. Но в мыслях у Совы не было замыслов убить. Ему нужно было вырубить этого чародея. В душе был интерес. Перед тем как наказать этого колдуна за содеянное, нужно узнать что он тут делал, и почему так поступил. А потому быть этого парня Сова собирался исключительно рукоятями своих кинжалов, и кулаками. В переносицу и по печени. А там будет видно...
- Я иду за тобой, чудило - прошептал Сова.

Корвинус Блэк ни секунды не медлил, нанося все новые и новые удары по ангелам. Каждый раз, когда лезвие нарезало свои круги в воздухе, симметрично с этими движениями страдали и сами ангелы. Коса делала свое дело, и хотя сам Блэк никогда не воевал таким оружием, он почему то ясно знал как ним пользоваться. Он знал все о том, что это за оружие, и кому принадлежит оригинал. В голове так же промелькнула мымолетная сценка, в которой Сакрейт, демон который был долгое время одним из наивернейших слуг Люцифера, выпускает из тюремной камеры суккубу, отдаленно напоминающую одну из демонов, встреченных охотником в Париже.
"- Почему я ПОМНЮ это?!
- Потому что это мои воспоминания, человек. Я видела как он... выпустил Нааму. И я... его сдала хозяину. - с горечью в голосе ответил демон внутри охотника.
- Ты его... - начал было вопрошать Корвинус, но был прерван Уорной.
- Все это прошлое, которое не имеет ничего общего с настоящим. Этим настоящим."
Но внутренний диалог никак не отразился на действиях охотника, который как и прежде орудовал косой, нанося ангелам раны, не совместимые с жизнью. К моменту, когда все было закончено, из машины так же вышли и её пассажири, коими оказался мужчина и демон, которая больше похожа на мифологическое существо, родом из Эллады, нежели обитателя преисподней, вырвавшегося в мир людей.
"- Кто это двое? - спросил Блэк у демона, что сидел внутри его тела.
- Я тебе что, Википедия что ли? - возмущенно ответил демон."
То, то эти двое атаковали не его, а ангелов, говорило о том, что прибыли сии пассажиры не за Корвинусом, а видимо за тем же, что и группа Блэка. Посмотрел вверх, в тот небоскреб в котором по всей видимости сейчас находился Виктор и компания, и подумал, что чтобы там сейчас не происходило, появления Корвинуса будет весьма кстати. Покрутив в руках косу, охотник преобразовал её в плеть Сиире, после чего та распалась.
- Спасибо за помощь - сказал Корвинус смотря на демоницу, что сидела на крыше автомобиля. - счастливо оставаться - добавил он и взмыл в воздух, с помощью ангельських крыльев, что отрастила Уорна.
"Вперед и вверх, белая маска, да?"

Ангелы один за другим падали от ударов Корвинуса, но на месте где стоял один, тут же появлялось еще двое. Количество крылатых на сантиметр квадратный личного пространства, просто зашкаливало. Если бы дело дошло до суда, Блэк бы мог не хило обогатится, зато, что эти забияки так нещадно посягают на его личность, его здоровье, и его жизнь, в конце концов. Понимая, что дело плохо, и даже вместе с Уорной не выдержать натиск, охотник решил использовать оружие, которое приберег на последний момент. Но использовать его не удалось.

Удар и полет. Точней сказать падение. Это было так нелепо, рухнуть от того, что в тебя въехали. Но и падения охотник не помнил. Лишь глухой удар о холодные камни. Попробовал подняться, но сил на то, чтобы это сделать не хватило. Белая маска смотрела в синеву неба, жадно желая забраться повыше. В голове гудело, а тело ныло. Такое странное чувство, будто тебя только что столкнули со скалой. Все замедляется, и ты, кажется видишь как бегает вокруг ветер. Но не смотря на все то, что казалось бы происходит вокруг, взгляд устремлен куда то в даль. Все что делал Корвинус Блэк... Что из этого правильно? А что нужно было сделать? Каким путем следовало пойти? Столько вопросов.

Повернул голову на право, куда улетел саксофон, который должен был стать гибелью для всех этих прислужников Бога. Там стоял Уорна. Да, этот демон отделился, и теперь стоял над саксофоном, на сей раз в образе не девушки, а парня. Нет. Мужчины. Брюнет с длинными волосами, в шляпе, плаще, и весьма интересных штанах. Он смутно напоминал Корвинусу какого то героя из кино, но охотник не мог понять кого. Но когда подумал о том, кем является сам, понял, чей облик приняла Уорна.
Ван Хелсинг. Он стоял над саксофоном, и держал в руках Моссберг, который явно принадлежал Корвинусу. Когда он успел его снять? Хотя, это было не важно, так как выстрел из оного прикончил наглого ангела, который решил добить лежащего охотника. Чертова преследователь был вовремя. Подняв саксофон он медленным шагом направился к Корвинусу.

По мере того, как демон приближался к охотнику, сам Блэк ощущал как силы возвращаются к нему. Миг за мигом, и он уже, почти уверенно, стоял на ногах. По мере приближения своего демона, домен осознавал что ответы на свои вопросы он найдет в самом себе. В нем был тот маленький огонек души, который с каждой минуты рос, чтобы стать большим костром уверенности. Да, именно этот путь является истинным. Именно этот выбор есть правильным, потому что это его выбор, личный. И все эти шаги, поступки, должны быть совершены! Демон и домен поравнялись и стояли рядом. Блэк стоял разминая свои пальцы, а Уорна стоял с косой Сакрейта и Моссбергом в руках.
- Никаких сомнений. - сказал человек в белой маске.
- Никакого сожаления. - ответил человек в шляпе.
- И ни шагу назад... - это уже было сказано двойным голосом.
Корвинус и Уорна опять были едины. Теперь это был Корвинус Блэк, в одной руке держащий Моссберг, а в другой косу, которая была точной копией косы Сакрейта. Это был охотник, который держал в себе демона. А перед ним стояли ангелы. Которые были его преградой. С ними нужно разобраться. А потом. А потом разобраться с тем придурком в машине, который сбил его.

Корвинус бежал как мог. Двигался как учили, на пределе возможностей. Быстрей, сильней выше! Передвигаясь по крышам, охотник видел перед собой одну цель - следовать за Виктором, к назначенному пункту. У белой маски не было времени разглядывать пейзажи, которые открывались вокруг. Лос-Анджелес весьма красивый город. Просторный, со своими особыми архитектурными особенностями. Чего только стоило передвижение по высотках разной высоты. Ведь Лос-Анджелес являлся городом типа отличного от Нью-Йорка, который строился по Бостонскому типу застроек. Тут передвигаться было немного сложней, если ты на своих двоих. Широкие улицы, много развилок и обходных путей.

Впрочем все это было не так важно, когда вся колонна, состоящая из падших, охотников и демонов оказалась рядом с тем зданием, что было главным офисом "Ferno", а за одно и пристанищем кучи ангелов, которые по всей видимости охраняли вход. Как справедливо заметила Шио, ангелов там было черт знает сколько.
- Хороший каламбур слов получается, демоница. Черт знает сколько ангелов, хе. - сказал Блэк, смотря в ту же сторону, куда и остальные.
На парадный вход. Говорит, что их сомнут. Но если группа попробует проникнуть в здание другим путем, то есть мысль, что вся, или по крайней мере большая часть охраны из парадного, стянется к месту, сквозь которое они проникнут.

Бегло оглядев группу, охотник остановился на двух падших ангелах, которые видимо немного залюбовались на зрелище. Если быть до конца честным, то смотрел Корвинус в первую очередь на Виолетту. Даже скорей, он смотрел только на Виолетту, по скольку Аластэл его не интересовал. Совсем. Вот что касается этой падшей, хотя правильней сказать ангела. Она стояла и грустно смотрела то на Аластэла, то на здание. Что её печалило больше, то что они будут убивать ей подобных, или то, что они пойдут против, или что другое?
"Вот так вот, перворожденные восстали против своего отца. Вопрос лишь в том, что они с собой несут. Спасение или разрушение?"
Вполне логичный вопрос задал сам себе Блэк, глядя на черноволосую девушку-ангела. Контрасты белой кожи и черных волос плохо влияли на охотника, и он решил отвернуться. Он сюда пришел не для того, что бы думать о женщине. Хоть она и не совсем женщина-то. Ангел. Падший.
"О чем я думаю вообще? И где Уорна?
Молчаливый Корвинус стал у самой кромки крыши.
- Виктор, я надеюсь что вы будете достаточно быстрыми. - сказал он своему брату - Я их отвлеку на себя.
Сказав это он достал свой нож, который тут же трансформировался в цеп, которым когда то пользовался некий Гарри, и который уцепился в крышу.
- Всегда мечтал так сделать - с насмешкой сказал Блэк да рухнул вниз, дабы спустится "по-быстрому", тогда как цеп, который удлинялся по мере того как его владелец приближался к земле, выполнял роль торможения полета.
Чтобы белая маска не убился. Пока демоническая суть не проявилась, лучше не рисковать. Хотя о чем вообще речь? Этот придурок только что спрыгнул с высотки, при этом пытаясь не рисковать? Ага. Точно.

Оказавшись на асфальте, Корвинус призвал к себе цеп, и начал медленно но уверенно подходить парадному входу в комплекс. Достав свой Смит Вессон, Блэк пригляделся. Нужно было увериться, что ангелы, стоящие за дверью увидели клиента. Пока вроде не особо придали значение тому, что у него в руках демоническое оружие и пистолет.
- Одинокий мужчина, в самом соку, не пьет, не курит, да спит на боку. - начала напевать охотник после чего прицелился и выстрелил по двери, тогда как вслед за пулями к ней устремился и цеп.
Сначала в стекло врезалась пуля, а потом всю прозрачную, отодвижную, дверь, нафиг выломал цеп, который после проделанной операции вернулся на место, и превратился в саксофон, на котором раньше играл Лиркус. Или Лоренс. Не так важно...
- Познакомится с девушкой надцати лет, у которой мужчины нет! - допел он свой кпулет из песни, после чего ринул к входу, аккурат на ангелское кодло.
"Быстрей пробирайтесь, я не знаю сколько выдержу" - пронеслось в мыслях.

А дальше был стих.

Вы мои враги, а врагу нет пощады
Да сгорите в моей ненависти,
Да не потухнет она как свеча,
Вспыхнут тогда города
И смерть ваша станет лишь песчинкой в песчаной буре.

После которого заговорил пистолет, и говорил он преимущественно по тем ангелам, что таки ринули на Блэка. Саксофон охотник пока не использовал. Он хотел вытащить на себя побольше этих тварей, хотя честно говоря первое для чего это делалось, удостовериться, что все внимание на Блэка, а группа с которой он прибыл благополучно убралась с сектора музыкального поражения...

Про себя улыбнувшись фразе Брыба о больном капитане, Хаода направился к выходу сразу за ним. Все время, которое он провел среди военных и ученых, начинало давить на голову. Тут, в импровизированном лазарете, нужно было включать мозги и думать. Думать над тем, о чем говорили все эти люди, осмыслить ответы, которые давали местные потомки поселенцев, и делать выводы о том, что вообще происходит и каким образом следует действовать. Но для Призрака думать... было лишним. Он давно уже научился, что лучший друг рядового ПСВ - подчинение приказам. Думать должен командир. А рядовой должен выполнять приказы командира. Хотя, в принципе это не отменяет, что даже у призрака могут быть свои мысли на сей счет.

А вот мысли, которые роились у рядового ПСВ, были совсем не радостные. Когда он смотрел на то, как говорят о всем этом люди из разных миров, как они спорят о вере и о эволюции, Хаода хотел просто "навалять" им. Дать пару раз в мастак тому что в очках, позиционирующего себя как светлый ум человечества последних веков, а так же тому всезнающему о своем мире, но тем не менее зазнайке, думающем о том, что он поел все умы Найры, и теперь ни один ум, будь он найранский, или инопланетный, не в состоянии отличить мифы от реальности, а веру от самообмана.

В голове всплыли образы прошлого. Три луны, зеленые луга Мар-Тоги. Разрушенный блокпост местного охранного отделения. Когда еще Хаода Дубаев был капитаном, а не призраком. Он сидел один, весь в крови своих сослуживцев, повстанцев, и своей. Его БК, изначально зеленый, стал красным. На руках у него лежала девушка, одетая в такой же БК, как и у него. Но на ней не было шлема. Её белые волосы так контрастировали со всем кровавым месивом и разрушением вокруг. Зеленые глаза, которые уже не излучали ту радость, тепло что и раньше, смотрели в небо. Небо в котором царило три луны. Капитан Дубаев сидел над этой зеленоглазой блондинкой, что была его подчиненной. Он корил себя за то, что не смог защитить её, и остальных своих подчиненных. И в тот вот момент, сидя над трупом, ему примерещился человек.

Тот сидел напротив. Весь в изодранной одежде. Больше похожий на какого бомжа, нежели кого из местных либо военных. Сидел он на одном из обломков, в одной руке держал бутылку с жидкостью, которая была водкой, как подозревал Хаода, а в другой руке у него был огурец. Этот человек пристально смотрел на Дубаева, буквально сверля его взглядом.
- Ты кто такой? - наконец задал вопрос военный.
Человек лишь тяжело вздохнул, поднес ко рту бутылку, выдохнул, и сделал два глотка из горла, после чего быстро закусил огурцом, который держал в другой руке.
- Ангел я. Хранитель твой. - буквально выдавил он из себя, пережевывая огурец, да отходя от горячительного напитка.
- Ты? - переспросил Хаода.
А ведь действительно, какой это может быть ангел? Во всяких верованиях ангелы, это всегда божьи существа, которые обладают аурой и крыльями. Что заботятся о человеке. А этот пил водку, и выглядел как бомж.
- Я. Какой человек такой и ангел - ответил этот бомж, вытаскивая из кармана сигарету-самокрутку. Закурив, он вновь посмотрел на Хаоду. - Или ты ожидал, что от того, что ты солдафон, занимаясь дедовщиной, да ведя такой образ жизни, да зарабатывая убийством и насилием, обнаружишь златовласого пидарасика за спиной, да? - возмущенно спросил этот ангел.
- Угу. - лишь одним звуком ответил Хаода.
- Не-а. Это. Я чего тут. Извинится хотел. Я должен был отвернуть тебя от назначения на Мар-Тогу. Но прошляпил, да. Ибо выпил немного, забил на тебя, то да се, да в клуб пошел. Вот. Но так как лоханулся я, да, то начальство решило, что жить ты таки должен. Потому ты сейчас вот тут, такой вот, да. - обилие "да", которое употреблял этот человек уже наверное вывело бы любого. На Хаода почти не обращал на это внимания. Он все так же сидел и смотрел на блондинку, кою держал на руках.
Заметив, что подопечный не особо слушает, ангел встал, смачно высморкался, вытерев руки с остатками соплей о свою "одежду", подошел к каптану.
- Я чего явился то, - продолжил он, положив руку на плече Хаоде - Он сказал показаться те, чтобы заверить что мы есть, да. - сказав это, ангел похлопал Дубаева по плечу, и отошел. - Ты это. Не глупи, ок? А то меня тоже ведь по голове не гладят за тебя, да. - добавил этот бомж и пошел своей дорогой.
Дубаев еще некоторое время так и сидел. Сложно сказать о чем думал. Он и сам не знал. Он просто смотрел на блондинку. Не выдержав её мертвого взгляда, медленным и мягким движением закрыл её глаза и обернулся. След от его ангела уже и простыл. Капитан поднялся, пошатнулся, но на ногах устоял. Оглянулся и подошел к тому месту, где вроде не так давно сидел этот "ангел". Рядом с этим обломком стояла бутылка, которую тот держал. Хаода взял её и сделал глоток. Это была отменная водка. Как дома. На земле.
- Есть. - коротко произнес Дубаев и осел на тот обломок.
Он ждал. Ждал пока кто-то его найдет, и что-то сделает. Он решил, что теперь не будет ничего делать. Будет лишь исполнять. И исправляться. Пытаться.

А еще понял. Понял, что все, все это не важно, все достижения человечества, знания и убеждения, это не больше чем простая самоуверенность. Излишние высокомерие. Человек должен уметь что-то. А не просто делать общество все сложнее, при этом деградируя до уровня животного образа жизни, спать, есть, к чему сводится деятельность 90% населения, защищаться и заниматься сексом. Последнее это вообще дух и самоцель современного общества, и все знают, что только человек занимается этим не только для продолжения рода. Иногда нужно просто верить. Не так важно во что именно. А просто верить. Чтобы оставаться человеком. Прежде всего человеком. Человеком, который способен любить, отдавать бескорыстно другим. Который умеет приносить счастье людям. На тончайших уровнях перевернуть миры других живых существ. Зарядить их настоящим чувством чистой радости.

Вот и Призрак верил. Верил в свою судьбу, в того бомжеватого ангела, в Бога, который несомненно следит за ними всем, и конечно же в людей. Особенно в людей. Потому что найране были другими. И Призраку казалось что в их случае не все утрачено. Потому когда он вышел из "лазарета", он улыбался. Себе самому.

Все это время Корвинус так и сидел, внимательно наблюдая за другими, кто находился в комнате. Особенно хорошо он слушал падре, который рассказывал как о знаке, так и о том, что победить Люцифера можно лишь имея силы, коими Виктор, да и любой другой из присутствующих не обладают. Святой отец говорил о бессмертии. Оказывается Виктор и его друг Алиэр уже обладали оным, тогда в Париже.
- Засранец, так ты еще тогда был бессмертен... - прокомментировал положение дел Блэк, пытающийся понять, где признаки присутствия Уорны. - А я то думал, почему ты себя ведешь, так будто... - и запнулся. - ... будто бессмертен. - повторил охотник, ставший к тому времени прочно на ноги.

Но то, что он говорил никто вроде как не услышал. Аластэл произносил пафосные речи о том, что его рука не дрогнет, что он готов на все ради того, чтобы защитить то, что ценно ему. Что его рука не дрогнет перед тем, как убить старца или младенца, человека или демона, дьявола или бога в конце концов. И это смешило охотника. К чему эта вся речь? Наверное всем демонам в округе, а небесному отцу, с его давним "другом" дьяволом, известно слабое место этого падшего рок-музыканта.
- А твоя рука не дрогнет, если придется убить Виолетту? - с явным намерением подколоть Аластэла, спросил Блэк.
Ему было все равно что ответит этот падший. Потому что он знал, что дрогнет. Что этот ангел не сможет причинить вреда родной сестре. Что он слабак на много более чем кто либо из присутствующих тут. Потому что его слабое место находится не в нем. А в другом ангеле. В Джэзэбэль. А это наиболее опасное слабое место, которое можно придумать. Зависеть от женщины, кем бы она ни была, опасно. Для себя. Для неё. Для неё, пожалуй в первую очередь.

В то же время сама Виолетта сокрушалась по поводу того, что тот в кого она так верила, похоже стал их целью. Она так себя картала, что Корвинусу стало её попросту жаль.
- Он давно не верит ни в нас, ни в вас. Так почему же ты все еще веришь в него? - мягко задал вопрос охотник.
Впрочем он понимал, что занимается совсем не тем. И что должен уже сейчас, вместе с Виктором и остальными желающими искать того самого "отца", чтобы отобрать у него то, что поможет свергнуть с трона князя. А вместо этого Блэк, хоть и своими сумасшедшими методами, но пытался успокоить ангела...

Ниташ, все это время смотревший то ли на Дамина, то ли просто в даль дороги, что им предстояла, думал о своем. Он сконцентрировался на образе того прыгучего парня, который так прытко всадил ему в спину нож, а сам сбежал с поля боя, прихватив барона. Кроме того, из головы упорно не хотела вылетать и та девка, что была с ними. Когда Вескер скакал на холм, он отчетливо видел, что там была дама. Или девушка? Не важно. У них с тем юрким что-то общее? Если брать первый взгляд то да, общим можно назвать цвет их волос. В сравнительной степени. В остальном же... предстоит разузнать.

Потому что если девушка стопроцентно погрузла в этом нападении, то тот парень может быть ни при чем. Просто влюбленный в неё остолоп, спасающий свою подругу от верной смерти. Хотя то, что он прихватил барона ставило под сомнение эту теорию. Впрочем сам Ниташ не мог сказать наверняка, кто именно украл фон Сарда. Возможно это была и девушка. Открытым также оставался вопрос кто они и зачем им это нужно. Потому как слухи о том, что группа фон Сарда везет золото, явно касалась и этой бойни.

Из раздумий рейнджера вырвал вопрос пирата.
- По хорошему, так мы должны их похоронить. - ответил Вескер. - Но у нас мало времени, а трупов много.
В уме пронеслось число семь. Да, именно стольких разбойников убил Ниташ тут. Еще четверых там, в таверне. Еще трое вражеских солдат уложил рейджер там, в замке. Итого четырнадцать человек, и только лишь в начале пути. Это много. Достаточно много. Слишком много для мирного времени. Это чертова война. А до конца дня еще вроде как долго... На лице Вескер помрачнел.
- Мужики, помогите сложить тела у дороги. - обратился он к соратникам, сам направляясь к лежащим телам, для того, чтобы оттащить и аккуратно сложить у дороги.
Все же они простые люди, которые зарабатывали на жизнь как могли....

Последним в лазарет вошел Хаода. Он не знал о чем говорили, лишь услышал речь Денама. Каким бы не был предмет дискуссии, то что сказал этот рядовой ПСВ, Дубаеву совсем не понравилось. Потому что выходит Сморн указал на Дауф, и все сразу порешили куда-то её отправить. Штрафбат, ей богу. Дедовские методы столетней давности. Кто такими пользуется в наше время. Решив что на сей раз молчать не стоит, призрак заговорил.
- Капитан, как бы там ни было я не согласен. - заявил рядовой.
Ну а как же? Кому еще выявлять несогласие с командованием, коли не рядовому? Конечно же...
Хотя если брать грубо то больше всего Призраку было не по душе высказывание о том, чтобы сделать вид, что смерть Вовочкиной случайность. Кем бы она ни была, Катя была их сослуживцем. Одной из них. И она сейчас заслуживает почестей быть похороненной. Старый завет гласит "Око за око, зуб за зуб". Даже в любом законодательстве указано наказание за убийство. Роналда лишить оружия и БК,и наказать по всей строгости. Екатирину похоронить, как и подобает в цивилизованном мире. А дальше приступить к выполнению непосредственно задачи, поставленной перед отрядом на корабле.
- Если нужна разведка, то готов пойти я. Заряда моего БК хватит, чтобы добраться до пункта назначения, да передать сведения о том, что творится, с помощью радиосвязи. Благо противник, предположительно, не обладает высокими технологиями, чтобы глушить сигнал. Кроме того мои навыки снайпера и Адажио могут поспособствовать ликвидации цели, коли такая объявится. Выживание на вражеской территории не впервой для меня. Вернуться я всегда успею.
О том что первоначальная задача группы изучить планету на предмет присутствия запасов буралия, Призрак решил не упоминать, по скольку считал что капитан еще помнил об этом.

ссылка
Творящееся вокруг было адом, не менее. В такие передряги Сова еще не попадал. Эта битва, или правильней сказать бойня, которую развели шайка совы и стражники походило на чертову войну. Лязг оружия, кровь и крики раненых. Вокруг поднялась метель, и к моменту когда разбойник взобрался на повозку, отовсюду слышались ужасные крики его подельников. Справа вскрикнул от боли Шмыга. К моменту как Сова повернулся в ту сторону, находящийся там с ним Пончо осел, с окровавленными руками, которыми он закрывал живот. Сам же Шмыга, который был молодым юнцом, у которого даже пушком лицо толком не обросло медленно опускался на колени...

Поняв что дело плохо, Сова хотел отозвать других, но к моменту когда собрался свистеть увидел как Косматый с, похоже раненной ногой пытался оттащить с дороги, прочь от бойни Булыжника, у которого все лицо было в крови. Его видимо хорошо огрели по макитре. Но вот один из воинов настиг и Косматого. И хоть последний пытался защищаться, сил у него не хватило. Одного удара хватило, чтобы разбойник упал.

Впереди, еще казалось стояли свои. Когда Сова со всей злостью, и яростью сбросил одну из бочек долой, то как оказалось стало лишь хуже. Щепки ранили тех его товарищей, что еще были на ногах. И к моменту, когда вся буря сникла, а на земле оказалась женщина, все товарищи Совы лежали на земле. Он не мог понять живы ли они еще, а это лишь еще больше его злило. Он был зол на то, что повел их на это дело, что стало полным провалом, и теперь все в нем кипело.
- Так вот какой ЖИВОЙ ГРУЗ вы везете! - крикнул Сова. В голосе была злость и ярость. - Да что бы вам, работорговцам, ваших детей такая же учесть постигла! - продолжил разбойник, спрятав кинжалы, да достав Кусаку.
"Memento Mori"старая мудрость, которую однажды изрек Лис. Он говорил, что это одно из старых писаний предков. И значит примерно:"Помни о том, что ты смертен". Сейчас Сова осознавал это как никогда. Осознавал то, что все его товарищи простые люди, которые, по его мнению, не заслужили еще умереть. А потом он будет стоять, стоять до последнего, в попытке защитить их, и тех, кого везут в бочках. В попытке спасти. Потому что если не сейчас, то никогда. Но видя удивление самих стражников, Сова не решился атаковать. Пока.
- Подходите ублюдки, всех перережу. Нанесу столько же ран, скольких людей вы так везете - буквально прошипел разбойник, держа Кусаку наготове.

Так быстро подпустил, так легко подставился. Секунда слабости, и острый метал быстро разрезал плоть, выпуская наружу кровь. Нельзя вдохнуть. Воздуха мало. В глазах стемнело, а ноги подкосились. Дальше была пустота. Или темнота. Нельзя сказать точно, потому что Блэк и сам не совсем понимал, что он видел. В этой кромешной тьме был лишь силуэт девушки. Это однозначно была девушка, лишь лица её никак не мог разглядеть. Еще почему то казалось, что он её знает. Но черты... он не мог их узнать. Он вообще не мог толком ничего видеть. По сути это было пятно, лишь по граням напоминающее тело. Тело девушки. Или женщины, коль кому угодно. И тут рядом возникла Уорна. Точно она. Такая же бледная блондинка как и раньше. Без одежды и прочей лабуды. Такая, какой была в последний раз. Демоница присела над осевшим Корвинусом, и гладя по голове, начала шептать.
- Бедняжка... Насмотрелся снов и фантазий, о тех, кто спасал мир... Но ведь всегда и всюду ты это делал, потому что тебя ждала любимая... - тут демон поцеловала охотника в щеку. - женщина...
Блондинка, приложив немного усилий положила Блэка на спину, так как сам охотник не мог сопротивляться. Не было сил. Не мог вдохнуть, не мог говорить. Он лишь внимал тому, что говорила и делал Уорна.
- И даже сейчас, ты пытаешься произнести имя, хоть вместо этого выхаркиваешь лишь кровь... - самодовольно продолжила Уорна, положив к тому времени руку на живот Корвинусу, и начав медленно водить по нему. - Но ведь я тебя знаю... Я знаю все что у тебя внутри, лучше тебя самого. И кого же ты будешь звать, милый? Чье имя ты будешь кричать сейчас, с затуманенным разумом, м?
Рука демонессы проникла под рубашку и направилась к груди, медленно щекоча тело.
- За кого же ты собрался держаться в этом аду? Не забывай дорогой... твоя профессия - ненависть.
И тут та девушка, чьи черты и лицо Блэк не мог разглядеть подошла. Она стояла позади Уорны, так что та не видела её, тогда как охотник ясно видел каждую её особенность. Долгие стройные ноги, высокая грудь, но что самое выразительное лицо. Зеленые глаза, в которых Корвинус видел надежду и сострадание. И кожа. Белая. Скорей бледная как у демонессы, что сейчас ласкала Блэка, но не до такой степени. И длинные волосы. Контрастирующие с этой белизной... злость взяла верх, и из последних сил охотник схватил Уорну за шею, да наклонил так, чтобы она отчетливо слышала его слова:
- Ты... права... но... но... это... снаружи... а.... а... изнутри... ты знаешь... что... держит... изнутри... - каждое слово давалось с огромным трудом, а с последним словом сознание покинуло Блэка.

Очнулся же Корвинус в палате. Голова болела, но то, что на полу сидел Виктор, говоривший голосом Алиэра, а в комнату вошли недавние знакомые... говорило о том, что все таки получилось. Вроде как. Но что это было сон? И та девушка, что он видел за Уорной... Неужели это? Встряхнув головой Блэк уставился на гостей. Что дальше?

Исчез. Исчез сволочь. раньше чем Тиагаша настигла его. Проклятый трус.
- Я тебя из под земли достану, сученыш... - прошипел рейнджер.
На большее не хватило сил. Боль в спине донимала. На столько, что стало тяжело двигаться. Рука с мечем опустилась к земле. Сам Вескер отошел на два шага назад. Почти, что шатался. Кем бы ни был этот белобрысый, он явно был мастеровитей тех разбойников, что напали на группу. Мельком глянул вокруг. Ария спешила сюда. Неужто помощь хочет. Лошадь. Не убегай. Схватил за поводья, успокоил. С усилиями поднял Солнечный скиталец, да стрелу, что выпала из рук. Тиагашу спрятал в ножны. Теплая струя крови лилась из раны. Ниташ чувствовал это. А может это пот стекал. Хотя, что кривить душой, наверняка сказать нельзя. Боль глушила всякое проявление других чувств. К моменту когда подоспела монахиня, ноги предательски подкосились, и не без помощь женщины, рейнджер осел наземь.
- Они... они забрали барона. Сволочи. - печально известил о произошедшем Арию.

Корвинус Блэк. Человек без прошлого, человек без лица, но человек с целью. Каждый шаг, который два брата делали по направлению выхода из банка сопровождался лязгом стали, криками людей, и реками крови. То чему учили Блэка все это время, он использовал против учителей и соратников. Бывших соратников. Когда же оба элитных охотниках оказались снаружи, тогда и началось настоящее веселье. Полиция, журналисты, военные. Все были здесь. Ну а как же? На банк напали. Знали бы эти бедолаги что это за банк, да кто на самом деле эти "грабители"...

Когда же все было закончено, а вокруг были только трупы и разрушение, охотники остановились. Белая маска стоял лицом к недавно взорванному хаммеру, который горел желто-синим пламенем пожирая так же и тела тех несчастных военных, что имели судьбу оказаться не в том месте и не в то время. Где то позади вывалилось тело. Это один из этих самых военных из внутренних войск Лос-Анджелеса. Изо рта течет кровь, руки все в грязи вперемешку с той же кровью, лица почти не видно. Лезет по асфальту, в надежде укрыться. думает что спасется, тратя последние вздохи на бессмысленные потуги.
"Лучше бы молился" - мысленно сказал Корвинус и прицелился своим Смитт-Вессоном. Еще секунда и прозвучал выстрел, который прекратил все страдания бедного солдата.

Запах гари заполонил округу.

Пряча свой пистолет под пальто, где уже висел его нож, Блэк перевел вздох. Внутри была пустота. После того что было в той другой жизни, охотник понял, что сила элитника есть ничто, по сравнению с силой демона. Силой демона объединенного с умениями и знаниями охотника. Та жизнь даровала Корвинусу просветление. Он понял, что имеется не один демон, который готов противостоять Люциферу, а главное, что эти демоны могут ему противостоять. А совместно с силой Блэка...

Из раздумий охотника вывел вопрос брата. Корвинус приподнял голову, чтобы видеть небо:
- Я не так самонадеян как ты, брат. - в голосе чувствовалась ирония. - Но таки пойду на поиски того, кто поможет мне выровнять шансы на победу над хозяином преисподней.
На секунду Блэк замолк, наслаждаясь видом неба. Он так давно не смотрел на него, и так мало внимания уделял таким простым радостям жизни, полностью посвятив себя охоте, что и забыл что значит быть простым человеком. И чем он лучше демона, в таком вот виде? Ничем.
- И я думаю, что ты прекрасно понимаешь о ком я говорю.

Сидеть рядом с духом. Темно. Сидеть и общаться с собственным я. Сложить руки, скрепить пальцы, и поднять глаза вверх.
"Что она говорит? Я не слышу. Я не воспринимаю звуковые вибрации. Мозги не различают ни звуков ни нот."
Вынуть из кармана сигарету. Поставить в губы и зажечь. Вдыхать едкий дым. Закрыть глаза и заплакать. Чувствовать как тяжелые слезы стекают по щекам. Вдыхать ... вдыхать жгучий дым. Опустить голову. Но сигареты нет.
"Я снова здесь. Я снова вернулся в реальность, и я снова дышу. Я снова чувствую вкус злости, ненависти, но в то же время свободы."
Открыть глаза и смотреть на маленький огонек в бестелесном «теле». Чувствовать присутствие нереального. Дышать. Держаться из последних сил.
"Дыши спокойно. можешь поплакать, если больно. Главное делай вдохи и выдохи. Знаю, что болит душа, болит сердце, да и глаза от слёз болят. Слишком много ты потерял. Поплачь. Не люблю говорить правду. Моя правда убивает, уничтожает за секунды. Мои слова бьют больно, поэтому я молчу."
Она. Рядом. Зажигает свой тихий огонь, вспоминает, успокаивает. А Павлу остается сидеть в одиночестве, ловить удивленные взгляды.
"Спокойно. Все по-новому. Все иначе. Смотреть вверх, а потом на постаревшие портреты. Читать надписи, наблюдать за другими. Удивляться легкости."
Всё меняется. Возводятся здания, рождаются люди, умирает прошлое-превращаясь в историю. Всё связано меж собой.
"Хм… дико смотреть на полет чужих фантазий, которые ломаются о холодный бетон. Больно наблюдать за крушением этих листьев."
Горько от того, что невольно пришлось стать причиной. Мы все причины чего-то. А она, причина его жизни. Нового сознания. Ломки. Можно забыть всё. Но нельзя выключить чувства. Нельзя. Пофигизм, грубо говоря, или же просто безразличие — грех. Нельзя грешить.
- Ты пришла, чтобы провести со мной последние минуты? - для прощания не хватает лишь последнего дыма сигарет. - Скажи, что опять это только сон. Что я просыпаюсь, просто глаза еще накрыты тонкой плёнкой подсознания, которое защищает меня от мира...

Лежащий в грязи Кейн все еще смотрел в прицел. Он ясно видел как пуля вошла в плече треклятому визави, и как тот завалился прочь от командира отряда. Джон не мог утверждать что он спас германца, но по крайней мере он избавил оного от лишнего выстрела по нему. Рана начинала донимать канадца. Но сначала нужно устранить цели. Вот уже остался только один противник на ногах. Тот что в стим-сьюте.
"Как убить это машину?" - спросил сам себя подданный Британской империи, и сразу же начал искать в костюме противника уязвимые места.
По идее где-то должен быть клапан, или механизм нагрева, открытый взору, или любое слабое место, что может обезвредить противника. Если таковых Кейн не найдет.. остается стрелять в голову.

Сонливость сыграла свое, и девочка вновь уснула. Лишь время от времени в её цветных снах, о мире которого не существует, да грезах о том круге Эо, что ей показал Анивиа появлялись проблески настоящего. Когда она сквозь сон приоткрывала глаза, и видела мелькающие тени величественных коридоров, украшенных разного рода рисунками, которые изображали историю Яшмутуля и его народа. Но это все было неважно, по скольку в снах драконицы было совсем другое. Там было счастье, добро, легкость. Там все было просто и приятно. Там было тепло и безопасно.

Вдруг все вокруг скрылось в тумане. Густом и беспросветном. Под ногами ощущался холод. Холод земли. Втоптанной и почти ровной. Словно это дорога, хоть и заброшенная. Где то вдали ухкали совы. Холодный, как и земля, ветер заставлял девочку дрожать. Стало страшно. И тут звук копыт. Приближается всадник. Хочется бежать, но холод сковал тело. И тут, в нескольких шагах от белокурой девушки прямо из тумана появляется всадник на черной лошади, сам весь черном, в шляпе, и плаще с высоким воротником. Холодное, суровое лицо. Почему то Кі была уверенна в том, что оно холодное даже на ощупь.

Но человек этот проехал мимо, не замеив девушки. Когда драконица оглянулась, то увидела лишь клубы тумана, в которых уже скрылся этот всадник. Запахло весной. Свежими цветущими деревьями, а холод земли под ногами сменился на лоскотки травинок. Туман ушел, и на смену ему явилось солнце, ясно освещающее все вокруг. Стало вновь тепло и приятно. Улыбка поселилась на лице у девушки. Правда когда она осмотрелась, то увидела весьма печальное зрелище. На западе от неё была дорога, на которой сейчас стоял всадник на лошади. Его лица она не видела, но видела то, на что он смотрел. Это был яркий и большой замок. Но замок этот покинут и забыт. Как и этот герой, вернувшийся из далеких путешествий.

Слезы сами выступили на глазах и девушки, стало грустно, и она протянула руку в сторону этого всадника. Хотелось его пожалеть и обнадежить.

Но стало вдруг мокро. И когда сама Кірара открыла глаза, то увидела что лежит в некого рода бассейне, у самой кромки. Тут было совсем не глубоко. Одежда лежала рядом на небольшом стуле, а в углу стояла девушка, та, которая привела Кірару в Яшмутуль. Она стыдливо опустила глаза к полу. Заметив, что драконица смотрит на неё просто указала рукой вперед. Когда белокурая девица посмотрела туда, куда указывала рука этой стыдливой девушки, то увидела некоторого рода альтанку, среди которой находился пьедестал, на котором в небольшой корзине находилось яйцо. То самое яйцо, которое она видела в тех видениях, что ей подарила Андромеда, еще там... в Таллеме.

Происходящее Андрея удивило. И это еще мягко говоря. Стиль в котором обащлись эти двое явно не походил на диалог между двумя незнакомыми людьми. Что уже говорить о разумности данного действа? Для себя же парень отметил две вещи. Гестия. Это видимо так эту девушку зовут. Хотя более любопытным фактором была фраза целиком, о том, что Андрей стал ихним. Не то чтобы сам студент был против того, чтобы его считали частью компании ролевиков и все такое, но когда тебя приравнивают к вещи, говоря что ты чей-то, не спросив собственно тебя, это начинает бесить.

Когда его буквально на двое решили разорвать оба противостоящих друг-другу человека, Андрей почувствовал себя неловко. Еще бы, ведь весьма слабохарактерный парень редко ощущал себя нужным, и что более того еще и женскому полу. Не то чтобы это манило Андрея, но он чувствовал себя прямо яблоком раздора.
- Хвостатый, извини, - он одернул руку, за которую держал его ролевик. - но мне таки еще нужно извинится перед девушкой. Да и куда я денусь? Сейчас подойду...

- Понятно. - это было единственное что сказал Ниташ, когда барон рассказывал о том что случилось.
Если взять грубо, то этого и стоило ожидать. Даже не смотря на то, что замок таки был неприступным, скорей всего именно гордыня сыграла на руку предателям. Сейчас Вескер немного жалел о том, что таки не отправился в путь раньше. Они вполне могли встретить эту ночь уже в каком кабаке на пути к выезду из этого округа. В конце концов защищать "Щит Ворона" должны его солдаты, а рейнджер, как и другие из его отряда, прибыли сюда не за этой работой.

Но выбирать не приходилось. Случилось то, что случилось, а посему нужно было как-то действовать. Особенно сильно Ниташа огорчил этот звук. Неужели замок берут с помощью осадных машин? На таком расстоянии от фронта? Дамин сразу же оговорился об остальных. Сразу вспомнился девиз данарийских рейнджеров, у которых он проходил обучение. "Никого не оставляем позади". Хотя это был скорей не девиз, а принцип. Среди рейнджеров было не принято бросать товарища. Будь это человек или эльф. Живой или мертвый. За ним вернутся. Найти и спасти. Практически так же как и с принцем. Правда этот не рейнджер. А надежда всего Лераля. Вот только из всего этого Вескер выделил для себя такое вот осознание... что по сути своей другие наемники ему не товарищи. По крайней мере пока.
- Нет, разделяться нельзя. - быстро ответил рейнджер, на реплику КоДрапа.

Зеленые глаза Ниташа пристально смотрели на тех наемников, что были с ним в группе. Он запоминал их лица. Вполне возможно, что он видится с ними в последний раз. В груди было скомканное предчувствие того, что далеко не все доберутся до.южной границы, не говоря уже о том, чтобы провести наследника назад. А пока. Пока нужно идти вперед. И показать нападающим разницу между солдатами и наемниками. Лучшими наемниками Лераля.

В руках вновь был лук, и стрела уже была наготове.

Когда парень вышел из своего укрытия и заговорил, дух который раньше смотрел на чернокнижника обернулся к нему. Теперь ученик некроманта ясно видел каждую деталь этого призрака, но теперь внимание привлекла его голова. Лицо было несколько обезображено, нельзя было выделить каких либо человеческих черт. Скорей это было похоже на то, что магическая пелена просто немного наложилась на череп, который перед этим старательно был обглодан крысами. На месте волос у этого духа опускались шелковые локоны серебристого цвета, которые отбивали каждую частицу света, что имела неосторожность падать на них. И было заметно, как этот свет, отраженный этими волосами уходил в разные стороны. Из-за этого казалось что это сам призрак светится, словно солнце.
- Ты... - тяжело выдохнул он, и протянул свою руку, в которой держал череп. - Ты думаешь, что мне нужна жалкая плоть? - тут он сдавил тот череп, что держал и тот рассыпался.
Позади раздался крик, после чего глухой удар. Когда Чум присмотрелся, то увидел что тот чернокнижник, который был сзади лежит на земле, а голова его сдавлена так, будто он получил молотом. Кровь лилась на землю.
- Жалкое мясо! - вновь процедил этот призрак и и сделал такой жест своей когтистой рукой, словно что-то вытаскивал.
В этот же момент Чум ощутил резкую боль в середине. Ощущение что внутри все зашевелилось, собралось прочь из тела. Парень о боли даже на колени упал. Теперь он понял - этот призрак совершенно не боится защитных знаков, которые наложил учени некроманта. Но почему?

Тьма начала застилать взор молодого ученика некроманта. Во второй раз за день Чум ощущал как близка смерть. И каждый раз, как ни прискорбно, это было что-то, что принадлежало к стихии в которой присутствует смерть. Сначала тот гуль, который питается ничем иным как умершими, а теперь этот призрак, который почему то абсолютно не замечает сопротивления. Неужели он такой неудачник? Из мыслей его вновь вырвала боль. В правом боку раздался хруст и просто невыносимая боль разошлась от того места по всему телу. Когда парень опустил свой взор туда, то увидел как понемногу из дыры, которая образовалась на его теле, вылазят его внутренности. Как почти что черная кровь льется наружу, впитываясь в одежду, которую дала та рыжая девица.

Кстати о рыжей.

Боль которая появилась впоследствии того, что внутренности вылазили наружу отступила. Теперь была просто постоянная ноющая боль. Так же и тьма которая застилала взор понемногу отступала. Теперь казалось что все перед Чумом горит. Когда же он принюхался, то понял что горит все перед ним в прямом смысле. Перед ним сейчас была огненная стена, которая отгораживала духов от ученика некроманта. Неужели? Повернув голову в сторону башни из которой он сам вышел гонясь за кристаллом, Чум увидел Марию. Рыжевласая магесса была зла. Это он видел по её лицу, которое было мокрым от слез. В её голубых глаза была просто отчаянная ненависть. Она потеряла отца и сейчас просто рвала и метала. Ученик некроманта видел как она швыряется огненными шарами, видел как после этого создала огненную плеть, которой погнала вперед созданного за миг этого огненного цербера. Даже сам того не замечая Чум улыбнулся. Второй раз прямо перед, казалось бы, кончиной появляется маг огня... Что было дальше он уже не видел, по скольку боль была на столько ужасной, что парень просто вырубился. Сознание кануло в тьму.

Во тьме этой он слышал голоса. Среди них были как знакомые, так и чужие. Но наиболее резал слух больно сладкий голосочек Лейзы. Почему-то именно его среди прочих выделял разум парня.
- ...пророчество... просто неопытный подросток... все сделаю... ничего не поймет... - обрывки этих фраз доносились до сознания ученика некроманта.
И все это говорила шадос. Чум был готов дать голову на отсечение, что это была именно его сиделка. Но с кем она разговаривала? Голос тоже был смутно знаком, но пока определить точно, кому он принадлежит не получалось. И почему он слышит только звуки? Нужно открыть глаза... Напрягся. С первого раза не получилось. Еще раз. Вот вот сейчас... Свет бъет в глаза. Тяжелые веки поднялись. И перед ним была интересная картина. Он лежал среди ящиков, тогда как над его животом что-то ворчал какой-то человек в бело-оранжевой мантии. Он был в капюшоне, потому его лица видно не было. Руки он приложил к месту, где была рана, из которой раньше вываливались внутренности, и когда Чум увидел странное свечение, которое исходило от рук этого человека к ране, то понял - это один из целителей. Перед ним стоял человек в латах - один из стражей города. Сразу за ним из стороны в сторону ходила Мария. С кристаллом в руках. Никто из этих троих пока не заметил, что Чум очнулся. Каждый был погружен в свои мысли. Когда ученик некроманта поднял взгляд, то увидел чистое небо. В нос ударил запах соленой воды. Они в доках...

Тело казалось бездыханно рухнуло вниз. Паша даже не успел и глазом моргнуть, как Лилия уже лежала в не совсем естественной позе. Он смотрел на неё, на голову и те вроде большие глаза, которые смотрели то ли на него, то ли сквозь него. Пытался понять что не так в этих зрачках, в этих ресницах. В этом взгляде. Вроде как бездыханное тело куклы, что совсем не живой человек, взывало к тому, что сам Гарайкин называл состраданием. Парень подсел ближе. Еще секунду всматривался в эти необыкновенные глаза, в которых не мог увидеть ничего искусственного. Они были так реальны, так близки. Достаточно было просто притронуться, чтобы убедится в том, что все это происходит наяву. Неожиданно для самого себя, он взял Лилию, да положил так, чтобы тело её лежало не в полусогнутом состоянии неестественности, а ровно, да так, чтобы голова находилась у него на коленях.

Теперь, когда тело лежало ровно, а руки пересекались в районе живота, взгляд Лилии был направлен не на Пашу, а куда-то вверх. Если бы парень не был уверен в том, что там как и повсюду вокруг темнота, то можно было бы подумать, что девушка смотрит на небо. Очарованно и с явным восхищением. Что там она увидела бездонный колодец впечатлений от которых перехватывает дух. От которых рождается вдохновение и желание творить. Рука сама потянулась к щекам девушки. Нежно провел тыльной стороной ладони по нежной коже. Холодно. Сострадание. Именно это можно было бы прочитать во взгляде Гарайкина, если посмотреть на него. Этот весьма печальный взгляд сопровождался еле ощутимыми прикосновениями к Лилие. Это выглядело так, словно он ласкает любимую.
- Прости. - тихо прошептал Паша, и склонившись на куклой поцеловал её в губы.

Буквально ворвавшись в строй или скорей в то построение из солдат барона, пытающихся защищать замок, что осталось от того строя, в котором должны были находится эти самые защитники, Ниташ сразу же наткнулся на вполне серьезного врага. Почему вполне серьезного? Потому что тот мало того, что смог отразить удар, так еще и контратаковал. Возможно Вескер просто недооценил вражеских солдат. Благо то, что вражеский пехотинец оказался на столько удачлив и мастеровит, чтобы выжить и продолжать бороться, ренджер заметил, а потому попытался уйти от удара мечем.

Если бы он был в броне похожей на ту, что носил Сард, то может быть и осмелился принять удар на себя. Но в том обмундировании, которое носил Ниташ это было бы смертельным решением, а потому он решил использовать свою ловкость и свободу, которое давала ему одежда, чтобы уйти с траектории нанесения удара мечем. Техника была проста. Все что нужно это перенести вес на правую ногу и при этом быстро убрать левую, что позволит сместится всеми телом немного назад и вправо, при этом используя Тиагашу как некого рода противовес. Кроме того ряды воинов(как своих так и вражеских) не должны дать противнику необходимого для маневра пространства. Когда тело рейнджера будет находится в месте безопасном от мест полета всякого рода режущих и колющих предметов, пытающихся изувечить его, ноги уже должны прочно стоять на полу, меч рейнджера уже будет задействован в контратаке, но целью его должен быть не сам враг и его оружие, которое Ниташ хотел заблокировать, тем временем нанеся удар по ногам человеку в латах. Удар должен заставить врага завалиться, и тогда Вескер сможет беспрепятственно добить треклятого воина.

Увидев как несколько союзных ему солдат пали от магии внещапно объявившегося колдуна, Ниташ на секунду задумался о том, как действовать дальше. Но внещапно возникшие мысли были сразу же озвучены. И кем? Как всегда Дамином. Этот парень имел очень хорошее видение поля боя, а быстроте принятия решений можно петь дифирамбы. Но сейчас нужно было драться, а не заниматься вокальными упражнениями, а потому в голове сразу начал рождаться план последующих действий, в которые входило намерение сразу же нанести режущий удар по тем нападавшим, кто стоял напротив, но немного по сторонам от того, который атаковал Вескере непосредственно, а потом использовав свою сумку, чтобы нанести удар по голове следующему врагу, да пока тот отвлекся на то, чтобы увернуться, или отбиться нанести колющий удар Тиагашей, да так, чтобы смертельно...

А дальше? А дальше будет видно... Если ничего не помешает...

Аэрлис немного оживился. Все это время он был словно спящая красавица, которой было побоку все, что происходит вокруг. Но вот их путь уперся в Лунный Храм. Тот самый о котором ходят легенды. Вадри внимательно смотрел на каждую колонну и оценивал каждый сантиметр строения.
- Величественно... - восхищенно прошептал Олдфокс.
Любоваться этим местом можно вечность. Кое кто скажет, что ради того, чтобы увидеть это место стоит даже умереть. Кстати а сколько раз Аэрлис был в шаге от гибели, с момента появления... в округах бухты Титанов? Трижды?

Вампир тряхнул своей рыжей головой, словно очнулся от кошмара. Прочь, прочь, прочь поганые мысли. Есть дела более насущные, нежели воспоминания о недалеком прошлом. Тут начался диалог между новоиспеченным командиром и дремликом. Свое веское слово также вставил и тот лучник, что не был пириэллэ, но был с ними.
- Вам страшно, а мне холодно! - почти что крикнул вадри, пытаясь не замерзнуть тут. - Слушай, - тут Аэрлис вытянул левую руку немного вперед, и она сразу же воспламенились - мне не охота, чтобы мною лакомились сатары и прочие здешние обитатели, а потому советую слушатся сего красавца, - в этот момент вампир указал своей горящей рукой на пириэллэ - иначе нам всем худо будет.
Вторая рука у Олдфокса была на рукояти меча. Он был готов.

- Да-ррейн - поправил Чума маг, - да, красок тут... кхм, много. Но, пожалуй, я бы сказал, что светлых больше, нежели темных. - сделав ударение на слове "светлых" взгляд Даррейна был прикован к Марие.
В этом взгляде можно было разглядеть все. Отцовскую любовь, гордость, но в то же время и тревогу с беспокойством. Было ясно, что этот маг очень дорожит своей дочкой.
- Корстег? - вопрос Чума буквально вырвал мага из задумчивости. - Он был весьма... как бы тебе сказать, энергичным при жизни. - ответил Даррейн.
Правда ответ этот был странным. Маг говорил о Корстеге как о человеке уже умершим, но ведь некромант был жив и здоров, при чем поболее нежели многие в его возрасте. Что-то тут было не так.

Мария сидела тихо и внимательно наблюдала за обоими мужчинами. Если бы не её огненные волосы, которые сразу бросались в глаза, то можно было бы сказать что в комнате сейчас находятся только двое - Чум и Даррейн. Последний, кстати, вновь задумался о чем то, вертя в руках кристалл, который переливал разными цветами: от яркого алого до темно синего.
- Паааап - протянула Мария.
Даррейн сразу поднял взгляд, и вспомнил, что кристалл он должен отдать. Он встал и протянул руку с этой, весьма важной вещицой к Чуму.
- Будь осторожен с ним, потому что он может поглотить твою душу...
Ученик некроманта уже почти взял кристалл, как девушка вскрикнула, словно увидела что-то страшное. Когда Чум повернул голову в ту сторону, в которую смотрела Мария, то увидел почему - в углу, где находилось еще одно окно стоял чернокнижник, одетый в красно-черную мантию. Его рука уже светилась синей аурой, и он вознес её чтобы пустить заклинание. Чум, равно как и Мария не успели ничего сделать, когда волна магии заковала их в самую что есть глыбу изо льда. Они застили не в силах ничего сделать. Правда что касается Даррейна, то он успел увернуться, и уже в следующий момент буквально испепелил чернокнижника. От врага остался только пепел.
- Видимо они прорвались сквозь баррикады уже. Тебе нужно уходить Чум... - начал говорить Даррейн повернувшись к закованным в лед.
Он прикоснулся к ним, и лед сразу начал таять.
- Строунхольм не падет. По крайней мере пока я жив - продолжал говорить маг.

Лед таял очень медленно, и именно это сыграло плохую шутку. Чум видел, как сквозь окно, у которого только что был чернокнижник, пробрался гуль. Он медленно и очень осторожно подходил к Даррейну, который стоял к нему спиной, и что-то говорил Чуму. Если бы ученик некроманта умел передавать мысли, то сейчас бы наверное просто "кричал": ПОВЕРНИСЬ!. Но он не мог. А потому Чум, равно как и Мария, не могли делать ничего другого как смотреть. Они видели как гуль занес свою руку, с длинными и очень опасными когтями, как он вонзил их в тело ничего не ожидавшего Даррейна, видели боль и удивление на лице у мага. Видели как он падает, и как гуль выхватывает кристалл из его рук, как быстро перебирая ногами и руками, на четвереньках, устремился к выходу.

К моменту когда лед окончательно растаял, гуль скрылся за дверьми выхода. Мария сразу же упала к телу Даррейна.
- Отец... - по её лицу текли слезы.
Чум было бросился к магу, потому как еще можно было спасти его, всего одним заклинанием, но на пути у него стала магесса.
- Кристал... Беги за ним, не упусти кристалл! Ну же! БЕГИ! - голос у неё срывался.
Она повернулась к телу Даррейна и попыталась взять ну руки. Поцеловала в лоб и что-то шептала. А её слезы капали на уже побледневшеё, холодное лицо...

Что было дальше ученик некроманта уже не видел, по скольку помчался за гулем. Он бежал так быстро, как только мог, но догнать его таки не получалось. Благо, что хоть из виду он его не упускал. Оказавшись на улице, гуль устремился к воротам, у которых Чум увидел троих воинов в черных латах, а так же чернокнижника, в таких же одеяниях, как и те, в которые был одет тот, которого испепелил Даррейн. Гуль подбежал к нему, и протянул кристалл. Чум отчетливо видел, как чернокнижник взял его в руку и начал разглядывать. Похоже он не понимал, что попало к нему в рку. Гуль послушно сел рядом с этим колдуном, словно собака, тогда как трое воинов начали идти вперед, по направлению к Чуму. Но похоже они его не заметили, потому парень сразу спрятался за бочкой, что стояла неподалеку.

Впереди была площадь, на которой в праздничные дни ставили сцену, но сейчас она была пуста. У стен находились ящики, на которых был герб Фатарии и небольшой рисунок изображающий мешочек. - это был символ гномов-инженеров и наверняка ящики наполнены чем-то взрывоопасным. Все они были скреплены цепями, которые в свою очередь крепились к повозке, полностью загруженной сеном. Если парень покажется сейчас то будет как на ладони перед врагами. Три латника, маг и гуль. Как поступить?

Корвинус уже делал шаги, те которые должны были бы стать судьбоносными не только для него но и для всех присутствующих рядом, и прочих жителей трех миров. В его голове уже разворачивались сцены исполнения его плана, плана детального уничтожения всего что связано с этим миром, всего что так низко опустило человечество, и так высоко подняло из пепла тех, что именуют себя демонами. Блэк отчаянно надеялся, что Уорна сможет противостоять Люциферу, и сможет дать охотнику хотя бы минуту времени для того, чтобы загадать желание. Остальных же белая маска надеялся остановить сам. При всем уважении к противникам, все же они не были столь опасны как Князь, особенно когда тот в гневе. Но...

Но Аластэл был первым. Он оказался у окрыленного охотника быстрей нежели ожидалось, и пришлось вступить в бой. Неравный бой. Но пока... пока на стороне Корвинуса была скорость. Украденная скорость Алиэра.
"Жалкая подделка"
То и дело Блэк уходил от ударов, не переставая использовать крылья, дабы подняться еще на сантиметр выше. Выше и ближе, ближе к мечте, ближе к желанию. Уорна подозрительно затихла. Затихла потому что когда дерутся двое мужчин, женщине в этом месте не место, какой бы тавтологией это не казалось. Даже не смотря на то, что Уорна то и есть бесполое существо. Демон который и сам не помнит кто он на самом деле. Демон у которого нету истинного облика. Тот который столько раз подражал кому то, что совсем потерял себя, себя истинного. Тоска начинает съедать от таких чувств. Тоска за тем, что давно утрачено. Это чувство похоже на то, когда ты потеряв хорошего друга, вспоминаешь о тех прекрасных минутах проведенных вместе с ним, спустя несколько лет после утраты.

И ударила боль. Невыносимая боль, которую так ненавидят все кто её ощущал. Боль, которая появляется после перелома костей, или после ожога, или же когда тебе с корнями вырывают кожу, а потом сверху посыпают солью ничто по сравнению с той болью, что сейчас ощущала Уорна. Уорна? Открыв глаза стало понятно. Они падают. Так же падает и Аластэл. И другие. Стоит лишь Хьенна. Отступница сделала ход конем. Шах.

Удар о землю, кровь и хруст костей. Боль и крики тех кто пытается взять драгоценность. Тот несчастный медальон, что находился у Корвинуса. Желание. У каждого оно свое, и каждый убежден, что именно его мечты важней других. Почему? Почему все так же самонадеянны как и Корвинус. Как Уорна? Неужели нельзя просто взять и отдать то, что нужно тебе, кому то другому. Тому, кто в этом нуждается? Почему Блэк не заслужил на то, чтобы его мечты были воплощены в реальность? Неужели он страдал меньше чем другие? Нет. По крайней мере так считает сам Корвинус. Всю его жизнь можно назвать украденной. Украденное детство, украденное мировоззрение, украденные мечты, украденные перспективы. У него все украли. Орден. Охотники.
"Даруя тебе это звание, мы даруем тебе новую жизнь, и новые перспективы" - говорили ему, когда цепляли ярлык "элитный охотник".
"Выполняя приказы, ты сеешь идею нового мира, идеального мира" - убеждали его, после каждого успешно выполненного задания.
"Ослушавшись старейшин, ты станешь тем, кто потерян для истинного блаженства" - остерегали его наставники.
Он всю жизнь жил по чьему то велению, и чужому хотению. А когда наконец решился на то, чтобы действовать самостоятельно, получил целый ворог врагов, желающих его смерти. Хотя это преувеличение, если считать, что он, будучи охотником, являлся тем, кого ненавидели как минимум те жители ада, что имели счастливый шанс оказаться в мире людей.

Открыв глаза, Корвинус увидел, что все вокруг так и осталось в хаосе. Бой, кровь, пафос. Почему то именно последнее всегда присутствовало в тех бойнях, в которых участвовали новые знакомые охотника. Сам же он лежал на земле. Десна кровоточили. Это был первый признак того, что он довыебывался. Но похоже, одновременно с этим другие не обращали внимания на лежащего Блэка. Внезапность была его козырем. Вот демоны и человек вступили в бой с Люцием. Лоренс поперхнулся. Вот он момент.

Если бы кто посмотрел на лежащего Корвинуса, то мог бы увидеть, как его тело постоянно меняется. Только что это Блэк, а через миг это уже Алиэр, после чего стал Аластэлом, а за тем и Лиркусом. Еще миг и тело обрело очертания Эмергеля, после чего морфировало в тело Сакрейта, что в свою очередь превратилось в тело Сиире, котрое очень быстро перешло в состояние в котором в нем можно было опознать Зиркаофа. Тут оно перестало перевоплощаться.
"Вы не ждали? А мы приперлись."
Тело очень быстро обрело грубые формы, и сделалось очень твердым. Он хорошо помнил, как использовал свое тело этот богомол, а потом Уорна решила, что именно этот вариант наиболее подходящий. Непонятно было где у этого голова, а где остальное тело. Понятно было лишь что, что вместо рук у него были аналоги... лезвий меча. Еще было три вспышки и звуки выстрелов...

Корвинус открыл глаза... и увидел то, чего не нужно было видеть. То чего не должно было случиться. То, что в очередной раз ломало его планы.
- Лиркус... - внутренний голос души, которая пыталась уместится в теле Корвинуса, аккурат рядом с Уорной.
-Остынь - тихо прокомментировала демон, и взяла контроль над телом охотника в свои руки.

Охотник встал на ноги, и оглянулся. Лежавшие рядом и не совсем демоны, ангелы, люди... Точней человек. И только Аластэл наверху, пытается убить Зака. Что же делать? Синие глаза внимательно наблюдали за тем, что осталось от башни Эйфеля. Легкий ветерок дунул в лицо. Свежесть и печаль. На небе тучи. Не смотря на время суток, казалось, что сейчас и тут ни день, ни ночь, ни утро, ни вечер. Где то необитаемость, где времени нету, где сутки одни и где царит вечная мгла печали и обреченности. Падающие уламки стали, рушащийся памятник человеческой памяти, уничтожающаяся знаменитость Франции. Боль и тоска за несостоявшимися мечтами, да надеждами коим суждено разбиться о твердую поверхность реальности, которая совсем нереальна для тех, кто не ведает о том, что случилось и что еще произойдет.

Руки опускаются и изнутри съедает жаление умереть. Закрыть глаза, упасть на мягкую траву и смотреть как меркнут звезды, отпустить сознание и оставить бренное тело. Просто уйти от этого всего, от реальности, от грез, от надежд, от разочарований. Но жизнь, тяга к жизни, тяга к лучшему, желание что-то изменить держало. Оно так сильно тянуло к себе, на землю, в реальность... что просто не остается сил. Блэк развел руки в стороны. В них он держал два меча. Тело немного задрожало. За спиной вновь выросли крылья. На сей раз они небыли белыми. Это были черные крылья печали и грусти.

- Будущее. Не забывай что ждет человечество в будущем. Война приносит войну. Смерь порождает смерть. Замкнутый круг, в котором гибнут все носители греха. Но мы способны остановить это, разрушить эту цепь. Уничтожить круг боли, очистить людей от порока, и пускай от всего этого останется лишь память.
- И скорбь.

Маленькая слеза упала на землю, где только что стоял Корвинус Блэк, элитный охотник из ордена истребляющих нечисть, человек павший жертвой обмана и стечения обстоятельств, личность, которая была частью большого, но ничего значила в этой игре, отчаянной души, что жаждала мести и справедливости. Того, кто снова рванул в бой. Сделал последний рывок к мечте, к надежде, к будущему...

Перспектива столкнуться с демонами бездны не шибко радовала Аэрлиса. Что тут говорить, если сами астары не питали теплых чувств к живым существам? Ну окромя наверное сатаров. Но и это было весьма сомнительным. Так или иначе, но Олдфокс решил присоединится к пириэлле. По большому счету другого выбора у него то и не было, но ведь осозновать что ты идешь на опасность по своей воле на много приятней для своего эго. А ведь гордость этого вампира была хоть и специфичной, но очень крепкой. Не один глупый поступок он совершал из-за этого весьма сомнительного качества... Но ведь жизнь это и есть череда глупостей случающихся за отрезок времени отмеренный Берлом.

Да и если взять грубо... это именно то чего хотел путешествующий маг! Он столько времени пробыл в порту города, пока вновь решился на путешествие, что уже успел забыть, что такое вкус настоящей опасности. Если не учитывать недавнее столкновение с марингами, конечно. Да и оказаться на одном борту с народом, который официально был уничтожен несколько тысячелетий назад - это уже само собой захватывающее происшествие. Потому вадри, как только высушил свои вещи, да и себя в придачу, начал приставать к пириэлле с вопросами. Разного рода. Ему был интересен быт и способ жизни. Немного разочаровавшись в том, что ему рассказывали эти представители народа, вампир принялся восстанавливать записи в своей промокшей книге. Это выливалось в то, что за время путешествия на лодке то тут, то там возникали пожары. После случая с пириэлле-женщиной-офицером, Аэрлисом и огненной розой(Олдфокс, как всегда конечно, хотел как лучше, но вышло как всегда. Благо офицер отделалась легким испугом), этому вадри запретили заниматься магией на этом корабле. Что было весьма благоразумным решением.

Весь остальной путь вампир просто бездельничал. Время от времени он "всплывал" то тут, то там, оказываясь в гуще компаний и смеха. В моменты когда находилось время для веселья - Аэрлис был тут как тут. Сыграть в кости на желания? Это проще простого. Нужно ли рассказывать о том, как издевались над Олдфоксом? Чего стоит одно только желание надеть сапоги на уши и в таком виде подойти к первому помощнику капитана и спросить как погода. На подводной лодке то...

Когда капитан дал команду всплывать, то все веселье закончилось. И Аэрлис тоже стал необычайно серьезен. Впереди их ждал холодный остров, Лунный Храм, и неизведанная опасность...
- Как раз то что нужно, в холодень такую-то. - прокомментировал решение Аскиона о пешеходном походе вадри.
Но делать особо было нечего, потому немного разогревшись с помощью магии, Аэрлис зашагал следом за пириэлле. Вампир внимательно разглядывал местность. И не упускал возможности поглядеть на своих спутников. А точней спутниц.

События разворачивались очень стремительно, и буквально мгновенно Блэк был отправлен на землю, или быть точней в башню. Крылья создать не успел, а посему вместе с Виктором рухнул вниз. Рухнул нелепо, прямо вниз, спиралями аки падший ангел. Впрочем сам охотник момента падения не помнил. Все что всплывало в памяти это был глухой удар, о холодную сталь балок, которая мигом впились в тело. Он слишком высоко забрался, и на слишком многое замахнулся, а посему сорвался жестоко. И не будь он доменом, умер бы на месте. Но не тут. Не сейчас.

Там, в кратере, и том, что из себя представляли сейчас два охотника начало происходить то, чего следовало ожидать от тех, кто связаны крепкими узами с демонами. Виктор восстал, ибо у него был Алиэр, а Корвинус поднялся, потому что он был у Уорны. Уорны которая сейчас стояла у самого края, по колени в крови, и смотрела вверх на того, что только что так грубо кинул Корвинуса.
- Черный цвет, и подходящий размер, снаружи он ангел, а внутри Люцифер...
Тем временем Хьенна и похоже Лоренс, были заняты беседой. Бессмысленной беседой. Корвинус поднялся, проверил карманы, и оружие и наконец поднял свой взор к ним. Уорна в этот же момент развеялась в воздухе.
- Корчит из себя святую. Выбор. Шанс. Как это в духе новых-старых законов.
- Святые здесь были, но вы их забыли, потому они ушли, а вас нам уступили! - пробурчал Блэк, и крепко сжав пальцы, вокруг рукоятей двух мечей глянул в небо.
Впереди опять было много неясностей.
- Помни, ведь у тебя две жизни. Та что вокруг, и та что мечты. И ты имеешь все, чтобы сделать их единой.

Паша замолк. Неловкая тишина. Неловкий момент. Дрожь пробирает тело. От страха? А может и от злости. "Что хорошего сделали люди за все это время?". Если так подумать, то от времени с которого началось существование людей, как вида, прошло столько лет. Не счесть. А о том, чтобы осознать, вообще говорить не стоит. Вот сейчас, Паша сидел на ковре, за столом, а перед ним была тетрадь. Небольшая такая тетрадь, первые два листа которой были исписаны. Тут, была записана биография некой женщины. Той, что сейчас даже не являла собой живое существо. Не более чем разум. Разум заточенный в глубь машины. Который потерялся среди суеты всех этих экспериментов, и страданий. Сознание было еще в мире сем, но можно ли сказать, что она не тронулась еще умом в точку, откуда уже не вернуться? Ведь сейчас она задала вопрос, который задают разве что законченные маньяки, если не душевнобольные. Что хорошего сделал человек.

- Как легко рассуждать о людях, когда собственно сама уже не являешься одной из них, не правда ли? - спросил Гарайкин, привстав и начав разминать тело.
Стоило ему немного подвигаться, как ощущения вернулись. Затекла правда немного правая нога, но это не страшно. Пара минут, и все будет в порядке. Это временно.
- Такое высокомерие. Главное минуту назад говорила мне о пафосе, а сейчас сама..м? - парень подошел к колбе и попытался заглянуть в глаза, этой кукловоду - знаешь, это неправильное высокомерие. Ты требуешь от людей того, на что не способна сама. А правильное высокомерие, это когда требуешь от себя большего, чем от других.
Сказав это Гарайкин отошел и отвернулся от колбы с женщиной. Смотрел в темноту.
- Я не хочу быть адвокатом человечества. Потому что я не способен на этот подвиг. Но есть кое что, о чем я хочу тебе сказать. Это было у меня. Это было у тебя. Это было наверное у каждого. Любовь. За все время, любовь является наибольшим и интереснейшим открытием человечества. И пока в мире есть любовь, пока человек способен на то, чтобы любить ты не имеешь абсолютно никакого права рассуждать о том, что хорошего сделал он за свою жизнь. Чувствует. Вот что хорошего делает человечество, на протяжении всего существования.
Павел медленно подошел к столу, и медленно опустился на ковер. Усевшись поудобнее, он положил руки на стол, а взгляд поднял вновь на ту, что назвала себя кукловодом и творцом этого комплекса.
- И после всего, что пережило человечество. После всех страданий, что свалились на его голову, мы обретали веру. Веру в светлое будущее, в лучшую жизнь, которую создавали сами, учась на своих ошибках. И пока человек жив, пока человек чувствует, всегда будет то, за что стоит бороться. Будущее. Которое будет принадлежать нашим детям. Детям наших ошибок. Ошибок, которые непременно пойдут на пользу нашим наследникам.

Парень замолк. Столько всего хотелось сказать. Сказать правильно, а не так, как он только что сделал. А потому он решил промолчать. Не следует пытаться делать добро для других. Иногда хватит просто не делать зла... Потому Гарайкин решил попросту не делать очередной ошибки. Он сидел и молчал. Ждал.

- Ki-РА-РА? - заинтересованно спросила девушка.
Она смотрела на руку которая приближалась к ней и по выражению её стало понятно, что она не понимает что делает белокурая. Когда их ладони легенько соприкоснулись татуированная девушка сразу отдернула свою руку назад.
- Ик те'ке!? - немного обиженно сказала девица и повернулась к своим соплеменникам.
- Кома-ма те'ирен куапе Яш-Эб-Шок! - оживленно сказала она, и один из этих соплеменников отдав свое копье близ стоящему побежал в глубь леса, буквально за секунды скрывшись между деревьев.
- Ki-Ра-Ра Ма Ва! - уже радостно объявила туземка и раскинула руки в сторону.
- Ма Ва! Ма Ва! Ма Ва! - радостно повторяли за девушкой её соплеменники и начали стучать копьями по земле.
Кірара не понимала что творится, но когда девушка ,с которой она пыталась познакомиться повернулась, то драконица увидела добрую улыбку на её лице. Такая улыбка может значит лишь одно - она необычайно рада. Будто в подверждении догадкам, девушка схватила Кі за руки и повела за собой. Сначала медленно, чтобы белокурая поняла, что от неё хотят, а потом побежала. Быстро-быстро, так что красноглазая драконица еле успевала перебирать ногами. Не отставали от них и остальные туземцы.

Можно было только удивиться тому, как ловко они оббегали деревья, которые так и норовили остановить их. Бежали они достаточно долго, и Кі уже успела устать, и только было хотела что-то сказать той девушке, что вела её, как заметила дым. Впереди над деревьями был дым. Кто-то жег костер? Как только девушка, которая вела белокурую в этом марафоне дым, так сразу радостно вскрикнула и еще больше ускорилась.

Буквально за минуту вся группа людей и Кі оказались в городе. Это был большой город, с каменными домами, и большущими пирамидальными строениями. Kiрара могла только удивляться, как этих зданий не было видно раньше. На улицах города было много народу, и все они сходились на широкую дорогу, которая вела вперед. Одежда у них была более опрятна, хотя почти ничем не отличалась от той, в которую были одеты те люди, что встретили драконицу в лесу. Отличались она разве что яркими рисунками.

Девица повернулся к Kiраре и радостно сказала:
- Яшмутуль! - после чего отпустив руки Кі указала на город.

Она вновь взяла белокурую за руку и повела, на сей раз простым шагом, по дороге вперед. Вместе с ней шли и те люди с копьями. Люди которые были на улице сходились к краям этой дороги и смотрели как ведут белокурую Кі. На их лицах буквально сиял интерес в перемешку с радостью. Тут откуда не возьмись началась музыка. Понять откуда исходит звук было нельзя, так как он был повсюду. Легкая, приятная, и в то же время весьма быстрая мелодия... Они шли и шли, пока не оказались перед наибольшей пирамидой. Тут же было наибольшее количество народу, и все молча смотрели за тем как ведут Kiрару. Её подвели к ступенькам, которые уходили высоко вверх, и отошли назад. Только было девочка хотела что-то спросить, как все сразу же пали на колени и поклонились. Перед ней?

Если глянуть вверх, то можно было увидеть, что на самом верху этой пирамиды, аккурат на той месте где заканчиваются ступеньки стоит какой-то человек. Но солнце было сразу за ним, и все что можно было разглядеть это силуэт, не больше.

- Здесь? - переспросил драконицу Анивиа, так, будто это понятно с первого взгляда. - Давай я тебе напомню...
Он весьма быстро спикировал вниз, к земле, приземлившись на поляне, которая пустовала. Казалось что животные, которые находились тут просто обходили это место. Дракон поднял свою голову, и посмотрел на Кі. Та драконица, что была только что рядом радостно хихикнула, и нежно шепнула на ухо:
- Спускайся... он не кусается.

Когда Кі cпустилась и села рядом с Анивиа, белый дракон продолжил.
- То, что ты видишь здесь, дитя мое, это круг жизни. Сам Ильтар, бог-созадтель даровал этому всему частицу себя, частицу того, что мы называем Эо. Частица Бога. Единого, который не чает души в своих созданиях. Мы - белые драконы, первые дети светлого бога. И в это смутное время... - Анивиа замолчал и начал вглядываться в даль, где солнце не покрывало своим светом землю, а место него это делал тень.
Дракон тяжело вздохнул, и лег на землю, положив голову так, что трава щекотала его ноздри.
- Время, когда великий бог спит, мы первые дети создателя, являемся стражами круга Эо. Круга Жизни. Части нашего бога... - дополнила драконица, которая вновь оказалась около Кірары.

Молодая драконица даже не успела удивиться тому, как появилась эта её комапаньйонка, как та исчезла. Это было так странно, что она решила спросить у Анивиа, кто это, но когда повернула голову к месту, где только что лежал этот большой и старый дракон, все что она обнаружила это маленький белый медальон, на котором был древний символ. Кі почему то знала, что этот символ значит Эо. Жизнь. Язык перворожденных драконов...

- Круг объединяет нас всех. Память древних таится в нас. В тебе, дочь моя. - в этот момент тело молодой драконицы стало таким легким, что просто само понесло её вверх к небесам.
К той голубизне, что казалось была так высоко и так неосязаема. Он так стремительно падала вверх, что это казалось страшным. Но тут же рядом появился тот самый малец-ветер, который продолжал смеяться, и будто сопровождал Кі, в этом падении. Соревнуясь кто быстрей провалится в синеву высоты. И сразу стало так легко и весело, что захотелось закрыть глаза, и просто ощущать. Так и случилось. Ветер нежно ласкал тело, запах свободы и легкости проникал в самое сердце, а душой драконица ощущала что все на столько хорошо, что она готова расцеловать даже тех страшных птиц, что так нещадно гадили людям на головы, и постоянно занимали место на кришах там, в Таллеме.

Когда девочка открыла глаза, то обнаружила что лежит в лесу. Солнце ярко светило прямо на неё, проникая сквозь редкие листья деревьев, а рядом бежит ручеёк. Вода была так прозрачна и чиста, что было видно дно этой небольшой речушки. В то же время она ощутила, что держит что-то в руке. Да, именно руке, потому что Кірара была в форме человека. Это был медальон. Значит это был не сон. И тут, как будто в подтверждение этого раздался голос Анивиа:
- И я хочу чтобы ты поняла. Нас не двое. Не десять. Не сотни. Но и ты не одна. Мы едины.
Голос доносился откуда-то издали. Когда девочка оглянулась, то увидела как куда то убегает небольшой туман...

Это было прекрасно. Чувство полета. Чувство силы. Чувство того, что ты больше нежели человек. Больше нежели зверь. Нет. Ни одно из них. Просто больше. Крепче. Сильнее! Маркова на столько переполнили эмоции что он засмеялся. Не зло. Не приятно. Просто засмеялся. Как смеются сумасшедшие, увидев свое отражение в зеркале, где в одной руке был окровавленный топор, во второй голова их тещи, а вся одежда либо разорвана, либо в крови. Это чувство, когда тебе все равно что случилось. Все равно что впереди, и абсолютно все равно что творится вообще. Когда среди всех эмоций присутствует лишь одна - смех.

Это не радость. Это не печаль. Это просто смех. Смех сумасшедшего. Того кто все потерял, но при этом обрел. Обрел свободу. Свободу от принципов. Свободу от взглядов. Свободу от нравов. Свободу от правил. Свобода - вот что истинная ценность.

Свобода полета. Свобода силы. Свобода безумия!
Вдоволь насмеявшись Сорин умолк, лишь изредка похихикивая. Время безумия.

Оглянувшись еще раз, Марков решил что пока испытывать предельные параметры своей машины рано, а потому не стоит подаваться прямо в бурю. Для этого будут еще возможности. Впрочем ринуть в неизведанное все равно предстояло, ведь сейчас он был один на один с мертвой планетой. Наверное.

Сделав круг над местом, где еще недавно валялся, дракон устремился к странным норам в земле.

Корвинус видел. Видел как падает Драгоценность. Видел как за ней угнались все, но быстрей всех оказался Алиэр. Нет времени! Совсем нет времени. Голоса. В голове начали шептать голоса...
- ХВАТИТ! - крикнул Блэк, и одним движением заставил Кхар схватить Зака и выбросить прочь из башни.
Башня! Алиэр вместе с Виктором будут подниматься на верх. Им нужна высота. ВЫСОТА!

Тут охотника дернуло вниз, и чтобы удержаться на высоте пришлось поднапрячь крылья. Глянув вниз охотник понял - это Зак, который был обмотан его тросом висит.
- Полудурок, ты забыл развязать его!
Тут же в его руке оказался меч, которым недавно воспользовалась Уорна.
- Нет времени возится с ним. Руби концы!
И Корвинус, не медля, рубонул по тросу, освобождая свое тело от противовеса в виде Зака. В это же время Кхар, который был в другой руке вновь приобрел форму плетки Сиире, которая немеля зацепилась за вершину башни Эйфеля. Крылья, отрощенные недавно, пропали, и следуя земному притяжению охотника потянуло вниз.

То что он позаботился об опоре спасло его. Вместо падения вниз, сейчас он летел навстречу башне, стремительно желая видимо разбиться о метал символа Парижа. Тут от него отделилась Уорна, все еще с крыльями, и схватив свой домен за волосы притормозила сие действо.
- Аккуратней!
- Как успеваю!
Одним движением демонесса запустила Корвинуса не навстречу, а уже по кругу от башни. А тот облетая её, чертил знаки. Чертил знаки на несущих балках. Знаки забвения.

Когда охотник облетел всю башню, Уорна подхватила его, чтобы он не упал, после того как поетка Сиире превратилась в цеп Свита, который сносил те балки, то оставались не тронутыми разрушениями знаков. Блэк уничтожал символ Франции.

Завершив с башней, он воткнул меч в балку, и притормаживая с помощью меча, начал спускаться вниз. На встречу в Виктором.

Задумка юного некроманта подействовала. Как только маленькие звездочки, возникшие из черноты в которую окунулось это маленькое поле боя, развеялись, все гули, что так старательно рыскали среди тел, просто взбесились. Подняв голову к небу они яростно закричали, заполняя все вокруг своим страшным визгом, который казалось бы мог услышать даже глухой, после чего бросились в разные стороны, атакуя тех, кто стоял на ногах. Не ожидающие такой подставы воины в черной броне оказались заложниками ситуации, и были атакованы своими же гулями.

Чум же, не теряя времени бросился в кучу трупов, для поисков того, что могло бы послужить основой для его нового творения. Только вот незадача. Гули то бросились в разные стороны, и в поисках основы, парень не заметил сразу, что к нему подбирается один из тех, кого он только что взвинтил своей магией. Заметил его Чум слишком поздно, когда сам гуль был в прыжке, и открыл свою пасть, обнажая, острые как заточенной лезвие ножа, зубы, по которым уже стекала слюна. Все что успел парень, это выставить вперед руку и сделать шаг назад. Вот она гибель. Глупая гибель, неосторожного ученика. В мыслях пронеслось "Прости меня папа..."

Говорят, когда ты за шаг от смерти, то перед глазами проносятся все сцены твоей жизни. Счастливые и не очень. Когда за один миг ты проживаешь всю жизнь, жалея о том, что теперь все это прекратится. А в конце появляется образ той, которую любил. Но Чум ничего такого не видел и не ощутил. Все что он ощутил, это то, что упал. Упал на трупы. И запах гари.

Открыв глаза парень увидел, что тот гуль, прыгнувший на него сейчас лежит в нескольких сантиметрах от него и горит. Синим пламенем.
-Кх...е. Я знал что ты некромант... Кхе-е.... Я знал.
Только сейчас Чум заметил лежащего неподалеку мага в бело-синей мантии, который протянул руку в сторону, где сейчас горел гуль. Это был тот самый маг, что так пристально смотрел на него там в воротах. Тот самый, которого он вспоминал когда началась атака гоблинов. Этот маг спас Чума. Но сам он сейчас умирал. Чрево его было вспорото, а из него выглядывали кишки. Ноги были спрятаны под трупом в белых латах. Видимо этот воин пал защищая мага. Но не на долго он продлил жизнь человеку в мантии. Хотя... может и на долго.

В мыслях всплыло заклинание "Прикосновение смерти" которому его обучила Лейза. Суть заклинания была в том, чтобы живую плоть наделить энергией, которая заставит саму плоть преобразовываться. В этом состоянии некромант может управлять превращениями, и чаще всего это использовалось для того, чтобы создать голема из плоти и крови. На несколько минут силы заклинания хватит, дабы сдерживать всю абонимацию вместе, а потом, если не сшить все компоненты она просто развалится. Этот маг был бы идеальной сердцевиной для такой абонимации. Едва жив, но еще жив...

Но нужно поспешить с решением. Потому что другие гули не дремали. Да и сквозь ворота, опущенные не без помощи Чума, уже пытались пробить подкрепления, в виде нескольконадцати воинов в черных латах, и нескольких людей с очень бледной, мертвецки бледной, кожей и в черных мантиях темных магов...

- Упертая девчонка! - лишь обранил Паша в ответ.
Лилия тащила его за собой, куда то вверх, в очередную непонятность. Одним рывком, парень остановил её, и сделав всего один шаг оказался на той же ступени, что и сама девушка. Теперь он смотрел ей в глаза, держа за руку, и не давая уйти.

Еще секунду он смотрел её в глаза, а потом опять таки сделав лишь движение рукой прижал к себе. Так чтобы её тело упиралось в его, а их губы соприкасались. Паша выждал еще момент и поцеловал её. Нежно, но в то же время страстно. Кем бы ни была она, Гарайкин желал подарить ей этот поцелуй. И объятья. Он еле сам стоял на ногах, а теперь удерживал их двоих, чтобы не упасть. Он жадно целовал её, и лишь с трудом оторвался от губ этой девушки.

- Ты слишком многим жертвуешь. - сказал Паша, и отпустив её из объятий, но не отпустив руку пошагал вверх по ступенькам.
Теперь не она вела его, а он её. Куда то в неизвестность, для него, и к тому, что ведала она. Не важно что там. Важно то, чтобы если там была ловушка попал в неё он, а не она. Ведь так просто её это оставят...

Удар, удар, захват. Вот, вот медальон уже в цепкой хватке оружия, секунда и он уже на шее, законного владельца сего артефакта.
- Молодец... Из тебя будут люди.
Но Блэк не обращал внимания, на вновь вернувшуюся связь с Уорной. У него были проблемы побольше.
- Не смей меня игнорировать!
Демон, которая была отделена от своего домена уже начала вставать на ноги.
- Я все равно часть тебя, а ты часть меня!
Корвинус быстро разматывал веревку, которая ослабла, из-за того, что Теин, который был владельцем её, уже валялся неподалеку, благодаря усилиям Блэка. Еще один моток и он свободен!
- Свободен делать то, что задумал с самого начала!
Человек поднял взор вверх, и увидел фигуру с крыльями. "Аластэл" - пронеслось в мыслях. А потом последовал удар. Мощный удар, который снес половину головы охотника. Тело обессилело и повалилось на землю. Безжизненное.
- Но это всего лишь миг!
Голая демоница приготовилася к атаке и материолизовала в руках плеть, в которую был превращен нож Корвинуса. Падший ангел уверовав, что победил отступил назад, и это было бы его последней ошибкой. Миг и охотник, чей череп был так небрежно подправлен уже стоял пред удерживающим в себе Люцифера ангелом, целый и невредимый. В одной человек держал пистолет, а в другой меч. Он был готов к нападению. Сейчас пред ним было два противника. Ангел, и шагающий позади Лиркус.

Напряжение выросло на столько, что казалось вот вот и ударит молния. И она ударила. Одна. Потом другая. И все рядом. Тело человека ощутило жар, а потом начало понемногу краснеть, но спустя секунду вернулось в прежнее состояние. Демоническая связь спасла Блэка от ожогов, которые возникли в последствии удара молнии. Корвинус был изумлен. Как и все другие.

И тут слово взял Виктор. Зак. Желание. Драгоценность. Как же все это не вовремя. Но если не остановить этого проходимца, то смысла от всех усилий и битв не будет никакого.
- И никогда, никогда не получится осуществить задуманное! Нужно остановить этого человека!
- Человека?!
Алиэр сорвался прочь. За ним следом Виктор и Шио. Похоже времени действительно нет! Что же. Со всем этим придется разбираться потом. Время битвы отложить до завтра, и заняться делами важными сегодня. Уорна не теряла времени и прихватив маску слилась в единое с Корвинусом. Оружие было отозвано в небытие, а пистолет спрятан в кобуру под плащ. Рывок и охотник уже был на расстоянии одного прыжка от группы, и следовал за Виктором. Опять.

Оказавшись у Эйфелевой башни, Корвинус остановился и поднял голову. Демоны, вместе с Виктором решили подняться с помощью лифта. Блэк же, воспользовавшись силой Уорны отрастил себе крылья, и полетел вдоль башни вверх, параллельно с падшими. Летел он немного на расстоянии от ангелов, ибо все еще опасался их. Нельзя терять из виду тех, кто был минуту назад твоим врагом, а сейчас на некоторое время стал нейтральным. На некоторое время.

Оказавшись у цели, Коривнус наблюдал. Молния била в медальон, Алиэр и Аластэ л говорили с Заком, который угрожал использовать желание. Не хватало только проливного дождя, для полной атмосферы важности и эпичности момента.
- Ты тут сам по себе. Но ты не один!
Блэк дернул головой, будто его сейчас застали врасплох.
- То что ты хотел тут и сейчас. Тот кто владеет этим приведен сюда ненавистью и поглощен страхом!
Охотник медленно, дабы Зак этого не заметил достал трос.
Один. Со мной все нормально.
В другой руке у него оказался его нож, который в этот же момент превратился в оружие единственного человека в этой группе.
Два. Со мной все нормально.
Это был меч охотницы - отступницы Хьенны. Кхар.
Три. Кто то должен мне.
В этот же момент от охотника отделилась Уорна, которая используя крылья подлетела к самому строению башни, и вцепилась в него. Крылья убрала, и держа в руках меч находилась фактически под Заком.
Четыре. Кто то должен мне.
Пока другие заговаривают Зака, нужно действовать. С ним не договоришься. А то что нужно тебе, но принадлежит другому, можно взять только силой.
- Сейчас!
В один и тот же момент к Заку устремился Кхар, и трос, а Уорна атаковала его снизу. Прямо сквозь пол смотровой площадки нанося удар демоническим мечем. Расчет был просто по детски прост. Удар мечем снизу, должен отвлечь внимание Зака на то, что творится у него под ногами, тогда как этого мига хватит чтобы Кхар отрубил руку, в которой находилась Драгоценность, а трос, обмотав тело дал ток, и не дал человеку в перерыв между атакой Уорны и Кхара, осознать что творится и загадать желание. Высокое напряжение как ничто другое сбивает с мыслей...

Все или ничего!

Как только тело охотника поднялось усилием какой-то веревки коей управлял падший, Корвинус сразу пришел в себя. Пока Теин и Лиркус рассуждали о его судьбе, лицо Блэка перекосилось....

- Вааа.... ты не ДРУЖИШЬ С ГОЛОВОЙ!!! - прокричала Уорна куда то вверх.

Тогда же как Корви спокойным тоном ответил.
- Нет ничего позорного в том, что проиграть без выигрышный бой.
Взгляд Блэка был устремлен на землю, но как только он сказал эту фразу, сразу поднял глаза на падшего.
- Слишком рано... слишком рано ты смеешься. Потому что последним буду я....

Истерический хохот заполонил всю округу, которая когда-то была особняком Зака.

Использование побочного источника для своих заклинаний дело сложное. Вдвое сложней, если ты используешь в качестве источника жизнь другого существа. Нереально сложно, если ты еще и пытаешься уловить ту ускользающую нить жизни, из существа, которое испускает свой последний вздох.

Но Чум это очень способный ученик, тогда как Корстег не заурядный некромант, а магистр Ордена Двенадцати Черепов. Это тайное сообщество некромантов собирало знания по всей Фатарии, а потом проводило общую встречу, на которой все некроманты делились полученными знаниями. Учитель Чума был наиболее сильным и одаренным среди некромантов Ордена, и ходило мнение что он является все таки самым сильным и среди магов вообще

"- Сегодня Чум, я обучу тебя технике плетения заклинаний.
- Но...
- Не перебивай меня. Это техника, для которой используется не твоя энергия, а энергия другого существа.
Тут некромант указал на Лейзу, и она послушно подошла к Корстегу.
- Жизнь - это энергия. Как я тебя учил есть два типа энергии...
- Позитивная и негативная! Инь и Янь! - опередил своего наставника молодой ученик.
Суровый взгляд некроманта, и Чум замолк...
- Так вот в жизни заключены оба типа. И чтобы сотворить заклинание, энергия которого черпается из жизни другого существа, нужно разделить её. Но так же важно помнить, что оба эти типа всегда будут идти на встречу друг другу, и когда сплетешь заклинание нужно обеспечить путь выхода и лишь тогда у тебя получится полноценное заклинание...
Корстег протянул руки в стороны, и Чум заметил как из Лейы к руке учителя потянулась тонкая струйка. Энергия жизни.
- Создавая канал для направления энергии, нужно помнить, что она пойдет по тому пути, который ты ей укажешь. От пальцев руки к плечу, потом к вниз к желудку. Желудок это источник энергии в твоем теле, его еще называют морем Чи. Так вот от желудка, дальше вверх к другому плечу, к пальцам и высвобождаем энергию уже в форме заклинания... Вот так...
И тут из пальцев другой руки вспыхнул огонь, которым Корстег зажег свечу, которая стояла на столе перед Чумом.
- Нужно помнить две вещи мой ученик. Энергию можно направить, но не управлять ею. И второе - энергию нужно перенаправлять через желудок, и не в коем случае не через сердце... Запомни это!"

Чум открыл глаза, и заклинание сорвалось с его пальцев. Цепи на которых висели валуны потемнели, после чего резко заскрипели и рассыпались. Оба валуна сразу же полетели в низ, тогда как цепи резко рвануло вверх. С улицы донесся скрежет метала, тогда как где наверху заработал какой-то механизм.

- Что ты... - это все что успел сказать солдат, прежде чем его раздавило одним из тех валунов, что обрушились вниз.
Последний неудачно зацепился за выступ из стены, и из-за этого упал на бедного человека. Второй же противовес, коими были эти валуны, упал совсем рядом с Чумом... И перекрыл лестницу. Теперь ходу наверх нету. Лишь назад, снова на улицу, откуда доносятся звуки боя или правильней сказать просто резни...

Планы развалились. Ничего толкового не вышло. Только подставились под удары. Корвинус взирал куда то в пустоту, желая определить местонахождение Лиркуса, который сейчас был все так же на шаг впереди.
- Вот же...
В то же время Уорна держала меч у горла Виолетты. А Аластэл, равно как и Алиэр держали её на прицеле. Но её мало интересовало то, что происходит, а больше то, что происходит там, у Корвинуса.
- Не дрейфь. Выберемся. У меня есть план.
Ситуация была безнадежной. Ну почти что безнадежной.

Получатели: Виолетта Натан (Джезэбэль).
- Вот вы все такие грозные, да? Умфх... - тяжело вздохнула Уорна. - Аластэл, прежде чем угрожать демону, ты должен быть уверен в том, что сможешь ему навредить больше, чем себе.
Тут же облик сменился кожа стала белой, волосы длинней и тоже белыми. Да и сама девушка была голой. Сейчас падший и демон угрожали Уорне в её недавнем облике. Меч в её руках превратился в Коготь Демона. Из-за изменения, он даже чуть зацепил Виолетту, и проступила меленькая слеза крови на горле падшей.
- Алиэр, любимый, не в тебе дело. И если ты не будешь мешать, все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Ощущение близости смертельной опасности Уорну... не то чтобы возбуждало, но вызывало даже слишком приятные ощущения. Она ухмыльнулась.
- И вообще, нам с Виолеттой нужно поговорить. О нашем, о женском. Не могли бы вы мальчики, удалиться на минутку?

В то же время, Корвинус, стоял и ждал, пока решится его судьба. Обнаженный медальон был совсем не кстати. И скрыть его уже не получится.
- А чего же хочешь ты, Лиркус?
Рукой Корвинус провел по месту, где проступила кровь. Его кровь? Попробовал размазать по открытому участку тела, дабы удостовериться.
- Мне почему то кажется, что ты хороший игрок, просто родился не по ту сторону баррикад...
Меч во второй руке был готов. Весь Блэк был напряжен до предела. Сейчас решится его судьба. Либо сейчас, либо никогда.

Очередной коридор, кажущийся западней. Все время двигаться в сторону неясности уже порядком начинало надоедать. Испытания и эксперементы. Люди... Как же это по человечески, испытывать других людей. Проверять их на стойкость и выдержку. А ведь и в правду, в нынешнее время все очень много говорят о силе. О силе ментальной. Что их не сломить, не поработить, не заставить думать так, как хочет кто-то другой, а не они.

А что происходит в жизни?

А в жизни все так и остается словами. Словами, ради которых лишь единицы готовы идти на жертвы, делая эти слова своим принципом. Принципом ради которого стоит пострадать, но отстоять его. Принципы, которые так интересно сломать другим. Паша мельком глянул на Лилию. Похоже, что она была такой же частью эксперимента, как и он. И сломали не только его. Сломали их обоих. Сломали, и теперь пытаются проверить их выдержку. Где то на подсознательном уровне он понимал, что если все действительно так, то скорей всего им не долго осталось тут.

- Чем должен был закончиться тест? - спросил Гарайкин ступая уже по коридору с застекленными комнатами.

Что же кроется за стеклами?

Корвинус стоял и ждал.
- Я хочу чтобы ты использовала дар жизни с умом.
В этот же момент прозвучал выстрел, и охотник повалился на пол. Даже секунды не прошло, как хохот Блэка заполнил округу. Он поднялся, а пуля, которую он поймал, рассыпалась на тысячи песчинок. Два на одного. Ну как всегда, демоны в своем стиле.
- Кхм-кхм.

Бросившийся на Корвинуса Теин похоже ожидал, что сам охотник будет стоять и ждать расправы над собой. В прочем некоторое время он обдумывал. Как поступить, и кого атаковать. Позади находился Алиэр, неподалеку также был и Аластэл. И если Аластэл был занят поиском Зака, то Алиэр похоже свободен от всяких обязательств. Лишь скован клятвой, а потому уйти не сможет.
- Девушка которую ты воскресил?
Риама. Стоит ли надеяться на её помощь? Пожалуй еще рано. Стоп. А ведь еще спрятавшийся Лиркус есть в округе. Враг? Похоже что да. Но будет ли он действовать за одно с падшим? Может быть. Кого-то не хватает. Кого-то такого важного. Слишком важного, чтобы просто упустить из виду.
- Нету Эмергеля.
И действительно, демона-тени, равно как и его домена не видно. Лишь лежащая Виолетта.
- Воилетта! Падшая, что есть сестра Аластэла!
- И дорога не одному ему. Да, именно так...

Корвинус напрягся и приготовился к рывку.
- Береги себя... - сказал охотник и сразу рванул вперед.
К кому это было сказано не понятно, хотя скорей всего Риаме.

Блэк ринул на Теина. Только не прямо на него, а немного в право от него. В то же время появился еще один Блэк, который тоже ринул на Теина, только немного уже влево от падшего. У каждого из них было по мечу, кончик лезвия которого еле касался земли, пока они бежали. Так же они держали трос, который тянулся от одного Корвинуса к другому.
-Все что нам осталось это грязные приемы...

Корвинус увидел как жизнь начала возвращаться к Риаме. Да, демонесса постепенно возродилась из пепла. Сейчас она предстала перед всеми голой. Блэк не разглядывал её, а лишь снял свой плащ и накинул на девушку.
- Ты умрешь. Но не сегодня. - обратился охотник к Риаме, а голову Кэтрин бросил Алиэру.

В это же время Уорна мысленно выругалась, потому что Лиркус опять оказался хитрее. И хоть их появление немного сломало планы слуге Аластэла, он все равно был на шаг впереди дуэта Уорна-Корвинус.
- А где ж твоя хваленая верность, Лиркус?! А?!
Крик в пустоту.

Блэк оглянулся. Ни Лоренса, ни Лиркуса не видно. Это плохо. В это же время Уорна пропала, а в свободной руке Корвинуса появился цеп. Который мгновенно превратился в меч, точно такой же, как и в другой руке.
- То что мы его не видим это очень плохо.
- Ничего сейчас выйдет.

Рядом с охотником было много крови, чем он и воспользовался. Несколько движений мечами, и задумка готова.
- Лиркус! Выходи, подлый трус!

Корвинус сидел. Нужно было выждать. Нужный момент, а потом нанести несколько точечных ударов и противник рухнет.
- Да, умно. Не обязательно вкладывать всю силу в один удар.
- Ведь можно нанести не столь сильные удары, о по слабым точкам.
- И тогда противник рухнет сам...
- От малейшего же воздействия!

Пока же охотник думал, вокруг произошло несколько значимых действий. Сейчас, похоже, сформировывались точки противостояний, если не брать во внимание глобальный взрыв, который уничтожил всю группу Ле Блана, если не всех охотников, державших оцепление здания.
- Слушай, жди, и лишь в нужный момент атакуй...
Аластэл слишком начал отождествлять себя с Люцифером. Не рано ли? Или все таки они пошли на сделку? Странно, очень странно. И лишь сейчас Корвинус увидел Виолетту, которая лежала на полу. То ли мертва, то ли без сознания. Наверное лишь из-за неё сильный падший мог бы поддаться влиянию лучезарного. То что произошло дальше, еще больше накалило обстановку.
- Сейчас!

Меч будто прирос к руке. Блэк впервые за много лет ощущал, что оружие это и есть продолжение его самого. Рядом появилась Уорна и протянула ему руку. Охотник лишь кивнул, и дал ей свою руку. Резкий поворот и рывок с помощью всей демонической силы. Уорна запустила Корвинуса в полет...

В следующий момент, он уже летел по направлению к скоплению демонов. Даже не так. Он пролетал скопление демонов. Будучи в положении летящей фанеры над Парижем, если взять за Париж Лиркуса и Теина, Корвинус достал одну из ампул святой воды, и бросил в Лиркуса, в следующий же момент выстрелив по ней из пистолета, который моментально спрятал.

В этот же момент, Уорна, которая запустила охотника в столь веселое путешествие тоже не теряла времени. Цеп, который она держала в руках завибрировал. Несколько движений, и это смертоносное оружие, направилось к Теину и Лиркусу, которые пошли на конфронтацию.

Завершив свой полет, Блэк приземлился у той самой девочки, которой тысяча пятьсот лет. Несколько секунд, и меч, который был в руках у охотника трижды сверкнул по телу старенькой малышки.
- Ты же не обидишься, если я воспользуюсь твоей кровью? Вот и чудно...

Капитан Ле Блан снарядил отряд, для того чтобы войти в здание, и уже было собирался войти, как его остановил Корвинус.
- Будьте готовы к тому, что там нету тех кого можно спасти.
- Да сэр, огонь на поражение. Мы в курсе.
- Хорошо.
Охотник одобрительно кивнул и посмотрел назад. Уорна которая прикидывалась министром уже растворилась в воздухе.
- Меня ищешь, любимый?, - раздался голос в голове.
Блэк не ответил, а лишь кивнул, и пошел впереди группы, ведя Ле Блана и отряд зачистки, состоящий из 12 бойцов да нескольких медиков. Все они были одеты в спец одежду химической защиты, да противогазы. Вооружены до зубов. Лишь один Корвинус был все в том же черном плаще да белой маске.

В это время в самом здании начался душ. Сработала противопожарная система и по всему дому включились все датчики, и вода которая в идеале должна тушить пожар, просто начала щедро поливать все внутренности демонического особняка. Ни одна щель не осталась сухой, вода заполняла все и всюду. Нигде нельзя спрятаться от этого дождя... И вот же в чем проблема, вода ведь это была не простая. А святая. Вода, которая прямо всем своим есством норовит попасть на демоническую плоть и сжечь, сжечь, сжечь! Уничтожить все что не от мира сего, а от того, коим управляет Люцифер, который дом для демонов, чьи мерзкие туши сейчас заполонили этот дом! Смыть эту заразу мира сего вон с лица земли. Пускай их ошпарит мощь святой воды! Напор же со временем не уменшался, а лишь увеличивался. До той степени, что под давлением полопали все трубы, и вода уже хлынула просто потоком. Из стен, потолка..отовсюду. Это был маленький всемирный потоп. Персонально для демонов.

Время, которое группа Блэка потратила, чтобы пройти "дезинфикацию", было не столь уж долгим, но для тех кто был внутри особняка тех жалких две минуты наверное показались сущим адом. Хотя что говорить о тех, кто знаком с адом. Сейчас им должно казаться, что они хуже чем Аду, что их терзает небытие. Боль должна была уничтожить не только тела но и здоровое сознание. Любое разумное существо, должно напрячься до предела, чтобы сохранить рассудок в такой ситуации...

Когда Корвинус оказался внутри, уже было по потопу. Все что он наблюдал, это стекающую воду, и корчащихся на полу демонов...
- Как то тут не прибрано. Где прислуга?! Почему они не домыли пол?
Охотник глянул на Ле Блана, который удивленно смотрел на это все.

Вы мои враги, а врагу нет пощады
Да сгорите в моей ненависти,
Да не потухнет она как свеча,
Вспыхнут тогда города
И смерть ваша станет песчинкой в песчаной буре.

Строки этого стиха были буквально заглушены выстрелами. Группа Ле Блана, предупрежденная Блэком, открыла огонь по всех кто все еще умудрился стоять. Всех...
- Да будет очищен этот дом от скверны, ибо явится тот, кто не запятнан кровью благочестивых, и принесет свет и возмездие на головы неверных. УМРИТЕ!
Несколько движений и в воздухе вырисовался знак...

Одинокая фигура Корвинуса стояла на крыше дома. Сейчас он смотрел в окна, где метался министр и его семья.
- У нас есть выбор. Громко и с танцами, или тихо без лишнего внимания. - сказал Блэк.
Сказано это было в никуда. Но тот кому предназначалась эта фраза прекрасно все понимал.
- Нет мой милый, мы можем сделать все красиво и изящно!
Охотник стоял и смотрел. Вдруг около него материализовалось та самая девушка, что была тогда в внутреннем покое Люцифера. Но сейчас она была уже не голой а одето в красное платье.
- Для чего этот маскарад? - равнодушно спросил Корвинус.
- Жерар Лонге знатный бабник. Тебе ль не знать какие скандалы будут в семье, если приедет студентка из Лареаля, просить убежища у министра? - с улыбкой ответила Уорна и... спрыгнула вниз.
По пути падения, она цеплялась за балконы, ломая руки, и ноги, которые тут же регенерировались и становились такими как им и положено. Секунды три хватило девушке, чтобы "оказаться" у входа в дом министра.

Точно сказать как прошла Уорна все пункты наблюдения и охраны уже никто не сможет, но буквально через три минуты, после феерического "спуска", Корвинус заметил, как вся семья Лонге повернулась в сторону дверей. Потом женщина, которая, очевидно, была женой министра подошла и открыла дверь. Сквозь окно было видно, как бурно она кричит и жестикулирует. Дети в непонимании спрятались за столом, а человек, коим был Жерар, пытался успокоить Жену, кричал, и так же жестикулировал. Но это не помогло. Буквально за пять минут ссоры, жена забрала детей и буквально убежала из квартиры. Лонге уже было бросился за ней, но от дверей его что-то отбросило. Тут в квартиру зашла Уорна, и закрыла за собой дверь. Жерар не понимающе лежал на полу, и пялился на обидчицу.

Корвинус решил не медлить, и воспользовавшись своим тросом переправился на балкон министра. Уорна была так любезна и открыла балконную дверь, впустив охотника в середину квартиры. Министр все так же лежал на земле, и смотрел то на Уорну, то на Корвинуса. У него был шок. Почему то он не пытался паниковать, или вызывать охрану. Он просто лежал и смотрел.
- Что ты ему сказала?
- Что в России все пьют водку из горла, и на улицах медведи ездят на велосипедах.
Охотник шутки не оценил. Он просто подошел к министру, и одним рывком поднял его на ноги.
- Код вызова спец. команды биологической и ядерной защиты.
- Мисье, о чем вы говорите... - было начал говорить министр, как получил пощещину.
- Код вызова спец команды. Быстро.
- Но это лишь при атаках терро...- оговорку министра вновь оборвала пощечина.
Лицо Жерара стало краснющим, а Уорна сзади противно захихикала.
- Код..
- 3-2-5-8-РС. Код операции - Жаворонок. - быстро ответил министр, решив не испытывать терпения Блэка.
Охотник кивнул, и бросил министра на пол. Тот лишь попятился к стенке и ошарашено смотрел на двух интервентов. Уорна не медлила, и тут же приняла облик министра. Глаза настоящего увеличились до таких размеров, что казалось что они сейчас из глазных яблок повыпадают.
- Он на меня так смотрит, будто сейчас британский флот переплывающий Ла-Манш увидел!
- Твой юмор стар и не годен. Вызывай команду.
- К особняку?
- Да. Скажи, что там их ждет еще один спец. отряд, оцепивший и изолировавший угрозу от внешнего мира.
Уорна послушно кивнула и подошла к телефону.

Через десять минут у особняка, который успели окружить охотники уже были спец БТРы, в возудхе летало несколько вертолетов, а спец бригада в особой броне и противогазах уже высадилась на крыше. Вертолеты так же подлетели к ней, и начали спускать полиэтилен. Много полиэтилена...

Внизу, где базировался временный штаб командования операцией, находящейся сразу за линией оцепления здания, было четверо человек. Корвинус Блэк, Элджерон, министр Жерар Лонге(Уорна) и капитан Ле Блан.
- Сэр, мы накроем здание, и полностью продезинфицируем его в связи с положение 1А программы Я.Б.У. После этого...
- Да, но воспользуйтесь химикатами оперативной группы "Орел" - тут свое слово вставил министр.
Остальные трое в недоумении посмотрели на него. Лишь через минуту неловкого молчания, инициативу подхватил Элджерон.
- Да-да, наша группа приготовила спец растворы, которые должны обезвредить разбушевавшеюся эпидемию внутри здания.
Капитан непонимающе смотрел на Элджерона, а потом на министра, но решив что так и надо, лишь пожал плечами и приказал использовать спец растворы группы "Орел". Через минуту все здание было полностью покрыто полиэтиленом, таким образом закрыто от внешнего мира. Внизу инженеры трудились над тем, чтобы подключить цистерны с "раствором", и как только им это удалось, вода которой были наполнены эти емкости пошла по спец шлангах, окропляя здание. Вскоре водой было полито все здание, и теперь эту же воду подали в систему водоснабжения самого особняка, и спровоцировали пожарную тревогу...

Сейчас, когда Ле Блан был занят операцией Жаворонок, Элджерон стоял наедине с Корвинусом.
- Как вам удалось склонить министра обороны...
- Это легче чем кажется. Он наш человек.
- Но я не..
- Вы заменили амуницию французам?
- Да, их обоймы были заменены нашими.
- Превосходно. Как только закончите "душ" я и с передовым отрядом армии войдем внутрь. Вы же держите оцепление, и никого не впускайте и не выпускайте...

Осторожно ступая по мостику, так чтобы не навредить девушке, и не упасть в воду, Паша пошел. Понес Лилию над бассейном. Губы привораживали. Хотелось поцеловать, но в уме прочно засела мысль о том, что сейчас не время. Не время думать о любви, симпатии, поцелуях. Гарайкин надеялся что его тепла достаточно, чтобы согреть девушку.
- Лилия... Куда же... Куда...

Гарайкин пытался усмотреть любые выходы, или что-то что может помочь. Не дать девушке погибнуть вот тут и вот так. Не тут. И не так.

Оказавшись на другой стороне мостика, Паша посмотрел Лилие в глаза. На её бесчуственное тело. На её бедные губы. Еще некоторое время сомневяясь он все таки наклонился к ним... и легонько поцеловал. Еле касаясь...
- Не смей бросать меня... не смей... - и еще один поцелуй.
Легкий.
Нежный.

Паша слушал. Вслушивался. Он хотел узнать, раскрыть секрет, секрет этого цветка. Её суровости, властности и ранимости. Что же двигало этой женщиной, когда она поселилась тут, и начала создавать этих... кукол. Что она вкладывает в них? Душу? Сердце? Страсть? Все вместе? Она говорит, что хочет дабы научили любить, но сейчас всячески просит любить её. Любить любую. Любить такую, какой она есть тут. В этот момент. Любить её, и никого другого.

В этот момент что-то будто укололо Гарайкина. Прямо в сердце. Глаза заслезились, но ни одна слеза так и не была обронена. Паша склонил голову, и посмотрел на стол. Повсюду были куклы. Незавершенные, начатые, проекты или, или, или... Голова начинала крутится от изобилия этих кукол. Комплекс. Западня. Куклы. Женя. Женя... Откуда она знает что его нет? Почему. Почему она знает, а он не ведает. Почему ему все еще хочется ей помочь? Не использовать, не сломать, как куклу, а помочь. Помочь как человеку. Как себе.

Грусть, тревога, страх. Вот что увидел Павел, подняв взгляд на Лилию. И почему-то ему еще казалось, что надежду. Маленький лучик надежды. Он? Почему... Налоговик приблизился к женщине, так, чтобы еле касаться своим лбом, её, и глядя в глаза спросил.
- Ты любишь творить?
Но ответить сразу не давал. Медленно провел пальцем по её губах, и продолжил.
- Тебе нравится создавать?
Он пытался усмотреть в ней то, что так резало его сердце, терзало душу, что вызывало радость и боль.
-Тебе ведь по душе симфония рождения красоты, да?
Для Паши сейчас был тот момент, когда ощущаешь, что падаешь в низ, куда ниже всего того, о чем предупреждают, когда скользишь ко дну, но останавливаться - не хочется...
- Когда любишь, то пустоту заполняет ненависть. И страдания становятся банальны.
Гарайкин медленно отодвинул их от стола, так, что бы они теперь стояли в пространстве свободном от оград.
- Когда любишь, кажется что все хорошо.
Немного отдалился, но не отпуская её из рук, и не давая её рукам отпустить его. Взгляд в глаза.
- Но хорошо это приходит с пыткой. Когда кажется, что так сладко страдать, а страсть становится тюрьмой.
Голову опустил и еле слышно прошептал.
- Сложить оружие, поддаться чарам и начать танец окрыленной боли...

За всем происходящим Корвинус наблюдал с позиции "сквозь пальцы". При чем в прямом смысле.
- Ёбаный стыд.
Если бы он мог, он бы закрыл рукой все лицо...
- И это я охочусь на тех, кто даже толком жить не хочет?!
Еще раз глянув на Эмергеля, Блэк лишь разочарованно помахал головой.
- Тебе то что, а я с ним одной крови...
Уорна тоже был... разочарован. Демоны, которые не хотят жить, это что-то. Наверное опопсевшие панки все таки были тем первым звоночком, после которого стоило взглянуть на своих товарищей по оружию.

Единственное, что его поразило это связь. Связь внутри этой хаотически построенной группы, в которой есть мыслитель, лидер, мускулы, строптивый исполнитель, и наверное просто несколько солдат со своими целями на уме. Да. Именно так.
- Здесь становится слишком много охотников, тебе не кажется?
Взглядом Корвину нашел Хьенну. А ей что здесь нужно?
- Ученица Виктора...
Сегодня тут было пожалуй достаточно много гостей, которых быть вроде и должно. Являлся ли Блэк желанным гостем?

Тут его передернуло, и лицо озарила зловещая улыбка. Охотник медленным шагом, ступая так, чтобы это было слышно, хлопая в ладоши начал смеяться.
- Браво! Браво-о-о! Брависсимо!
Голос прямо излучал восторг. Лицо сияло радостью. Это выглядело так, будто он ребенок, которому только что показали фокус. Но все изменилось, когда он подошел к Эмергелю. Лицо стало суровым, а хлопки в ладони прекратились. Корвинус дал демону пощещину, и сказал:
- Соберись тряпка!
С этими словами и дал еще одну пощечину, уже тыльной стороной ладони. Римскую.
- Ты демон, или смазливая девка?!
После этого он отошел на шаг назад, и заложив рука за руку, продолжил.
- Гарри твоего убил я. Остынь мальчик. Ты проиграл, а потому вставай с колен, и готовься принять участие в новой игре, дабы отквитать свой проигрыш.

- Эмоции! Черт. Они могут погубить...
Сразу после этих слов охотника передернуло, и он стал более спокойным.
- Или вознести...
- Алиэр, постой. Разве вы не понимаете, что сделал то, кто взял Драгоценность?!
Вопросил Корвинус к тем, кто так настоятельно обдумал план "входа" в цитадель.
- Они обхитрили всех, подменив её. А мы чуть не поубивали друг-друга за марионетку. - тут он указал куда то в сторону, видимо намекая на ту бедную девушку, принятую за Драгоценность. - Кем бы он ни был, но у него есть мозги, и есть план.
- Ты слишком много внимания уделяешь планам.
- И он, он сделал первый шаг. Первый шаг, который никогда не требует силы мускул. Он открылся. Он показывает нам свою железную волю воина, приглашая к себе в дом. Он открывает нам свою холодную одержимость, указывая на то, что использует Драгоценность. И он навязывает нам свою сияющую благородность, присущую победителям.
На минуту охотник замолк, пытаясь понять слушают ли его. Убедившись, что все таки да, он продолжил.
- Один в поле не воин. Никто не может выиграть войну в одиночку. И даже Люциферу это не под силу. Но если объединить усилия, то можно сложить наши способности в один кулак, демонстрируя врагам единую симфонию силы.
Тут Корвинус встретился взглядом с Лоренсом, который по совместительству и Лиркус. Он не знал, кто из них мозг, а кто мускулы, но именно они олицетворяли объединение способностей, о которой только что говорил охотник.
- Даже самый умный и маститый тактик бессилен, когда его шаги предугаданы, а действия ограничены.
- Дай угадаю. Стратегия?
- Да. И когда тактика бессильна, нужно использовать стратегию. Стратегия, которая будет неизменна, тогда как тактика будет меняться исходя из ситуации. Или вы думаете он не предугадал, что его будут атаковать? Быть может он на столько туп, чтобы остаться без охраны? Да при первой же заворушке, обещанная им благодетель обернется против вас. Если не будет единого плана...
Корвинус прошелся взглядом по всех присутствующих. Тут он понял что чего-то не хватает. Маски.
- Ты считаешь, что все они так просто поведутся на то, что бы действовать по ТВОЕМУ плану? Моро всегда говорил, что если хочешь что-то сделать, сделай сам.
Аластэл, Виолетта, Лиркус, Алиэр, Хьенна, Эмергель, Зиркаоф... Все эти лица были бы неплохой армией, если бы только согласились действовать так, как этого хочет Уорна...
- Нельзя доверяться демонам. Нельзя доверять демонам.
- Ты забыл? Я и сам демон. Ха-ха-ха.